- Что?! - у нее слов не осталось. Как с ним вообще разговаривать?
- Ярослава, девяносто девять и девять десятых женской половины населения, окажись на твоем месте, не сетовала бы. Она бы яро принялась опустошать бутики и млеть в постели, ублажая меня, как падишаха. Она бы, эта львиная доля женского пола, постаралась за минимум взять максимум. А если бы и жаловалась, то на отсутствие ста рук, чтобы больше схватить, и бесконечности грузовиков, чтобы увезти. Они бы не закрывались в особняке, наоборот, приняли бы активное участие во всевозможных раутах и тусовках, проехали бы по всем "городам и весям" хватая все что возможно и невозможно.
- Не правда! Ни одна уважающая себя женщина, ни один человек, не стал бы терпеть положение игрушки, рабы! Не променял бы свободу и уважение к себе на какие-то шмотки и развлекушки!…
- Ты считаешь себя рабыней? - удивился мужчина. Странно, ему не приходило подобное в голову, и вдвойне странно, каким замысловатым образом сделал кульбит поток ее сознания, чтобы привести к подобному выводу.
- Разве нет?! Разве я не рабыня? Только не говори "ничего подобного", "добровольная основа", "найм", "контракт", "работа"!
Чушь! Если мне не нравится работа, я могу уйти, если выдвигаются неприемлемые для меня условия, я просто не устраиваюсь на работу! Ты же принудил и связал по рукам и ногам! И мне приходится терпеть твою золотую клетку, твое хамское отношение, еще более хамское отношение твоих дружков! Жить в грязи, в которой вы барахтаетесь добровольно!
Да какая плата, какие тусовки, шмотки?! Что может окупить или загладить чувство гадливости к себе, к вам?! Ну, снесу я и вынесу один бутик, два, и что?! Мне новая тряпка душу согреет, уважение к себе вернет, успокоит, поможет?!
Алекс все же решил выпить. Жестом показал мальчику из обслуги, что ему надо и получил.
- Почему же терпишь? - спросил тихо, глотнув вина.
- Ты знаешь, - буркнула отвернувшись. - Кстати, ты обещал помочь Инне.
- Не обещал.
Ярослава вскинулась, в глазах блеснули слезы обиды и отчаянья, но спорить, убеждать, умолять Алекса, было бесполезна, она видела это по его отрешенному лицу, пустому, нормальному для него, замороженному взгляду.
Все-таки она удивительная "никчемуха" - ничего не может. Даже слов убедительных подобрать и то не в состоянии!
- У меня такое чувство, что я бьюсь о глухую стену, бьюсь в кровь. Но стена как стояла так и стоит, ей нет дела до моих усилий, ран, - прошептала сникая.
Странные, резкие перепады настроения, - отметил Алекс и приписал их ее состоянию.
- Выпьешь? - мягко спросил.
- Что? - нет, он точно издевается над ней! Хоть говори, хоть кричи - он будто не слышит!
- Легкое десертное вино, беременным можно.
- "Беременным"? - смерила его взглядом. - А если я действительно беременна, что будет?
- Будем рожать, - и хоть бы ресница дрогнула, что-то человеческое во взгляде мелькнуло. Ничего! Спокойствие и отстраненность сытого и довольного жизнью удава.
- Ты?
- Вместе. Давняя практика. Я не хочу чтобы мой ребенок, придя в этот мир, попал неизвестно в какие руки. Я приму его сам, мои руки он почувствует первыми, - Алекс не скрыл довольства. Он уже не только свыкся с мыслью о будущем отцовстве, но и находил эту роль весьма привлекательной. Странное, но очень славное ощущение будила в нем мысль, что Ярослава носит его ребенка, что он будет отцом, что на свет появится его копия, будет бегать по особняку, круша элитный интерьер, доставая нянек и охрану. Заманчиво. Проверка девушки прошла на "ура", а он давно подумывал сменить статус и вот, все как нельзя лучше устроилось - он получит все и сразу. За это можно потерпеть любые капризы и немотивированные всплески раздражения будущей матери. - Я буду о нем заботиться. Наверняка этот очень приятно. Ты сделаешь мне замечательный подарок.
Ярослава прикрыла ладонью глаза: о чем и с кем она говорит? И почему, черт всех возьми, она настолько ненавидит Алекс сейчас, насколько любила пару часов назад. Когда она была безумна - тогда или сейчас? Когда он был настоящим?
Что с этим делать? Неужели у нее не получится изменить его?
Закостеневший, заматеревший то ли нелюдь, то ли монстр, человеком уже не станет?
- Когда ты был настоящим: час назад или сейчас? - спросила, еле сдерживая слезы отчаянья.
- Ярослава, перестань искать того, чего нет. Я такой, какой есть, ты такая, какая есть. И это прекрасно. Ничего не надо искать или менять. Мы подходим друг другу идеально.
- Ты делаешь мне предложение?
