По чистому совпадению в комнате дежурного по училищу, расположенной слева от парадного входа в училище, сквозь стекло просматривалась фигура Петухова с повязкой дежурного по части на рукаве кителя. На прощанье, он решил больше не связываться с изобретательными гардемаринами – теперь уже мичманами и все хлопоты по их отправке перепоручил своему помощнику. Сам же вёл наблюдение через стекло окна этой комнаты.
В ожидании транспорта, скучающий взгляд Валеры Подколзина усмотрел за окном дежурки недоброжелательного подполковника.
- Ребята! Обратите внимание на картинку за окном комнаты дежурного по части. Нужно попрощаться с нашим «любимым» офицером!
Пошептавшись, несколько человек во главе с Подколзиным рысью побежали к внутреннему училищному телефону. Остальные мичманы заинтересовано наблюдали за поведением Петухова.
Валера набрал номер дежурного по училищу и, убедившись, что телефонную трубку взял именно он, сказал:
- Так это вы, товарищ Петухов? Так вот, вам прощальный привет от гардемаринов и пожелание, если не поумнеете, то пусть вместо гребешка на вашей лысине вырастут рога!
Подколзин положил трубку и, усаживаясь в автобус, ещё мог увидеть, как поверженный подполковник вытирал испарину со своей лысины.
Выгрузившись из поезда в городе Мурманске, поёживаясь, гардемарины вдыхали свежий, пропитанный ароматами цветущего Иван-чая, воздух северных морей. Группами, заранее согласованными со штабом Северного Флота, расписанные по местам стажировки, они гуляли по уже знакомому причалу в ожидании плавсредства доставки в губы и заливы базирования кораблей соединений назначения.
Антон с группой мичманов получил назначение стажироваться на дизельных подводных лодках среднего класса – «эсках», базирующихся в губе Ура. Подводных лодок, вооружённых ракетным оружием было мало, в связи с этим многие товарищи Антона начнут службу торпедистами.
Дорог, соединяющих пункты базирования сил флота по побережью, не было никаких. Единственным средством сообщения были плавсредства. Дорогу между Мурманском и Североморском начали строить. То что существовало, можно было назвать дорогой с большой натяжкой, если этого уж очень хотелось.
Большой морской буксир ходко разрезал прозрачные, ещё не замасленные воды Кольского залива. Антон с товарищами, разместившись на баке, ловили тёплые лучи северного светила. В разгар кратковременного лета вся местная фауна и флора, согретая солнышком, спешила вырасти, расцвести, дать потомство выкормить и сохранить его для продолжения жизни на этой суровой, но такой прекрасной земле.
Вспугнутые буксиром, из-под его форштевня из воды выпрыгивали серебристые блёстки мойвы, на лету её подхватывали крачки и глупыши. То там, то тут по глади воды расходились круги и вспыхивали под лучами солнца брызги, поднятые стремительными бросками рыб покрупнее. Это охотились многочисленные стаи трески, пикши и сайды.
Серо-зелёные сопки берегов излучали запахи северной берёзки и цветущего разнотравья, особенно тонко осязаемого в чистом морском воздухе. На мелких островках проплывающих мимо, задрав хвосты, хлопая ластами, млели от удовольствия пригретые сытые нерпы и морские зайцы.
Лёгкая волна, не нарушая зеркала водной поверхности моря, слегка покачивала буксир, вышедший из Кольского залива. Развернувшись влево, он продолжал свой путь.
- Вскоре покажется маяк Выев-Наволок, - вглядываясь в даль, сказал Володя Сергачёв.
- Поморы названия побережью давали хлёсткие. На входе в губу Ура какой-то еретик, хорошо пошалив, воскликнул «ура!» и в память о себе оставил названия двух островов: остров Шалим и остров Еретик, - подержал разговор Антон. – Вообще Ура губа рыбацкая, На острове Шалим расположен порт Владимир с рыбозаводом. В глубине губы на побережье обосновался довольно приличный для северных мест посёлок рыбаков Урагубский. А чего стоит название губы, облюбованной военморами – Урица!
Так за разговорами «ветер весело шумит, судно весело бежит мимо острова Буяна, к царству славного Салтана и желанная страна вот уж издали видна». Буксир, как и в сказке гениального А.С. Пушкина, повернул на входные Урагубские створы, мимо острова Шалим начал подходить к губе Урица.
Пушки с берега не палили, но малый сторожевик брандвахты, мигнув прожектором, запросил:
- Стой! Кто идёт?
