Только капитан Казин, двумя руками ухватившийся за рулевую колонку, устоял на ногах и тут же перевел стрелку «телеграфа» на «стоп!».
Впрочем, нет, не только Казин устоял в этот миг на ногах. В кают-компании на телеэкране главный герой «Пиратов ХХ века» Петр Вельяминов тоже продолжал как ни в чем не бывало «мочить» пиратов. Но это не понравилось зрителям-сомалийцам, они негодующе зашумели, один из них стукнул кулаком по кнопкам видеомагнитофона, схватил выскочивший DVD, сломал его и выбросил в иллюминатор.
В ходовой рубке Махмуд, испуганный залпом своего «калашникова», вскочил на ноги.
— Сели на мель, — сказал ему капитан. — Я тебе говорил…
— Сволочь, ты нарочно! — в бешенстве закричал Махмуд и показал на сопровождающий их фрегат. — Он не сел на мель, а ты сел! Я убью тебя!
— Остынь, — ответил капитан. — У него осадка шесть метров, а у нас девять с половиной, мы же под грузом. Понимаешь?
— Но мне нужно к берегу!
— Посмотри на карту. Видишь? Тут мель и тут. И только тут, слева, можно пройти.
— Так иди слева!
— Сначала нужно сняться с мели. Срочно, — пояснил капитан. — Иначе мы просядем в грунт и не слезем никогда.
— Так слезай! Быстрей!
— Один не смогу, мне нужен старпом.
Махмуд недовольно засопел и зубочисткой почесал в затылке.
— И механик внизу не справится в одиночку, — сказал Казин. — Нам нужно назад-вперед, назад-вперед — понимаешь? Это ювелирная работа.
Махмуд, посопев, приказал что-то по-сомалийски Рауну, и тот убежал вниз по внутренней лестнице-трапу.
11
За пять лет ее работы на московском телевидении сколько раз она прилетала из Белой Гавани в аэропорт Шереметьево-1! Сколько раз тащилась по Ленинградскому шоссе в Москву — когда в маршрутке, когда на такси, и почти всегда — не меньше двух часов! Но теперь, слава Богу, это в прошлом, теперь из Шереметьево в Москву комфортабельный поезд-экспресс доставляет вас за сорок минут.
Однако на сей раз Ольге и эта скорость показалась черепашьей, и единственное, что утешало, — возможность долго и всласть говорить по мобильнику с сыном и соседкой Еленой Францевной, которая его опекала. Для одинокой матери восьмилетнего пацана бездетная соседка-пенсионерка Елена Францевна была настоящим спасением и сущей находкой. Бывшая волейболистка и спортивный тренер, она и в 70 сохранила фигуру, прыть и командный характер наставницы. Но при всем этом совершенно не умела готовить, кроме овсяной и гречневой каши да яичницы с помидорами, не знала и не признавала никаких рецептов. И потому теперь Ольга с изумлением слушала восторженный рассказ сына о том, как они вдвоем с Еленой Францевной лепят пельмени и ждут маму на пирог с яблоками…
Выскочив из Белорусского вокзала на раздолбанную вечной стройкой привокзальную площадь и голоснув частнику, Ольга через сорок минут добралась до Останкино и там, в зале службы теленовостей скинув куртку на свой стол, без стука вошла в стеклянную выгородку — кабинет главного редактора, положила ему на стол пачку статей, отпечатанных на принтере.
Главный поднял на нее глаза:
— Что это?
— Из Интернета, по сомалийским пиратам. Переговоры о выкупе судна занимают несколько месяцев, а то и полгода. Но я не могу ждать, у отца диабет, и я нашла его врача…
— Диабет? — удивился главный. — Как же он пошел в рейс?
— Ну, пока есть инсулин, он в порядке, — уклончиво сказала Ольга. — Дело не в этом. Просто она выписала ему десять рецептов — с запасом, чтобы он мог в любом порту купить в аптеке месячный запас. Но если у него десять дней назад был Танжер, то инсулина осталось на двадцать дней. Короче, я лечу в Португалию к судовладельцу.
Главный придвинул к себе пачку статей.
— К какому еще судовладельцу?
— К владельцу «Антея», захваченного пиратами.
— Но «Антей» — шведское судно…
— Во-первых, это бывшее наше судно. Отец на нем плавал еще до дефолта. А в 99-м его за 200 тысяч баксов продали шведской компании «Blue Mount». Хотя оно стоит не меньше трех лимонов.
— А во-вторых?
— Я вызвонила хозяина этой «Blue Mount». Точнее, его секретаря. Он сказал, что мистер Лэндстром летает по всему миру и завтра на три дня залетит в Лиссабон.
— И ты думаешь, он заплатит пиратам три лимона?
— Три нет. Но два заплатит.
Главный усмехнулся:
— Если ты попросишь?
