Теперь же ревность терзала его, рвала на части.
Он многое понимал. Он знал, например, что если бы Юджин Вилье бросил Кассандру, или она бросила бы его, это ровным счетом ничего бы не изменило. Трагическая десятилетняя любовь вдруг исчезла, растворилась при появлении наглого пианиста без цента в кармане. Не мужик — тряпка, не умеет работать под давлением, расклеивается — а вот поди ж ты!
Что-то нужно было делать. Чем скорее, тем лучше.
Он осмотрел диск, выпавший из сумки Мелиссы… Ну, хорошо, Мелисса пошла в ванную, а Уайтфилд тем временем покопался у нее в сумке… нечаянно… Что-то она нервничала последнее время. И еще — она спросила, нельзя ли ей в этом месяце потратить больше денег, чем она обычно тратит. Моя неуемная приемная дочь.
Постучали в дверь.
— К черту! — крикнул Уайтфилд.
— Простите, сэр, — сказал дворецкий через закрытую дверь, с польским акцентом. — Кажется это важное дело.
Уайтфилд отпер дверь и с ненавистью посмотрел на дворецкого.
— Прошу прощения, мистер Уайтфилд, — сказал дворецкий насмешливо. — Инспектор Кинг в приемной. Ждет.
Четвертый визит за три года. Уайтфилд решил, что словесная перепалка с вывертами может пойти ему на пользу.
— А он не пойдет ли на [непеч. ]? — спросил он на всякий случай.
— Нет, сэр.
— Впусти его.
Уайтфилд расправил холщовые брюки и рубашку и устроился поудобнее в кресле. Взял со стола книгу. Обратимся к транскрипту.
II. ИНТЕРВЬЮ РОБЕРТА КИНГА С ДЖОЗЕФОМ ДУБЛЬ-ВЕ УАЙТФИЛДОМ
Кабинет мистера Уайтфилда. Мистер Уайтфилд, знаменитый строитель, сидит в очень уютном антикварном кресле рядом с камином. Ему сорок шесть лет. Он хорошо сложен, энергичен. Одет в холщовые брюки и рубашку.
Входит Инспектор Роберт Кинг. Мистер Кинг — долговязый, относительно приятной внешности негр, элегантно, но не по-деловому, одетый, сорока лет, но выглядит старше.
КИНГ (входя, весело). Я так рад вас видеть. Наконец-то!
УАЙТФИЛД. Я в восторге, Инспектор. Пожалуйста, садитесь. Выпьете?
Кинг садится и кладет кожаную папку на стол.
КИНГ (с озабоченным видом). Надеюсь, я не помешал.
УАЙТФИЛД. Нисколько. Чем могу служить, Инспектор?
КИНГ (улыбаясь радужно). Мистер Уайтфилд — причина моего визита — сообщить вам счастливую новость. Дело против вас закрыто.
УАЙТФИЛД. Я думал, что оно было закрыто десять лет назад.
КИНГ (соглашаясь, с энтузиазмом). Да, конечно. Но мы чуть не открыли его снова как-то вечером.
УАЙТФИЛД (удивленно). Правда?
КИНГ (с легкой грустью). Да, представьте себе. Может, нам бы и хотелось позволить вам безнаказанно мочить людей, которые вас не устраивают, но, видите ли, против такого поведения в этой стране есть законы, увы. И в других странах тоже. Например, в Аргентине. Там тоже не позволяют.
УАЙТФИЛД (задумчиво). Да, я слышал. Все эти устаревшие условности, когда же мы наконец от них избавимся? Кто знает.
КИНГ. Именно. Однако, мистер Уайтфилд, я не грустить к вам пришел. Я хочу дать вам торжественное обещание.
УАЙТФИЛД (без особого интересаy). А, правда? Что же вы пообещаете мне на этот раз, Инспектор?
КИНГ. А разве я вам что-нибудь обещал в прошлом? (Вынимает пачку сигарет, закуривает). Извините меня, минутку. (Смотрит по сторонам, ища пепельницу, не находит).
УАЙТФИЛД. Да, вы обещали.
КИНГ. У вас здесь есть пепельница?
УАЙТФИЛД. Я не курю.
Разочарованный, Инспектор Кинг стряхивает пепел на пол.
КИНГ. Стало быть, нету пепельницы. Да, так что вы там говорили только что?
УАЙТФИЛД. Во время вашего первого визита сюда, вы обещали что-то сделать, имеющее отношение к моим яйцам.
КИНГ. А, да? Как интересно!
УАЙТФИЛД. В самом деле, сэр. Что, конечно же, нисколько не принизило вас в моих глазах. Как вам известно, я с огромным уважением отношусь к вашему уму и настойчивости, которые заставляют вас делать гораздо больше, чем велит вам профессиональный долг. Так вот, во время второго вашего визита вы обещали, что я сгнию в тюрьме, даже если вам придется пожертвовать для этого собственной карьерой, свободой или жизнью.
КИНГ (строго, как школьный учитель безалаберному ученику). А вы уяснили ли для себя значение этого обещания? (Стряхивает пепел на пол, затягивается).
