Помнится, однажды, еще во время учебы, на каком-то занятии по освоению журналистского ремесла студенты получили такое задание: нужно было сочинить любой тезис и суметь его доказать. Тезис мог быть хоть «от фонаря».
Например, «любовь — это…», «политика — это…», «молодость — это…», «деньги — это»… И так далее, и тому подобное. Требовалось лишь аргументированно расписать свой тезис не менее, чем на печатную страницу. Более — только приветствовалось.
Немного поразмышляв, Лариса решила написать нечто на тему — «Косметика — это искусство украшать». И готовясь к очередному занятию, засела в библиотеке. Она свой тезис решила доказать с помощью всего лишь одной женской особы. Зато, какой… Египетской царицы Клеопатры, чей образ окутан ореолом мифов и легенд.
В итоге — у студентки получился настоящий трактат на несколько страниц, который потом был признан одной из лучших и доказательных работ.
И чем больше Лариса черпала информации из разных источников, тем большим восхищением и уважением проникалась к данной особе. Оказывается, Клеопатра отнюдь не была красавицей, какой ее изобразила актриса Элизабет Тейлор в известном кинофильме… Отнюдь. Но каким же талантом обольщения она должна была обладать, если смогла завоевать таких мужчин своего времени, как Цезарь и Марк Антоний!
Лариса быстро взяла на вооружение секреты Клеопатры по части женской красоты, которые дошли до наших дней и не утратили своей актуальности. Молоденькой студенточке очень импонировал образ властной женщины-правителя, политика, дипломата, и, конечно же, умелой интриганки. А какая женщина без интриг, а тем более — царица?
Ее потрясли пушкинские строки, посвященные Клеопатре. Ей их не надо было заучивать. Они сами запали в душу студенточке:
«…В моей любви для вас блаженство,
Блаженство можно вам купить:
Кто к торгу страстному приступит?
Свои я ночи продаю.
Скажите, кто меж вами купит
Ценою жизни ночь мою?»
Она рекла. Толпа в молчанье.
И всех в волнении сердца.
Но Клеопатра в ожиданье
С холодной дерзостью лица:
«Я жду, — вещает, — что ж молчите?
Иль вы теперь бежите прочь?
Вас было много; приступите,
Торгуйте радостную ночь».
И гордый взор она обводит
Кругом поклонников своих…
Вдруг — из рядов один выходит,
Вослед за ним и два других.
Смела их поступь, ясны очи.
Царица гордо восстает.
Свершилось: куплены три ночи…
И ложе смерти их зовет.
Чувственная девушка так ясно представила себе эту картину, на миг отождествив себя с героиней, что у нее мурашки побежали по коже…
Как-то в одном журнале ей попалась небольшая репродукция, на которой было изображено женское лицо в профиль, приписываемое Клеопатре. Пол-лица занимали огромные миндалевидные глаза, красиво выделенные в характерном египетском стиле. Чем-то манил и притягивал этот женский облик Ларису, хотя похожие лица довольно часто встречаются на традиционных египетских папирусах и барельефах. Она вырезала картинку из журнала и хранила ее дома на своем письменном столе.
Когда пришла на работу в ТАСС, то небольшая репродукция перекочевала на ее новый рабочий стол под стекло. И хотя под количеством разных деловых бумаг и интересных фото она была почти незаметна, но не было дня, чтобы Лариса не полюбовалась женским профилем. Это изображение стало, словно, ее талисманом…
И хотя на момент описываемых событий еще официально не существовало такого понятия, как «комплекс Клеопатры», нельзя о нем не вспомнить сегодня (двадцать лет спустя), когда пишутся эти строки.
Этот, отчасти — медицинский, отчасти — социальный термин, несколько позднее введет наш современник и соотечественник, доктор психологии для обозначения недуга, сразившего наповал многих наших преуспевающих и независимых леди.
«Мадам, а не страдаете ли вы комплексом Клеопатры»? — этот, удобный многим мужским особям вопрос, сегодня может задать уже не обязательно доктор-психотерапевт, а любой шеф любой своей преуспевающей сотруднице.
