– Отлично.
Голос Джо чуть дрожал, как бывало от волнения или злости – сейчас не разобрать, от чего именно.
– Все играешь блюз? – спросила она, инстинктивно настраиваясь на привычную волну их бесед, где накал страстей всегда прикрывался легким юмором.
– А что мне еще делать? Я же придаток к гитаре.
Пауза.
– А ты, Эл? Видел твою книгу. Неплохо получилось. Детская забава, конечно, и все-таки… Вообще-то я никогда не сомневался, что ты своего добьешься. И я ходил на твою выставку. Следующая наверняка будет в Королевской академии. – Его смешок отозвался в сердце Элис. – Однако с контурами по-прежнему проблемы.
– Лесть тебе не поможет, Джо.
– Ха, у меня новая группа. Называется «Растрата». Выступаем уже год. Электрофолк, каверы и наши собственные песни. Играем в «Пшеничном снопе» по субботам. Ты должна нас послушать. Это круто. – Пауза. – Ну а ты как живешь?
– Хорошо. Я…
– У тебя все в порядке? Джесс сказала, что ты…
– Ты говорил с моей матерью? Когда?
– Да успокойся, я ее случайно встретил. Мы выступали в Лидсе, в университете. Она сказала, что ты вроде бы заболела. Хотела узнать, как твои дела.
– Я не болела, – спокойно ответила Элис. – Просто на время вышла из игры.
– Ну а я вернулся, – продолжал Джо. – Снял квартиру на Мэйдз-Козуэй. Хозяйка поверила, что я выпускник. Она глуха как пень и разрешает нам репетировать в подвале. Говорит, что любит ирландскую музыку, поскольку когда-то была католичкой. Слава богу, не слышит, о чем мы поем…
Элис не сдержала улыбки.
– Все так плохо? – спросила она.
– Могло быть лучше, – согласился он. – Однако мы кое-как устроились и, раз уж начали играть по колледжам, вполне можем собрать поклонников. Ну, это те, которые кидают в тебя полные банки, а не пустые.
– Джо, уже поздно, – мягко произнесла Элис. – Зачем ты позвонил? Прошло три года…
– А что, нужна особая причина? – ответил Джо почти агрессивно. – Вечно ты ищешь какой-то скрытый смысл. Почему бы тебе малость не расслабиться? Захотелось поговорить, вот и все. Может, встретимся, погуляем, съедим пиццу? Вдруг захочешь послушать, как я играю.
Злость, если она была, исчезла без следа, а предложение внезапно показалось вполне осуществимым и даже заманчивым. Элис молчала и смотрела в окно, за которым в оранжевом свете уличного фонаря покачивалась магнолия.
Потом Джо снова заговорил странно напряженным голосом:
– Как ты все-таки поживаешь? Не вышла замуж за простого хорошего парня?
– Этим простым хорошим парнем был ты, – ответила она. – А что у тебя? Нашел заветное слово на букву «л»? Она играет на виолончели? Ты всегда мечтал о виолончелистке.
– Нет, не играет. – Джо усмехнулся. – Но…
За его легкомысленным тоном Элис почудилось беспокойство.
– Мы познакомились совершенно случайно. Такую девушку нечасто встретишь в забегаловке вроде «Шлюза». Знаешь это место? Там пиво пьют и стеклом закусывают. Она сидела справа в первом ряду, одна, и не сводила с меня глаз. Представляешь? Кто станет пялиться на бас-гитариста? На вокалиста – понятно… Красивая девочка с длинными светлыми волосами, на вид слегка недокормленная. Что ей до меня? Я пошел в бар выпить пива, а она все смотрит, даже жутко стало. Будто видит меня насквозь. Ну, я отводил глаза – думал, красотке это надоест и она отвалит. Но девчонка не уходила. Тогда я поглядел на нее и решил подойти поближе. А она ждала, словно знала. Ну, остальное, как говорится, всем известно.
Элис молчала, переваривая услышанное. До нее постепенно доходило, что произошло, к чему этот звонок после долгой разлуки. Она испытывала сложное чувство: отчасти сожаление, но в гораздо большей степени – облегчение.
– Я рада за тебя, – наконец сказала она.
– Ты серьезно?
– Конечно. Мы друзья, Джо, вспомни!
Он неуверенно засмеялся, и Элис поняла, что он взволнован.
– Господи, у меня камень с души упал.
– И у меня. Можно больше не оглядываться на ходу – вдруг ты меня преследуешь.
Они посмеялись вместе, и Элис наслаждалась этими мгновениями сердечной близости. Для Джо их разговор стал своего рода «изгнанием бесов» – избавлением от навязчивых мыслей о том, что подруга отвергла его, прощанием с тяжелым временем. Она поняла это и ощутила прилив бескорыстной любви к нему, скрывавшему одиночество под маской шутовства. Джо нуждался в поддержке и сам хотел быть нужным для кого-то, пока не добьется признания. Элис надеялась, что новая девушка ему подойдет, что ей нравится электрофолк, что она хочет иметь семью и детей – как хотел Джо, а Элис отказывалась ради свободы.
Лед одиночества, сковывавший ее душу, растаял и исчез, оставив благословенную легкость.
– Какая она? – спросила Элис.
– Ну… она особенная. Не такая, как все. Любит Вирджинию Вульф, египетское искусство и камерную музыку. Веришь? Я запал на девушку, которая любит камерную музыку! Немного похожа на Кейт Буш[5], а еще… Наверное, лучше перевести это в близкие тебе эстетические категории, иначе не поймешь детали.
– Давай-давай.
– Ну, волосы у нее в стиле Россетти, лицо – как с картин Бёрн-Джонса…
– Сложносочиненная женщина! И борода от Уильяма Морриса?[6]
– Может, сама посмотришь? Тебе надо с ней встретиться. В общем-то, я из-за этого и звоню.
– Ох, – ответила Элис, – успокойся, я тебе верю.
Джо почувствовал ее нежелание.
– Я не шучу, Эл, – твердо сказал он. – Я на самом деле хочу, чтобы вы подружились.
Элис замерла – внезапно ее охватило горькое сожаление. Усилием воли она отбросила его и взяла себя в руки.
– Джо, я хочу встретиться с ней. И с тобой. Я потеряла слишком много друзей, чтобы упускать такую возможность. – Она очень старалась, чтобы голос не дрогнул. – Может, пересечемся где-нибудь в городе? Или я приду на концерт… – Она остановилась. – Джо, ты болван! Даже не назвал ее имени.
Джо засмеялся.
– Правда? Ну, не могу же я помнить обо всем! Вирджиния. Вирджиния Мэй Эшли. Все зовут ее просто Джинни. Она говорит, Вирджиния Мэй – слишком серьезное имя для нее. А ты по-прежнему любишь пиццу? Пойдем есть пиццу, куда захочешь. Наш концерт не раньше четверга, но мы можем погулять, сходить в кино. Как тебе?
– Отлично.
– Что с тобой? Ты расстроена? Все в порядке?
– Конечно. Я немного устала. Уже поздно.
– Да… э-э… подожди минутку. Еще кое-что… В общем, на самом-то деле… Я сейчас в затруднительном положении… Если бы дела шли получше, не стал бы тебя просить, но… Джинни только что приехала в Кембридж, денег у нее немного… Ты не могла бы ее приютить?
– Джо…
– Если я слишком обнаглел, скажи прямо, – продолжал он. – Но это всего на пару дней. Я не могу поселить ее у себя, хозяйка не позволит. Мы ищем квартиру, но ты же знаешь, как трудно найти в Кембридже что-то приличное в это время года – все занято студентами или туристами. Пусти ее на пару дней, пока мы не найдем жилье, а если не получится, у меня есть приятель в Гранчестере, он в пятницу улетает в Штаты и разрешает нам пожить у него. В худшем случае надо перебиться до конца недели… – Он сделал паузу. – Элис? Что скажешь?
Элис подавила вздох.
– Думаю, это вполне возможно, – сказала она именно то, чего Джо и ожидал. – Где остановилась Джинни?
– Пока нигде, – ответил Джо. – Она только что выписалась из Фулборна[7].
– Из Фулборна?
– Ей предлагали побыть там еще немного, но мне отвратительна сама мысль о том, что она задержится в таком гнилом месте. От одного взгляда на окрестности можно впасть в глубокую депрессию.
– Господи. Ты не шутишь?
Джо вечно преподносит сюрпризы. В те годы, когда их связывала дружба, еще не испорченная сексуальной близостью, Элис ляпнула бы не задумываясь: «Фулборн? Да она точно тронутая, раз повелась на тебя!» Но сейчас они были так далеки друг от друга, так подавлены печальными воспоминаниями, что она не могла себе этого позволить.
– То есть… она там лечилась?
Джо недовольно фыркнул.
– Ей-богу, я знал, как ты отреагируешь. Ничего страшного в этом нет, проблемы у каждого третьего. По словам твоей матери, ты сама была на грани в трудный момент, так что должна понимать…
– Не глупи. Я другое имела в виду. В смысле… – Элис искала подходящие слова. – Как она себя чувствует? Что с ней случилось?
Ответ Джо прозвучал довольно холодно, и Элис встревожилась: не переступила ли она некую черту. В конце концов, она не имеет права вмешиваться в его отношения с новой девушкой.
– Не подумай, будто я что-то скрываю, Эл, но это личное дело Джинни. Я не могу обсуждать ее частную жизнь, не спросив разрешения, и не знаю, захочет ли она рассказывать, что с ней произошло. Я говорю тебе о Фулборне для того, чтобы ты обращалась с ней бережно. Понимаешь, она очень уязвима.
«Я тоже», – подумала Элис, но промолчала.
– Эл? Ведь тебя это не смутит?
– Нет.
– Слава богу. – В его голосе послышалось явное облегчение. – Кроме того, она очень хорошая. Невозможно представить, что в ее жизни было столько дерьма. Ей всего восемнадцать. Ты полюбишь Джинни, Эл. Ее все любят.