УАЙТФИЛД (извиняющимся тоном). Честно говоря — нет. Возможно, мысли мои были заняты чем-то другим, когда вы мне это обещали. Далее, ваш третий, и самый значительный, если хотите, визит имел место два месяца назад. Во время этого визита вы обещали мне, что сделаете мою жизнь — всю жизнь, до конца — ужасной, страшной, и противной, объяснив мне, что поскольку я вам отвратителен, вы никогда здесь больше не появитесь, а будете действовать по-другому. Признаюсь вам, что, хоть мне и жаль было потерять единственного своего знакомого, имеющего привычку наносить мне незапланированные визиты, предварительно не оповещая меня о них, как истеричная женщина, пытающаяся застать своего долгосрочного сожителя в постели с новой любовницей, я почувствовал некоторое облегчение в виду того, что мне не придется больше разгадывать ваши психологические загадки, Инспектор Кинг. Но вот вы снова здесь.
КИНГ (объясняя). Да. Это потому, что я умею пользоваться элементом неожиданности. А также я забочусь о вас — если бы я вас не навещал, вы бы погрязли в самодовольстве, а это большой порок.
УАЙТФИЛД. Вы честны до конца, Инспектор.
КИНГ. Ничего не поделаешь, мистер Уайтфилд, уж так я устроен.
Пауза. Инспектор Кинг бросает окурок в камин более или менее через голову Уайтфилда.
КИНГ. Мне хотелось бы попросить вас об одолжении.
УАЙТФИЛД. Ага. Да?
КИНГ. Мне нужно узнать ваше мнение по поводу одной вещи.
УАЙТФИЛД. Что за вещь?
КИНГ. Музыкальная композиция. Опус.
Уайтфилд быстро и враждебно посмотрел на Инспектора.
УАЙТФИЛД. Боюсь, что не слишком разбираюсь в музыке. Я, вообще-то, в основном строительством занимаюсь. Я думал, вы это вычислили наконец. Все-таки вы работаете в ФБР, а там иногда бывает всякая информация и так далее.
КИНГ. Строительство! Да, как же.
УАЙТФИЛД. Простите, что вы имеете в виду?
КИНГ. С музыкой у вас все хорошо. А вот строительство ваше — [непеч.].
УАЙТФИЛД. Простите?
КИНГ. Ну ладно, хватит, Уайтфилд. (хмурится, пожимает плечами). Утыкал весь город, и еще несколько городов, самыми уродливыми зданиями, когда-либо построенными. У тебя вкуса нет, мужик. И совести тоже нет. По сравнению с тобой Тишман — новый Бернини, а Трамп новый Усманн. Строительство. [непеч. ] это, а не строительство. Если бы тебя судили за все твои преступления, а я был бы прокурором, я бы это твое строительство сделал бы главным обвинением, поставил бы его перед убийствами, вымогательством, растратой, и отсутствием элементарного человеколюбия. Многие способны убить. Но очень немногие могут превратить уникально красивый город в частокол из жженых кактусов, продолговатых спичечных коробков из дешевого кирпича и пластмассы, и плохо спроектированных фаллических структур, за такой короткий срок.
УАЙТФИЛД. Это — практическая, функциональная архитектура, Инспектор. Вы отстали от времени. Сегодня все так строят. Посмотрите вокруг, поездите по миру.
КИНГ. Жлобские многоквартирные небоскребы для нуворишей. Три тысячи долларов за квадратный фут. Практическая? Для вас лично — может быть, не знаю. Известно, что постройка красивого здания стоит столько же, сколько постройка уродливого здания. Но не будем вдаваться в подробности. У вас недостаточно знаний и вкуса, чтобы спорить на архитектурные темы. Давайте лучше поговорим о музыке.
УАЙТФИЛД. Я не желаю с вами говорить, Инспектор. Я был бы вам благодарен, если бы вы ушли.
КИНГ (задумчиво). Кажется, этот урод обиделся. Слушайте, Уайтфилд. Пожалуйста, поверьте мне — в досье, которым я располагаю, достаточно грязи, чтобы посадить вас за решетку. Может ненадолго, но посадить — а ведь в вашем случае даже неделя окажется гибельной для карьеры.
УАЙТФИЛД. Не нужно меня пугать, Кинг.
КИНГ. Я знаю про дело в Питтсбурге.
УАЙТФИЛД (пожимает плечами). А я знаю про Бостонское Чаепитие.
КИНГ. Вы там тоже были?
УАЙТФИЛД. А вы не знали? Я думал, вы все знаете.
КИНГ. Про Питтсбург я знаю.
Уайтфилд кладет ногу на ногу и поворачивается в профиль к Кингу.
УАЙТФИЛД. Знаете в чем ваша проблема, Инспектор? Вы не умеете отдыхать. Ничто вас не радует. Мысли ваши безнадежно перегружены злом, совершенным другими, не говоря уже о зле, за которое ответственны вы лично. Вам нужно научиться расслабляться. Люди умеют забывать. Мы так устроены. Можете вы вообразить себе, что было бы, если бы вся страна начала бы помнить все мелочи и детали? Мы превратились бы в нацию депрессивных маньяков, режущих друг другу горло.
