- Откуда вы такие веселые взялись? - Реви щелкнула зажигалкой. Ружичка поморщился, но ей было плевать. - Раньше я вас не помню, недавно приехали? Вчетвером покорять Роанапур?
- Впятером, - поправил парень. - Там еще Мику была, с зелеными волосами такая, ты не заметила...
- И все-таки, чего ты здесь ищешь?
- Все-таки? - Саша вздохнул. - Ладно, если по чесноку, только тебе, как родной... На самом деле, мы спецгруппа на задании из далекого постапокалиптического будущего, присланы сюда объединенной коалицией разумных рептилоидов и не менее разумных масонов с целью найти и сохранить для потомства некую Сару Коннор. ГЛОНАСС говорит, что она где-то в этом районе скрывается, вы, часом, не встречались?
Реви закатила глаза.
- Послушай, Ружичка, или как тебя там... Почему ты ни о чем не можешь говорить серьезно?
Парень растянул губы в сожалеющей ухмылке.
- Только по выходным, с трех до четырех, по предварительной записи. В рабочие дни, к сожалению, придется побриться...
Терпение у Реви лопнуло.
- Да ты замумил уже до костей, придурок! Ты почему в любой ситуации съезжаешь на шутки, ты вообще, сука, нормальным бываешь?
Вместо ответа Ружичка зачем-то посмотрел вбок, на серебристую-голубую, красивую в лунном свете гавань. Улыбка осталась на лице как приклеенная, но смешно от взгляда на нее почему-то не становилось.
- Ты человек новый, Реви, со мной пока мало знакомый. Поэтому я буду максимально деликатен в объяснениях. Видишь ли, Роанапур - город, куда стекаются люди, с, мягко говоря, нехорошим прошлым. Темным прошлым. Ты вот, например, где родилась?
Губы Реви сжались.
- Если уж тебе хочется знать, то на Ладлоу-стрит, самой бедной, самой отвратительной улице на границе Чайнатауна и Нижнего Ист-сайда, Нью-Йорк-сити, штат Нью-Йорк, Соединенные Штаты! И моих родителей убили, а меня арестовали и изнасиловали еще до того, как у меня пошли месячные! Я жила на помойках и питалась объедками, пока другие, за два квартала от меня, катались на "мерседесах" и задвигали про радостную жизнь в центре цивилизации! И потом, когда я наткнулась на Датча, и он предложил мне заниматься контрабандой в Южно-Китайском море, я не сомневалась ни секунды! Потому что нахлебалась всего этого дерьма в этой вашей "нормальной" жизни! Понял? Нахлебалась!
Ружичка покладисто кивнул.
- Понял. А теперь я хотел бы, чтобы ты подумала: что такого могло произойти в жизни простого паренька, чтобы он раз и навсегда предпочел забыть о своем прошлом? Что такого могло случиться, чтобы он на любой наводящий вопрос отвечал только шуткой? Почему он решил сделать себе из этих шуток непроницаемый панцирь?
Реви открыла рот для ответа. И осеклась. В синеватом, неверном свете Луны глаза у ее собеседника выглядели пустыми, усталыми, и очень, очень печальными.
- Я видел девочку с оторванными ногами, которая просила достать у нее из сумки телефон и позвонить маме - сказать, что ее дочери больше нет, - сухо и четко сообщил парень. - Я видел, как казнят пленных, ударом ноги ломая шейные позвонки. Я видел, как фотографируются на фоне сожженных заживо, а зал, следящий за этим в прямом эфире, радостно аплодирует. Я видел, как соседей превращали в рабов, месяцами сидящих в подвале и пашущих за миску похлебки. Я видел реки, где было не видно воды - лишь гниющие тела. Я говорил с людьми, которые уже не были людьми. Я ходил по улицам городов, которых больше нет - только обломки, воронки от снарядов и ракет, да смрад разложения.
Реви показалось, что вокруг нее внезапно кончился воздух. Сердце, кажется, забыло, как качать кровь, и только бесполезно трепыхалось где-то в районе живота. Девушке приходилось бывать в жестоких перестрелках, и делать немало плохих вещей. Но ни одна из них не наводила на нее такого липкого, холодящего ужаса, как этот совсем юный еще, ушастый паренек.
- А потом у меня спрашивают: "Почему ты ни о чем не можешь говорить серьезно?" - размеренно продолжил человек с пустыми глазами. - Но когда я все-таки начинаю говорить, они почему-то пугаются. Вот как ты примерно. Я ответил на вопрос?
***
Глава 4, где выясняется, что от воспоминаний не скроешься и на другом конце света
- Ага! - укоризненно качает рыжими хвостиками (впрочем, они уже вполне тянут на хвосты) Алиска, обвиняюще тыча в меня пальцем. - По девкам шляется! И это при законной...
