Он прошел мимо парка – вот он совсем не изменился – и повернул налево, на Коммунистическую улицу, которая вела к институту. Она была еще вся деревянная, поэтому кирпичное четырехэтажное здание института он увидел издалека. Сразу за институтом простиралась деревня. Сергей даже вспомнил ее название, которое слышал от деда, – Лапшино.
– Надо же, – удивился он, – оказывается, пединститут был построен на окраине.
Когда он добрался до института, было без двадцати восемь.
– Рано, – с досадой подумал он и приготовился, что придется долго ждать ректора.
Он потоптался у входа, наблюдая за входящими людьми. Студентов пока было мало, заходили в основном преподаватели. Многие брали разложенные у входа веники и старательно обметали снег с валенок, которыми было бесполезно топать, чтобы стряхнуть снег. У более модных молодых преподавательниц были войлочные сапоги или «бурки» с коричневыми носами и белыми голенищами. Все искоса поглядывали на Сергея. В красно-коричневой дубленке, норковой шапке (более вызывающие варианты на него пока решили не надевать), в остроносых черных кожаных ботинках, черных же изящного покроя узких брюках он производил впечатление. А его кейс явно разил мужскую часть преподавателей наповал. Они стыдливо прижимали к себе бесформенные черные или коричневые портфели, которые застегивались перекидывающейся крышкой с двумя замками. Сергей в свою очередь с завистью смотрел на портфели, решив про себя, что надо обязательно добыть такой для отца и для себя.
Ректор Валентин Николаевич Дьяконов, как ни странно, был уже в кабинете. Когда Сергей вошел, он задумчиво разглядывал чернильницу с откидной металлической крышкой с шишечкой на верхушке и раздумывал, не долить ли туда чернил.
– Здравствуйте, – поздоровался Сергей. – Меня зовут Сергей Александрович Бахметьев. – Он с любопытством взглянул на темный стол, покрытый зеленым сукном, и черные кожаные диваны, стоявшие у стены.
– А! Наш молодой специалист, – приветливо посмотрел на него Валентин Николаевич. Его взгляд задержался на дубленке и замер на кейсе. – Присаживайтесь.
Пока Дьяконов изучал документы и исподтишка разглядывал Сергея, тот с не меньшим любопытством рассматривал его кабинет, вбирая в себя все детали – чернильный прибор с впадинкой для перьевой ручки и мраморным прессом с промокательной бумагой, портреты Ленина, Сталина и тройной профиль Маркса, Энгельса и Ленина, симметрично расположенные между окнами.
– У вас такое редкое сочетание – математика и английский, – наконец произнес Валентин Николаевич. Сергей кивнул.
– Собственно, математика – моя основная специальность, – пояснил он, прикрепляя микрофон на липучке к нижней поверхности стола. – А английский оказался нужен для чтения литературы по специальности. Пришлось изучить.
– А кстати, где ваша учетная карточка?
– ???
– Разве вы не член партии? – строго спросил Дьяконов, глядя в изумленные глаза Сергея.
– Член, член, – энергично закивал тот головой, злясь на Андрея за то, что тот забыл такую существенную деталь.
– Вы должны встать в парткоме на учет как можно скорее, – уже мягче произнес ректор и поднялся. – У вас, я смотрю, два диплома с отличием. Замечательно. Пойдемте, познакомлю вас с деканами.
Сергей галантно пропустил ректора вперед и, выходя, успел прикрепить видеокамеру к портрету Дзержинского, который висел над дверью. То, что камера оказалась на страже революционного порядка, показалось ему особенно удачным, и он довольно растянул рот до ушей.
Деканом факультета иностранных языков оказалась немного полная пожилая женщина в строгом черном костюме и белой блузке.
– Очень приятно, – сказала она и заколебалась, глядя на пиджак и галстук Сергея. Его одежда ей казалась не соответствующей воспитательному процессу на факультете, но она не смогла найти в ней явных несоответствий социалистическим нормам преподавательской морали.
Договорились, что Сергей приступит к занятиям через два дня, а пока посидит на семинарах, изучит материал и вселится в новую квартиру.
Ордер на квартиру и ключи он должен был получить у проректора по хозяйственной части. Вернее, проректором Сергей назвал его по инерции, официально эта должность называлась «заместитель директора по АХЧ» – административно-хозяйственной части. От этого названия Сергею захотелось чихнуть или сказать кому-нибудь: «Будьте здоровы!»
