— Внук, — кивнул я.
— Вы случайно не из Америки? — спросил мужчина.
— Случайно, да, — улыбнулся я и сказал: — я пытаюсь вспомнить вас и не могу: не узнаю.
— А откуда вам меня знать, — сказал мужчина. — Когда вы уезжали из Краснополья, в поселке было абисалэ идун (немножко евреев) и не было меня. А сейчас здесь нет ни одного еврея, и есть я.
— Раз вы есть, значит, есть евреи, — заметил я.
— Я — это другой вопрос. Я не просто еврей, а Последний Еврей Хаим Рабинович.
— Я знал здесь Рабиновичей, — сказал я. — Вы случайно не их родственник?
— В каком-то смысле да, а в каком-то нет, — сказал мужчина. — Я Рабиновичам такой же родственник, как и вам. Я Хаим, потому что все евреи Хаимы, и Рабинович по той же причине. А отчество, конечно, Соломонович. Это вам о чем-то говорит?
— Нет, — сказал я и с любопытством посмотрел на мужчину.
— Тогда я вам объясню, — сказал мужчина. — Когда Бог разбросал евреев по всему миру, он сказал всем живущим: не гоните этих людей от себя. Разрешите им жить с вами. Ибо пришли они к вам не по своей воле, а по моей. И с ними пришло на вашу землю благословение. А если уйдут они с вашей земли не по своей воле, а вами гонимые, то навеки уйдет благодать от вас. Только не все эти слова сердцем слушали.., –вздохнул мужчина, пот со лба утер. — Где евреи ушли гонимые, где по своей воле края покинули. И решил Бог в тех местах, откуда по своей воле ушли евреи, поселить Последнего Еврея. Пока память в тамошних людях о евреях жива, живет в их краях Последний Еврей, а с ним и Божье благословение. Вот я и есть Последний Краснопольский Еврей. Живу, чтобы здесь земля родила, чтобы счастье в дома заходило... Так что я родственник всех здешних евреев! Всех их знаю, про всех помню. И вашего папу знаю, и вашу маму помню. И знаю, что на врача вы учитесь. Ваша бабушка не поверила бы, что внук её доктором будет! — мужчина хитровато посмотрел на меня и сказал: — Чувствую, что вам хочется о чем-то спросить старого Хаима. Так вы спрашивайте, не стесняйтесь. Рабинович много чего знает!
И я спросил про Дашу.
Мужчина прищурил глаза, как будто попытался что-то посмотреть вдали, помолчал минуту, а потом сказал:
— Она далеко отсюда. И даже дальше, чем вы думаете. Вы, конечно, знаете такой город Тель-Авив?
— Знаю, — сказал я.
— А вы знаете там Шалом Тауэр? Конечно, не знаете. Но если от него идти прямо, а потом направо, а потом опять прямо, и зайдете за угол, то попадете как раз туда, куда вам надо. Она в госпитале.
— В госпитале?! — вскрикнул я.
— Не волнуйтесь. Я вижу немножко дальше, чем вы, и я вам скажу, что впереди все хорошо. Хотя где вы встречали еврея, у которого все хорошо? Я вижу, вы готовы лететь в Тель-Авив прямо из Краснополья. Но я вам скажу, пока такого рейса не имеется.
Мне хотелось чем-то отблагодарить мужчину, и я спросил:
— Может, я могу вам чем-то помочь? У меня есть доллары.
— У него есть доллары? Он Ротшильд! Молодой человек, поберегите эти деньги для себя. Они ещё вам пригодятся. А я, слава Богу, имею ещё здоровье и имею приличную работу.
— Кем вы работаете? — спросил я.
Мужчина удивленно посмотрел на меня:
— Я же вам полчаса говорю, кем я работаю, а вы все ещё меня спрашиваете? Повторяю: я работаю Последним Евреем! Кем еще может работать Хаим Рабинович!
Потом он вдруг стукнул себя по голове:
— До отхода вашего автобуса осталось полчаса, и ваш знакомый ищет вас по всему Краснополью, вон он уже спешит сюда, как Моня на хупу, — и мужчина показал на приближающийся старенький «Пазик».
Санька резко развернул машину возле нас и, притормозив, сказал:
— Здравствуйте, Хаим Соломонович! Извините, забираю Даника. Его автобус через полчаса уходит. Может, вас до центра подбросить?
— Спасибо за хорошие слова, но мне спешить некуда, — сказал мужчина. — И, вообще, в моем возрасте полезно ходить пешком.
По дороге до автостанции я спросил Саньку про Рабиновича.
— Умный мужик, — сказал Санька, — во всем мастер, и плотничает, и сапожничает, и костюмы шьет, и в машинах разбирается. Я как-то ехал с ним из Почепов, и мотор заглох. Полчаса я возился, и ни с места. А он с минуту покопался в нем, и мы поехали. Я как-то ему говорю, все ваши из Краснополья уехали, а вы, наоборот, приехали. С чего это? Так он шуткой отговорился. Говорит, в каждом поселке надо одного еврея держать, чтобы не забыли, как евреи выглядят.
Я весь день ждала, что Алик перезвонит. Но он не позвонил. Несколько раз звонила бабушка. И больше никто.
Я долго не засыпала. А потом где-то под утро задремала. Проснулась от прикосновения. Подумала, что медсестра принесла таблетки. Медленно открыла глаза и увидела Даника. Он держал в руках Барби. И первое, что я сказала ему:
— Ой, Даник, какой ты стал высокий!
Не знаю, почему я это сказала.
Он улыбнулся мне и сказал:
— До тебя старался дотянуться!
Я протянула к нему руки, и он обнял меня. И я прижалась к нему и заплакала.
От счастья тоже плачут.