С буксира ответили «позывным» и сторожевик успокоился: судно идёт по плану, свои!
Антон не успел, как говорится и глазом моргнуть, выгрузился с буксира на пирс и поднялся по трапу на плавбазу подводников.
На плавбазе «Видяев» - внушительном по размерам вооружённом судне с высоким острым носом, подошедший офицер увёл его по трапу вниз внутрь корабля. Привёл его в каюту и сказал: «- Располагайся, будешь стажироваться торпедным группманом на славном экипаже капитана 2 ранга Латыпова.
Ответственность стажера, незакреплённая выполнением обязанностей конкретной должности, равна нулю. Очень важно соответствующую должность дублировать не формально, а исполнять под грамотным присмотром фактически. В этом отношении Антону повезло. С первого дня стажировки он, как полноправный член экипажа, начал исполнять обязанности командира торпедной группы фактически. Эта должность на подводной лодке была вакантной. В успехах мичмана-стажёра просматривалась явная заинтересованность, недавно назначенного командиром торпедной боевой части, старшего лейтенанта Вишневского. Беременная жена Вишневского жила в Ленинграде и вот-вот должна была рожать. Без пяти минут папа вынашивал тайную надежду «уломать» командира лодки на свой отпуск, оставив за себя, освоившего торпедное хозяйство, мичмана – без пяти минут офицера.
Лист сдачи зачётов на самостоятельное управление торпедной группой Антон получил в первые дни своего пребывания на подводной лодке. Соседи по каюте «штурманёнок» и «движок» - молодые, неженатые лейтенанты стали Антону хорошими товарищами и помогали чем могли. Осваивая специальность он «вертелся», как белка в колесе: свободного времени практически не было, с однокашниками гардемаринами встречался редко. Как-то вечером он заметил, что молодые подводники бригады валом, густо и дружно начали влезать на прибрежную сопку и далее по распадку устремляются к близлежащему озерку.
- Антон, пошли с нами сбрасывать каменюку!
- Не понял: куда? где? зачем?
- За сопкой в распадке расположено небольшое озеро. Его противоположный берег образован отвесной скалой высотой метров пятьдесят. На вершине скалы лежит каменюка – глыба гранита весом тонн 10-15 в девяти- десяти метрах от обрыва в озеро. Стараниями энтузиастов глыба была продвинута к самому краю скалы. Очевидным толчком к проделанной работе было то, что глыба возлежала на своём родном выступе – оси центра тяжести и при незначительном усилии извне, шатаясь, могла перемещаться. Сегодня состоится спуск её на воду. Видишь, как народ прёт на дармовое зрелище, - уже влезая вверх, сообщил подробности Валера Дробатов.
Антон почти закрыл зачётный лист и решил дать себе некоторый роздых. Он еле поспевал за шустрым своим товарищем. Гул голосов от внушительной толпы подводников вокруг озера безошибочно указывал направление пути. Среди синих матросских воротничков, уже просматриваемой шумящей толпы, мелькали белые фуражки мичманов и искорками светились звёздочки на погонах офицеров. Народ жаждал зрелищ и веселил себя сам, как мог.
Огромный булыжник на катках и подпорках из камня, железа и дерева чудом держался на краю отвесной скалы. Основная масса зрителей, среди которых был Антон, располагалась внизу на противоположном берегу озера в безопасном удалении от возможного места падения этого каменного гиганта. Чувствовался военно-морской порядок и слаженность действий, особенно группы подводников, которые готовились столкнуть каменюку.
Блестящая гладь озера, как в зеркале отражала возбуждённых людей, незаходящее полярное солнце, нежный изумруд полярных берёзок, сплошной ковёр цветущей черники, среди которой по отмелям вытекающего из озера ручья, золотыми лучиками желтели венчики лепестков купавниц и вкрапления белых цветков морошки.
По взмаху фуражки руководителя представления матросы на вершине скалы длинными дубинками выбили последние подпорки удерживающие каменюку.
Каменная глыба дёрнулась, в последнем усилии устоять, хватаясь за воздух, на секунду перед падением замерла. Сосредоточенно, устремив взгляды на вздыбленный гранит, замерли люди.
В наступившей тишине слышно было жужжание комаров, которые не встречая обычного отпора, накинулись на свои неподвижные жертвы. Хоровое многоголосое «бз-з-з» комаров было нарушено хлопком по лицу кем-то, не выдержавшим издевательств кровососов. Все присутствующие моряки повернули головы в сторону нарушителя тишины, но раздавшиеся