Он приготовился долго бегать по разным кабинетам, получая ордер, но заместитель директора по АХЧ Николай Петрович Свинин, внешность которого удивительно подходила к его фамилии, сразу протянул ему бумажку.
– Вселяйтесь, – благодушно сказал он, – квартира семь, счастливый номер. У вас мебель уже пришла?
Сергею потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, что Свинин имел в виду прибытие мебели багажом. Свинин по-своему истолковал его молчание и поспешно сказал:
– Ну, пока мы вам чего-нибудь соберем. У меня раскладушечка неплохая, так что пару дней перетерпите.
– Огромное спасибо, – от души сказал Сергей и отправился осматривать апартаменты.
Апартаменты впечатляли. Преподавательский дом находился в двух шагах от института, прямо позади него. Он был небольшой, двухэтажный, обшитый потемневшими от времени досками. Правда, крыльцо было большое, под навесом. На второй этаж вела широкая деревянная лестница, выкрашенная светло-коричневой краской, со скрипучими ступеньками. Направо и налево шел коридор, по три двери с каждой стороны. Сергей полюбовался сундуками, деревянными санками и колясками, стоящими в коридоре, и толсто обитыми дверями: казалось, что на каждой двери была пухлая перина, обтянутая черным дерматином.
Квартира номер семь была на втором этаже, в правом углу коридора. Он вставил большой массивный ключ и открыл замок. Из соседней квартиры тут же выглянул полный мужчина в коричневой полосатой пижаме. Его волосы были зачесаны назад, и большие залысины придавали ему солидный вид.
– Неужели молодое пополнение прибыло? – довольно сказал он, одергивая пижаму, что, на взгляд Сергея, было совершенно излишне – она так туго обтягивала его живот, что сидела на нем как приклеенная. – Николай Васильевич Хворов, – представился он, поглаживая облысевший лоб и протягивая пухлую ладонь. – А мы вас заждались. Проводим занятия, можно сказать, за двоих.
– Скоро подключусь, – пообещал Сергей и, не входя в квартиру, оглядел ее. – А кто тут жил до меня?
– Враг народа, – опечалился Николай Васильевич. – С виду такой беспомощный, а оказался шпионом. Арестован за попытку отравить Баренцево море.
– Далековато отсюда до Баренцева моря, вы не находите? – изумился Сергей. Николай Васильевич сокрушенно вздохнул:
– Не дремлют шпионы, не дремлют. Кто бы мог подумать. Его семья уехала от позора. Они собирались в спешке и мебель кое-какую оставили. Вам пригодится на первое время.
Сергей кивнул и вошел в квартиру, Он чуть не растянулся, споткнувшись о высокий порог. В углу комнаты стояла темная высокая дубовая тумбочка. Нижняя ее часть была закрыта дверцей, а в верхней было две открытые полочки, то есть частично открытые, потому что по бокам они были огорожены решетчатыми стенками.
– Крепкая вещь, – одобрительно заметил Николай Васильевич, который, оказывается, тихонько вошел следом. – Дубовая. Книги сможете поставить.
Он не спускал взгляд с дипломата Сергея, ожидая, когда тот его раскроет. Сергей не стал его томить и, поставив дипломат на тумбочку, повернул несколько колесиков цифрового замка, которые издали замечательный щелкающий звук, поднял дверцу.
– Вот это да! – выдохнул сосед. – Это что же, такой замочек?
Сергей позволил ему поиграть с дипломатом. Николай Васильевич увлеченно покрутил колесики и спросил:
– Это что же, такие колесики?
Сергей кивнул головой.
– А зачем?
– Это замок такой.
– А что же вам запирать-то?
– Шпионы не дремлют, – туманно ответил Сергей, вешая на гвоздь дубленку. Николаю Васильевичу пришлось опять округлить глаза.
– Это где же такие, в Москве продают? – спросил он, щупая галстук от Версаче и поедая глазами элегантный костюм.
– А? Да, в Москве, – рассеянно согласился Сергей и пошел в другую комнату.
Вместо двери в проеме висели полотняные занавески, с краев которых свисали мохнатые шарики на веревочках. Посередине половинки занавески были перехвачены такой же веревочкой с шариками, приоткрывая вход. Вторая комната была поменьше, и, чтобы войти в нее, надо было тоже перешагнуть через порог. У окна стоял дубовый стол на высоких прямых ножках. Под столешницей было два маленьких выдвижных ящика.
– Вот и письменный стол, – обрадовался Николай Васильевич. – Только вам присесть не на что. Я вам сейчас табуреточку занесу. И на занятия пора. – Он озабоченно посмотрел на часы.