Поскольку главный, год назад придя сюда с другого телеканала, тут же попробовал, что называется, «забить клинья», но получил «от ворот поворот», Ольга поняла, конечно, его намек. Но сдержалась.
— Нет, я стою дороже, — сказала она. — Просто у нас в Португалии есть собкор, мы с ним возьмем у этого Лэндстрома интервью для нашего телевидения. Посмотрим, что он скажет. Он же поймет, что это интервью пойдет по всем странам.
— Так он и даст тебе интервью… — насмешливо сказал главный.
Ольга промолчала. Если этот хрен не даст ей командировку, она пойдет к Самому, у которого она на хорошем счету и никогда не получала отказа.
Но главный это, конечно, тоже учел и потому сказал:
— Ладно, я доложу начальству…
12
Пытаясь сняться с мели, «Антей» осторожно — а на морском языке «помалу» — отрабатывал «назад» и «вперед». Теперь в его ходовой рубке были Махмуд, капитан Казин, старпом Зарецкий, лысый Раис и еще два чернокожих пирата. Старпом у руля, капитан у карты — оба сосредоточенно работали, негромко переговариваясь.
— Малый назад… Самый малый…
Старпом переводил стрелку «телеграфа»:
— Есть малый назад…
Внизу, в машинном отделении, кроме пиратов-охранников, было теперь тоже двое — старший механик Козлов и второй механик Копытин. Один у широкой панели приборов, другой у двигателей.
— Стоп машина! — приказывал на мостике капитан. — Малый вперед.
— Есть малый вперед, — вторил старпом, и внизу, в машинном Козлов, перекрикивая шум двигателей, кричал Копытину в полный голос:
— Малый вперед!
И «Антей», скрипя килем по песчаному дну, пытался сползти с мели — чуть вперед, чуть назад и снова чуть вперед, расширяя себе выход с нее. Но при каждом движении тяжелый металлический корпус судна наполнялся не только громким скрипом, леденящим душу любого моряка, но и особой пугающей дрожью металла.
На «Сириусе» командир фрегата наблюдал в бинокль за этим маневром.
— Думаешь, сойдет? — сказал он своему старпому.
— Не знаю, — ответил тот. — Русский капитан…
И словно в ответ на это «Антей» вдруг без всякого скрипа тронулся вперед по чистой воде, и почти невольное «ура!» огласило каюту пленных моряков.
— Есть! Прошли! Выходим на глубину… — доложил капитану старпом и перешел к экранам эхолота и радара.
— Глубина? — спросил капитан, стоя у руля.
— Шестнадцать футов… двадцать… двадцать шесть… — считывал старпом с экрана эхолота.
Тем временем лодки сомалийцев, палящих в небо из автоматов, уже выскочили из устья Джуббы в открытое море и помчались навстречу «Антею». И при их появлении Махмуд, Раис и остальные пираты выбежали на левый и правый крылья ходовой рубки «Антея» и тоже стали победно палить из своих «калашей». В нищем Сомали, разбитом двадцатилетней гражданской войной на три враждующих меж собой государства, терзаемых исламом, «Аль-Каидой», «Аль-Шабаб» и прочими экстремистскими бандами, профессия морского пирата стала в последние годы самой героической, романтической и прибыльной — точно так, как лет двадцать назад, сразу после развала СССР, самой романтической и прибыльной профессией в России были профессии бандита и проститутки. Впрочем, в Сомали морское пиратство даже больше героизировано, поскольку имеет еще и идеологическую подпитку — пираты «наказывают» западную роскошь и цивилизацию за нищенское и практически голодное существование сомалийцев, у которых действительно нет ничего, кроме пустыни, моря и коз. А каждая победа пиратов, то есть выкуп, который они рано или поздно сдирают за захваченное судно, приносит в голодные сомалийские деревни еду, одежду и оружие, а «героям»-пиратам даже виллы и роскошь. И потому в Сомалилэнд каждый пацан мечтает стать пиратом, каждая девушка мечтает стать женой пирата, и каждый захват европейского судна становится чуть ли не общенациональным праздником…
Отстрелявшись в воздух, Махмуд возбужденно вернулся в рубку.
— Давай быстрей! Быстро! — приказал он Казину. — Вперед!
— Прибавить обороты, — сказал Казин старпому. — Помалу прибавить…
Но тут внезапный рев мощных турбин оглушил всех — и пиратов на палубе, и Казина, старпома и Махмуда в рубке. Все ошарашенно повернулись на этот жуткий рев.
Это «Сириус», включив сразу все четыре турбинных двигателя и высоко задрав нос над водой, на скорости 37 узлов обошел «Антей», проскочил вперед, развернулся и остановился носом к «Антею». Одновременно с него стремительно взмыл военный вертолет, подлетел к «Антею» и завис над ним.
