— Осторожно, ступеньки, — подсказал проводник.
— Спасибо, я вижу.
Она видела. Наверху было некое подобие лестничной площадки, нависающей над первым этажом. Довольно большой площадки, причем, с ограждением. На полу, опираясь голыми спинами о стойки ограждения, сидели двое: женщина и ребенок… девочка. Их руки, просунутые сквозь балясины, были скручены то ли веревками, то ли толстой проволокой…
Пленницы.
— Мои, — с нежностью сказал мужчина, осветив их фонариком.
Они были обнажены — обе. Левая половина лица у женщины была вспухшей и сизоватой — жуткий кровоподтек…
И сам Алексей был обнажен. Голый он был — если попросту, — ну совершенно голый! Если не считать патронташа на поясе. В руке — двустволка.
Полная шиза…
Во что я вляпалась, подумала Марина, испытывая противоестественный азарт.
— Вам не холодно?.. так…
— Вы же чувствуете, что нет. И это еще одно доказательство, что я прав. Я ПРАВ!!! — внезапно крикнул он — в глубоком восторге. — Знаете, Марина… Вам ведь тоже надо раздеться, — с виноватой ноткой, но вполне твердо закончил Алексей.
— Зачем? — просто спросила она.
— Чтобы стать неуязвимой. Как я, как мои близкие, — так же просто объяснил он.
Она принялась неуверенно освобождаться от всего лишнего. Куртка, туфли — для начала… В темноте не сложно раздеваться, особенно, если ошибочно полагаешь, что тебя не видят.
— Что они на вас напялили, — брезгливо сказал Алексей, спихивая бронежилет вниз.
Маечка, юбка…
— Лифчик тоже… простите… и трусики…
Последнее усилие — и одежда жалкой кучкой лежит под ногами. Где-то там остался ментовской микрофончик…
Мужчина смотрел на нее. Он видел ее. Но взгляд его был — не мужской, нет, даже не взгляд художника, лишенный сексуальной составляющей. Она и вправду чувствовала. Особенный взгляд, каким смотрят невинные дети… или ангелы… бесполые существа, для которых все естественное — прекрасно…
— Как вы чисты.
— Каждый день моюсь.
— Я же не об этом.
— Что вы от меня хотите, Алексей?
— Убить… — равнодушно сообщила привязанная к перилам женщина. — Вопрос, кого раньше…
— Простите ее, она пока не поверила мне. А вы… вы были единственной, кто семь лет назад — после ТОГО ДНЯ… поняли меня и поверили мне. Вы написали правду. Поэтому я не мог вас не позвать… потому что я ваш вечный должник. Вы столько лет писали о несчастных людях, которые жили зря. Я подарю вам право написать о человеке, который жил не зря. Вы живая … вы запомните правду… И я живой, поэтому они нацелили на меня свои стрелы. Мертвые истребляют живых. Меня, вас…
— Да нет, никто вас не планирует уничтожать! — не выдержала Марина. — Я даю все гарантии…
— Не надо со мной спорить, надо меня слушать!!!
Она вздрогнула, больно прикусив язык. Алексей помолчал, собираясь с новыми силами.
— Сегодня ночью случится чудо, — вновь заговорил он. — Я расскажу вам…
И он рассказал всё, что ему поведали ангелы.
…Прапорщик Муртазалиев, снайпер из спецподразделения ФСБ «Альфа», лежал в чердачном помещении. Никто ему не мешал, ни люди, ни прочая живность. Дачников внизу не было: хозяина еще днем увезли в больницу (объект его подранил), и жена уехала с раненым.
Сквозь низкое оконце хорошо просматривалась восточная стена соседнего дома. Два этажа, крутой скат крыши. Деревьев, мешающих обзору, нет. Возле дома — разрушенные парники (объект начудил). Лампы прицел не слепят… ну разве что на крыльце — яркая, сволочь.
— Голубь-два, доложите обстановку, — пискнуло в ухе.
— Объекты с моей стороны, на втором этаже, — ответил прапорщик, не отрываясь от прицела. — Перемещаются из комнаты в комнату. Распознать, кто из них кто, нет возможности, инфракрасный фон одинаковый по интенсивности.
— Заставил ее раздеться, извращенец… Без фильтра пробовал его поймать?
— Мелькает иногда, товарищ полковник. Он в спальне окно на две трети занавесил, сверху щель. Только он все время ходит, как заведенный.
— Если зафиксируешь — тут же, слышишь, в сей же миг «шептуна» давай!
— Без приказа, товарищ полковник…
— Это приказ!
— А что… что он с ней… это… агрессивно себя ведет?
— Пока в свою веру обращает.
— Тогда почему…
— У тебя, голубь, что, мозги через уши поперли?