Суть «болезни», как выясняется по определению медика, состоит в том, что дамы, «отмеченные» этим комплексом, мужчин воспринимают не как союзников и партнеров по жизни, а не иначе, как мешающих им во всем конкурентов и соперников. И, дескать, такое же «служебно-офисное» отношение к сильному полу они переносят и на свою личную и семейную жизнь. Отсюда — все их несчастья. Потому что с таким мироощущением и образом мыслей они не могут быть счастливы изначально…
Не могу отказать себе в удовольствии, мысленным взором представляя, что сказала бы по этому поводу Лариса «изобретателю» термина, придя, допустим, к нему брать интервью. Наверное, что-то типа: не из нашей всё это жизни — бегать по психотерапевтам. И что лично она в психоаналитиках вовсе не нуждается, а просто хотелось бы поговорить с доктором чисто… по-женски.
Пожалуй, еще журналистка, рассмеялась бы доктору в лицо и сказала, что никак не считает себя несчастной. Потому что она — такая молодая, умная, независимая, преуспевающая, знающая себе цену, не обойденная мужским вниманием и красивая… По всем этим определениям уже никак не может быть обездоленной. И не надо ее так оскорблять… или жалеть. Что в данном случае, возможно, одно и то же. И еще она бы обязательно посетовала: как же устала от этого бесконечного превосходства мужиков по жизни, которые везде им, женскому сословию «перекрывают кислород»! И вовсе не потому, что они умнее и талантливее.
«Где женщины-политики? — спросила бы она обязательно. — А где женщины-дипломаты? Ага, там же, где и политики… И разве не видно, куда завели страну эти мужики-правители и прочие государственные мужи»?
И, вообще, разве родители не внушали ей в детстве, что всего в этой жизни можно добиться самой, если будешь твердо стоять на ногах? А для этого надо хорошо учиться, чтобы получить хорошую профессию. Вот она и получила, даже с «Красным дипломом». И что же? Она без конца сталкивается в своей работе с мужской конкуренцией. Ее не раз упрекали представители сильного пола в том, что она — карьеристка и слишком стремится к лидерству. Мол, была бы она мужчиной, это было бы понятно. А она, мол, — всего лишь женщина. «Всего лишь»! И поэтому, ее женский удел, как бы она не старалась, всё равно — киндер, кюхен, кирхен!
Об этих средневековых ценностях она устала уже слышать от своего начальника Кирюши, который жутко боится, что она его подсидит. И не зря боится, потому что знает, что в профессиональном плане она по всем параметрам — лучше его. Так зачем нас с детства обучают тогда этому ложному равенству между мальчиками и девочками? Зачем? Неужели же только для того, чтобы, когда мы достигнем определенного уровня карьерного роста, ткнуть нас носом в это средневековье: «дети, кухня, церковь»? А она так не хочет. И не будет.
И, вообще, кто ответит ей: разве не было матриархата в истории? И разве не остался он в каких-то далеких и самых потаенных глубинах нашей генной памяти? Да вся ее женская сущность, вся ее природа восстает против этого жуткого неравенства и несправедливости: всю свою жизнь доказывать, что женщина — не только «друг человека» по образному определению сатирика.
А ведь, мы, и, правда, гораздо умнее, тоньше, хитрее, живучее, чем все это племя, именуемое сильным полом… И разве история нам мало преподносила женских имен, достойных поклонения и уважения? Взять, хотя бы, египетскую царицу. А ей (или нам?) сегодняшние умники, оказывается, какой-то комплекс (простите) «присобачили».
Конечно же, только мужик такое мог изобрести… (Мстительный, к тому же). Это ж надо такое придумать — «комплекс Клеопатры»! Нет, не прощает нам это наглое мужское племя превосходства ни в чем: ни в уме, ни в силе характера, ни в творчестве…
Так, или примерно так, наверняка бы, рассуждала Лариса. И, по-своему, была бы права, защищая себя и своего кумира…
Лариса выпорхнула из подземки на станции метро «Площадь Ногина», как договорилась с музыкантом. Выпорхнула… и сразу попала в распростертые объятия Михаила, который ждал ее с огромным букетом, предусмотрительно завернутым от лютого столичного мороза в газету «Московский комсомолец».
— Снегурочка ты моя московская! — восхищенный Ларисой музыкант чмокнул ее в обе щеки, а затем еще нежно поцеловал в губы. — Красавица, богиня! Если бы ты знала, как я считал каждую минутку до нашей встречи!
Молодая женщина кокетливо приняла бумажный конверт из рук восторженного поклонника и заглянула вовнутрь. Огромный букет ярко-алых роз сразу пронзил ее обоняние сладостным и страстным ароматом, рассекая московскую стужу зноем лета.
— Я тебя не сильно заморозила? — улыбнулась женщина, отрывая носик от манящих зноем и тайной ароматов.