- Да-да? - вежливо интересуюсь я. Кабак еще не закрылся, но активность явно идет на спад, музыканты испарились без следа, а чуть пришедший уже в себя хозяин вяло переругивается с каким-то набравшимся гражданином в ковбойской шляпе. А девчонки уже и вовсе успели смыться, неблагодарные. - Продолжай, пожалуйста, мне интересно.
- При законной... девушке, - не очень уверенно заканчивает Алиса.
Я простодушно моргаю.
- Ну, справедливости ради, девушка ты как раз не очень законная, потому что с официальной точки зрения тебя - как и всех нас - вообще нет. А есть - как там в паспортах-то? - Алехандро де Блас де Сантильяна, Алисия Данэм и прочие, прочие. Вымышленные литературные персонажи.
Алиса надувается и становится похожей на гигантского хомяка. Причем еще и рыжего.
- А по сути вопроса - вас понял, мэм, больше не повторится, мэм.
- Серьезно? Не повторится?
- Конечно, повторится, - чистосердечно признаюсь я, скорбно повесив голову. - Даже наверняка, по причине общей живости характера. Но вроде как положено так говорить, это символизирует признание вины и духовное очищение.
Алиса отмахивается.
- Ой... сгинь с глаз моих, очищенец.
- Только после вас, донна Алисия, - галантно, как дедушка Ленин, показываю дорогу к выходу. Будь у меня шляпа, обязательно сорвал бы с головы!
А кстати, у кого из знаменитых тропических пиратов была вот такая шляпа, которую я хочу - пробковая, широкая? Рокки? Раффи? Флаффи? Не вспомню сейчас, но что-то такое на языке вертится.
На улице, несмотря на поздний час и общую безблагодатность этих мест, имеется такси, в которое мы грузимся и отправляемся по домам. Точнее, по дом, потому что мы вместе живем, даже в одной комнате. Такой вот потрясающий небеса и землю разврат, пионеры по всему миру нам теперь руки не подадут, и салют не отдадут.
Дома хорошо, тихо и прохладно. Только какой-то приблудный кот с порванным ухом сидит в нашем садике и подозрительно смотрит на нашу не очень-то и романтическую пару.
- Красиво... - Алиса стоит на пороге в сад и смотрит на крупные, яркие, совсем не такие, как дома, звезды. - Помнишь, как тогда, в "Совенке", с гитарой...
Конечно, я помню. Казалось бы, прошло совсем смешное количество времени - недель шесть, вроде бы? - а сколько всего произошло. Заезд в Москву, аэроэкспресс, Славя на Арбате, Лена и Мику на том заводе, экскурсия в Испанию по просьбе Алиски, крушение на острове посреди моря, секретные аквалангисты и странный случай на радарной станции, вплоть до падения "Византии" - стоп, это уже из другой оперы. Словом, много чего было. И мы все еще живы, мы счастливы настолько, что все еще можем им делиться со всеми желающими. Мы делаем то, что должны. Что обещали друг другу и сами себе. Слишком пафосно? Да и пускай, мне плевать. Сейчас имеет значение только смогу ли я обеспечить безопасность для этих четырех смешных девчонок, которые уже успели стать мне родными - в хорошем смысле этого слова, конечно.
- Чего задумался-то? - Алиска шутливо пихнула меня в бок и прижалась рядом. - Никак не решишь, есть ли жизнь на Марсе?
- Получаю секретную радиограмму из Центра, - замогильным голосом сообщил я. - На нас со страшной скоростью надвигается астероид Гитлер-667, населенный разумной плесенью, а также нацистами. Столкновение произойдет через девять с половиной недель, а может быть, даже раньше. Нам приказано срочно выдвигаться в Казахстан, на космодром Байконур.
- Девять с половиной недель - это долго, - оценила Алиса. - Зачем тогда такая срочность? Приедем вовремя, минут примерно за двадцать до вылета. А еще лучше - завтра с утречка все впятером подумаем как следует, да как захотим, чтобы он улетел обратно к Гитлеру - наверняка получится.
Она была как всегда права. Думаю, если захотеть как следует, мы бы и Солнечную Систему смогли куда-нибудь передвинуть. Куда-нибудь вбок. Потому что, судя по уже произошедшим событиям, сила наша плохо поддавалась описанию в обыкновенных словах.
- У меня есть предложение, - прошептала Алька мне в ухо.
- Есть мнение, выступающему следует предоставить слово, - сообщил я. - Регламент семь минут.
- Мне хватит и меньше, - сообщила девушка, стягивая футболку. - Пойдем в кровать. Там интересно.
- Ставим на голосование, - официальным голосом сказал я. - Что ж, похоже, все единогласно за. Процедурные вопросы - дело важное, отведем на них еще полчаса.
- А потом добавим еще, - согласилась Алиса, уже лежа на отличной, широкой кровати. Ночник, исправно горящий на тумбочке рядом, освещал ситуацию более чем недвусмысленно. - Если справишься, конечно.