— Виноват… Без приказа непосредственного начальника… из моего ведомства…
— Я подтверждаю приказ, — вмешался голос капитана Серова. — Мурзик, этот парень себя не контролирует. Тебе бы послушать его бред, ты бы с голыми руками туда пошел. Он, понимаешь, собрал группу для переправки на тот свет. Сам — вроде инструктора. Может сорваться в любой момент. И если кроме жены с ребенком он захватит с собой еще и журналистку… в общем, всем фуражки на жопы натянут. Тебе тоже. Есть вопросы?
— Какие вопросы… — вздохнул Муртазалиев, непроизвольно поглаживая холодный бок своей СВД-С.
…— Значит, вот он какой — Вход, — сказала Марина, разглядывая «Павловское зеркало». — А вы уверены, что вам явились именно ангелы? Я всегда думала, что ночь — это время созданий Тьмы.
— По-вашему, ангелы по ночам не ходят? Тогда все светлые люди должны были бы обязательно днем умирать.
— Вас же не забирать приходили.
— Наверное, утром было бы поздно… тем более, днем. Вы же сами видите. Вход вот-вот откроется. Скорей бы…
— Вы правда предлагаете мне идти с вами?
— Все вместе — Надя, Ларинька… и вы. Я же для того вас и позвал, вы не поняли? Не ради же переговоров об условиях моей капитуляции. Я так вам обязан, Марина, если б вы знали…
— Вы только не обижайтесь, Алексей… Могу я отказаться?
— Конечно. Но я все-таки попрошу вас остаться и посмотреть, как все это будет. Я уверен, вы передумаете.
— Ну хорошо. А потом?
— Потом вы вернетесь и расскажете людям правду.
— Из Рая? Вернусь?
— Сие от вас зависит. Вы напишите обо мне, обо всех нас, которые жили НЕ ЗРЯ… и потому стали Избранными… нельзя молчать, Марина. А еще вы расскажете о моем брате…
— О брате?
…— Огонь! — шипел полковник Лебедев в переговорник. — Голубь-два! Огонь! Приказываю! На поражение!
— Я его не вижу! — шипел в ответ прапор Муртазалиев, лихорадочно шаря прицелом по окнам. — Не вижу!
— Бей по силуэту!
— Нет силуэтов!
— Голубь-один, Голубь-три! У вас?
— Пусто…
— Тоже пусто…
— Они опять на лестнице!
— П’твоюмать… Общая готовность! Штурм — по моему сигналу!
Полковник Лебедев не находил себе места. Он ведь слышал все, что говорится внутри…
— Пройдем в комнату, — предложил Алексей. — То, что я должен вам открыть, не терпит суеты.
Они вошли в супружескую спальню.
— Присаживайтесь.
Оглядевшись, гостья села на разобранную кровать. Больше садиться было не на что. Хозяин остался стоять.
В окно светила Луна. Полоса света, проникшего сквозь горизонтальную прореху в затемнении, вырезала в комнате молочно-белый сектор. («Луна? Она же в гостиной была… кажется…» — мельком удивилась гостья.)
— У вас есть брат? — спросила Марина с любопытством.
— Старший, — лицо Алексея словно зажглось изнутри. — О нем и речь. Это такой человек, я вам доложу, такой… знаете, я давно собирался порадовать его одной новостью, да все не решался… — пригнувшись, он метнулся к прикроватной тумбочке, достал нечто белое и плоское, протянул вещь Марине, распрямился, блаженно улыбаясь…
(Конверт! — успела догадаться она.)
…и угодил верхней своею частью точно в лунную мережку.
Что-то жуткое случилось с его головой.
Взорвалась скула. Выплеснулся черный гейзер — ошметки плоти в черных брызгах… и тут же, мгновенно — гулкий хлопок за окном… черная клякса расползается на белой стене… в затылок стреляли, сволочи, отстраненно подумала Марина… и тут же — слепящий свет залил весь дом.
Это включились прожекторы.
Алексей постоял секунду-другую, потом мягко осел на пол.
Вероятно, он считал, что если в доме темно, то снайпер снаружи ничего не увидит. Наивный. Доцент, одним словом.
Стараясь ни на кого не наступить и ни во что не вляпаться, Марина рванула на балюстраду. Одежда ее лежала, где была брошена. Надеть белье и спрятать конверт на своем теле она успела прежде, чем в дом ворвались.
— Ну вот, вы добились своего? — осведомилась эта дура, привязанная к ограждению.
К кому она обращалась — к бойцам или к Марине?
Плевать…
Дочь Алексея, как выяснилось, привязана была скверно. Папа то ли пожалел ее, то ли лопухнулся. Девочка освободила руки, поднялась, доковыляла до зеркала и принялась тыкаться в него, словно мотылек в горящее окно. Она громко хныкала:
