От почты недалеко до дома тети Альмы и дяди Сигурда. Эльза и Ион, сводные сестра и брат Нелли, играли во дворе, Нелли нигде не было видно. Штеффи поставила велосипед и постучалась. Открыла тетя Альма.
— Штеффи! — радостно воскликнула она. — Приятно тебя видеть! Заходи. Нелли наверху. Можешь подняться, если хочешь. Спускайтесь обе и поешьте булочек с соком.
Штеффи поднялась по лестнице. На втором этаже в доме тети Альмы и дяди Сигурда было три спальни. Спальня взрослых и две комнаты поменьше. В одной раньше жила Нелли, пока Эльза с Ионом делили вторую. Теперь Эльза перебралась к Нелли.
Дверь в комнату девочек была закрыта. Штеффи постучалась и вошла. Переступив порог, она почувствовала, что в комнате произошли перемены — нечто большее, чем появление Эльзы.
Нелли сидела на краю кровати. Вид у нее был угрюмый. Штеффи села рядом и взяла сестру за руку. Нелли застыла.
«Что с ней?» — удивилась Штеффи, но она достаточно хорошо знала характер сестры, чтобы спрашивать напрямик.
— Какое красивое платье, — вместо этого сказала она. — Новое? Его сшила тетя Альма?
— «Какое красивое платье»! — передразнила ее Нелли. — Ты что, думаешь, мне все еще семь лет?
— Я всего лишь имела в виду, что тебе очень идет это платье, — сказала Штеффи.
Нелли была действительно очаровательна длинные черные косы, румяные щеки и большие темные глаза.
— Очень идет! — воскликнула Нелли. — С такими-то волосами!
— Что не так с твоими волосами?
— Может, в городе и сгодится выглядеть как цыганка, но не здесь! Я хочу выглядеть как все. Светлые волосы и голубые глаза. Я хочу быть шведкой!
— Тебя кто-то дразнит? — спросила Штеффи.
Она вспомнила, как в первый год на острове ее мучила Сильвия. Хотя у Нелли всегда в школе было много друзей.
— Нет, — сказала Нелли. — Но ведь у меня есть глаза. Я похожа на подкидыша. Сама посмотри!
Она показала пальцем на фотографию, стоявшую на комоде. Снимок был недавно сделан у фотографа. Тетя Альма и дядя Сигурд сидели рядом. Ион был на коленях у тети Альмы. Рядом стояла Эльза, прислонившись к ее плечу. У всех были открытые круглые лица, голубые глаза и светлые волосы. Позади них стояла Нелли. На их фоне она выглядела экзотическим цветком, принцессой из «Тысячи и одной ночи».
— Ты несправедлива, — сказала Штеффи, — тетя Альма всегда заботилась о тебе, словно ты ее собственная дочь.
— Я хочу, чтобы это было так!
— Как ты можешь так говорить? У тебя есть родители, разве ты забыла?
Нелли не ответила. Лишь пожала плечами. Штеффи захотелось схватить ее и хорошенько встряхнуть, вытрясти из этой угрюмой незнакомки с замкнутым лицом прежнюю жизнерадостную и добрую Нелли.
Теперь понятно, чего не хватало в комнате.
Фотографий! Портретов мамы и папы, таких же, как у нее самой. Раньше они стояли на комоде, а сейчас там семейный снимок.
— Куда ты дела фотографии? — спросила Штеффи. — Те, с мамой и папой?
— Они в комоде, — недовольно ответила Нелли.
— Почему?
— Теперь здесь живет Эльза. Ей может не понравиться постоянно смотреть на них.
— Неужели она так сказала?
— Нет.
— Нелли, — сказала Штеффи. — Это наши родители. Твои родители. Я не хочу, чтобы ты о них забыла. Ты пишешь им?
— Конечно, пишу. Каждую неделю. То маме, то папе. О чем еще ты хочешь узнать?
Голос Нелли стал резким. Словно она защищалась. Словно Штеффи — ее враг.
Штеффи присела на корточки на полу перед Нелли. Взяла ее руку и попыталась поймать взгляд.
Тут их позвала тетя Альма.
— Штеффи! Нелли! Идите пить сок!
Нелли оттолкнула сестру и встала.
— Тетя Альма зовет, — сказала она. — Я иду вниз.
Штеффи отказалась от сока с булочками. Она знала, что тетя Альма расстроится, но не могла больше сидеть и притворяться, будто ничего не случилось. Она хотела побыть одна, если Нелли больше не захочет с ней поговорить.
«Позаботься о Нелли».
Так сказал папа, когда четыре года назад они расставались на железнодорожном вокзале в Вене. «Позаботься о Нелли», — повторяли в своих письмах и мама и папа. «Позаботься о Нелли. Она так мала».
Она подвела маму с папой. Ей не следовало уезжать в Гётеборг. Они с Нелли должны были держаться вместе. И ответственность на ней, потому что она старше.