Алекс чуть не подавился вином. Что к чему и откуда? В каком слове она услышала намек на предложение руки и сердца? Отчего женщины навязчиво преследуют одну цель: окольцевать и испортить всю прелесть отношений? Что за прихоть? Почему обязательно в отношения нужно вмешивать государство или церковь?
- У меня есть невеста, - решил поставить точку на этой теме раз и навсегда.
- Да? - удивилась девушка. - Где же она прячется?
- Живет в Бельгии, зовут Барбара.
- Все?
- А что нужно еще?
- Но она твоя невеста.
- Невеста. Мы помолвлены лет семь. Но не спешим к финалу. Нас вполне устраивает статус жениха и невесты.
- "Устраивает", - повторила девушка, как эхо. - Невеста тоже устраивает?
- Естественно: меня, семью, общество.
- А ты ее, да?
- Да. Она из очень хорошей семьи с глубокими аристократическими корнями, крепкими связями в европейских домах. Однако ее род несколько обнищал. Я обеспечиваю ей существование на должном ее статусу уровне.
- То есть, ты ей деньги, она тебе связи, герб и выход в высшее общество. Бесплатный пиар по всем "скворечникам".
Алекс улыбнулся и отсалютовал бокалом вина: умница.
- И хорошо трещит?
- Без умолку, - заверил.
- Отрабатывает или боится лишиться "ренты"?
Мужчина неопределенно повел плечами: нормальный договор сторон о взаимовыгодном сотрудничестве.
- Какая она? Ну, внешне?
- Шатенка, - после полуминутного раздумья ответил Алекс.
Ярослава еле сдержала фырчание.
- Давненько же ты ее видел, поистерся образ "любимой", - заметила ядовито.
- Года три назад в Лондоне.
- А после не судьба? В Лондон не задувало?
- Почему? Я часть бываю в Англии, она тоже. Но как-то не пересекались, у каждого свои дела.
- Какие "теплые", редкостно "близкие" отношения, - усмехнулась девушка. - Эталон пылкости и любви! Завидую! Ты со мной, другими женщинами, она тоже, наверное, не томится в одиночестве. Видитесь раз в три года.
- К чему клонишь? Мы взрослые люди, Ярослава, и в отличие от тебя, с иллюзией дружим по мере надобности, а не идем с ней по жизни рука об руку. Пока наши отношения нас устраивают, а не обременяют.
Зачем что-то менять? Хлопоты, суета. Абсолютно ненужное.
- Здорово! - девушку распирало от желчи. - Расчетливо, тонко.
Ерунда, что вы чужие друг другу, что плевать вам кто как живет и чем дышит. "Суета, абсолютно ненужное".
- Лишнее.
- Ага. Как на счет ребенка? Ничего что он в столь тонкий расклад не лезет? Или наоборот, очень даже?
- Зачем ей знать? - Алекс искренне недоумевал.
- Тебе тоже незачем? Или ты уверен, что не носишь рогов и свита
"незаконнорожденных" не бегает по Бельгии, скрываясь от женишка матери?
- Барбара воспитана иначе, чем ты. Она пуританка, ревностная католичка. Курирует детский приют, помогает падшим женщинам, - улыбнулся. - "Падшие"…
- Как я.
- Н-да? - улыбнулся еще шире. - Нет. Ты обеспечена и будешь обеспеченной. Твой ребенок будет иметь отца и мать. Я не собираюсь от него отказываться. Он будет воспитан как мой сын, будет носить мою фамилию и иметь все права Лешинского. У них же другое положение.
- Подожди, она не монастырям Марии Магдалины помогает? - насторожилась девушка.
- Да. Слышала? Ты меня удивляешь.
- А ты меня нет, как и твоя "святоша". Сам-то знаешь, что в этих монастырях твориться? Рабыни на постоянной основе трудятся на благо церкви, искупая "грех" любви. Концлагерь современности. Класс!
Показательно. А ты и твоя Барбара стоите друг друга. Плевать на все: главное провести акцию и поднять или поддержать свой имидж! Браво!
Алекс задумчиво оглядел ее: что за странные мыслительные процессы происходят в ее голове?
- Напомни, на каком языке мы с тобой говорим?
- На русском! Но я на человеческом, а ты инопланетном! Знаешь, а мне жаль тебя, - качнулась к нему. - Искренне жаль. Вы такие богатые, сытые, всем и вся довольные. Все у вас рассчитано и просчитано, ясно, четко. Все есть, а чего нет - купите, даже милосердие в чужих глазах. Только вот здесь, - показала на сердце.
- У вас ничего нет. Вы не богачи - вы банкроты, нищие душой и сердцем. И не живете - существуете, от этого и скучаете. Мает вас не безделье и сытость - отсутствие души, тех важных составных, без которых ей невозможно проявить себя. Именно их вы ищите, как вчерашнюю потерю, а не приключений. Живете суррогатом чужих эмоций и впечатлений, создаете видимость жизни, а сами ни живы, ни мертвы.