Может, ради Нелли стоило отказаться от гимназии? Но если она не будет учиться, ей придется работать. А на острове для девочек нет никакой работы. Девочки с острова едут в город и работают в семьях, как Вера, или на фабрике. Или выходят замуж за рыбаков и остаются.
Кроме того, уже слишком поздно. Она не может больше заботиться о Нелли, потому что Нелли не позволит ей.
В воскресенье утром, перед отъездом в Гётеборг, Штеффи попросила тетю Марту позвонить в комитет помощи и узнать, возьмут ли они на себя ее содержание еще на три года, пока Штеффи не закончит учебу в гимназии. Тетя Марта обещала позвонить.
Возвращаясь домой, Штеффи снова стояла на палубе, в этот раз она в основном смотрела в воду. Поверхность сверкала и была спокойной. Где-то там глубоко лежал «Волк», пропавшая подводная лодка.
Ночью Штеффи приснилось, что она заперта с другими людьми в тесной комнате. Воздух вот-вот кончится. Она проснулась, чувствуя, что задыхается.
Хедвиг Бьёрк сидела за кафедрой, держа перед собой пачку письменных работ. Тридцать четыре пары глаз смотрели на нее — испуганно, с мольбой или самоуверенно. Одна Май уставилась невидящим взглядом в крышку парты.
— Результаты письменного экзамена, — начала Хедвиг Бьёрк, — вряд ли можно назвать блестящими. В этот раз никто не набрал максимального числа баллов. С другой стороны, никто не провалил экзамен, хотя кое-кто был к этому близок. Я больше не буду мучить вас ожиданием. Улла, раздай работы.
Староста класса вышла вперед и забрала листки. Одна за другой девочки получали свои работы. Некоторые принимались усердно листать, другие пытались выглядеть невозмутимо. Штеффи лишь пробежала взглядом по своей работе. Она уже знала, что набрала двадцать восемь баллов из тридцати двух возможных. Этого хватало на пять с минусом. Если бы она набрала все баллы, получила бы твердую пятерку. Но тогда бы она предала Май.
Штеффи посмотрела на подругу, та все еще сосредоточенно сверлила взглядом крышку парты.
— Май, — сказала Хедвиг Бьёрк. — Ты ничего не сдала. Я полагаю, на экзамене ты была больна?
Май подняла взгляд. Ее губы беззвучно шевелились.
— Не правда ли? — сказала Хедвиг Бьёрк. — Во всяком случае, мне кажется, у тебя был больной вид. Поэтому я решила не засчитывать тебе эту работу. Но чтобы поставить оценку, я должна посмотреть, как ты поработала над пройденным материалом. Я выбрала несколько заданий и хочу, чтобы ты сделала их дома в ближайшие две недели. Можешь подойти ко мне в учительскую на перемене, мы просмотрим их вместе.
Губы Май беззвучно шевелились, как в немом кино. Но Штеффи увидела, что она сказала:
— Спасибо, фрекен Бьёрк.
После разговора с Хедвиг Бьёрк на перемене весь завтрак Май сияла от счастья. Фрекен Бьёрк пообещала, что поставит ей хорошую оценку по математике, если Май тщательно выполнит свое дополнительное домашнее задание.
— Она сказала, с одним условием, — рассказывала Май.
— С каким?
— С условием, что я выберу классическую гимназию и оставлю в покое математику. Можно подумать, я хотела чего-то другого!
— Тогда мы больше не будем одноклассницами, — сказала Штеффи, — на следующий год.
— Да, к сожалению, не будем.
Май положила руку на плечо Штеффи.
— Но мы навсегда останемся лучшими подругами, — сказала она. — Что бы ни случилось.
Возвращаясь из школы, они расстались у «Консума». Май пошла за Нинни и Эриком. Штеффи нужно было позвонить из магазина тете Марте и купить продуктов к ужину.
В трубке долго слышались гудки, наконец тетя Марта ответила.
— Янсон.
— Это я, — сказала Штеффи. — Тетя Марта, вы звонили в комитет помощи?
На мгновение в трубке стало тихо. Затем голос тети Марты сказал:
— Да, звонила.
— Что они сказали?
Снова пауза.
— Неужели тебе так нужна эта гимназия? — услышала Штеффи.
— Они так и сказали?
— Они сказали, что большинство детей-беженцев в твоем возрасте уже сами зарабатывают себе на жизнь, — сказала тетя Марта. — Комитету нелегко собирать деньги. Людям своих проблем хватает. Они предложили тебе провести еще один год в школе. Потом ты сдашь экзамены и получишь хорошее место в конторе. Или, может быть, выучишься на медсестру. На время обучения их обеспечивают питанием и жильем.
Штеффи стиснула в руке трубку. Она испытывала потребность держаться за что-то.
