«Хотя быть может здесь не хватка с офицерами много острее, чем мне кажется,– подумал я, спрыгивая с седла, ноги нестерпимо ныли, а копчик болел с такой силой, будто по нему проскакал табун лошадей.– Надо подумать над всем этим…»
Рука самопроизвольно потянулась к седалищу, бережно потирая его, увы, но от прикосновения ладони боль только усилилась и вовсе не желала утихать.
«Черт! Когда же она пройдет?– спросил я сам себя, в который раз за последние дни».
К сожалению, навыки верховой езды не только не передались мне от настоящего Алексея, но казалось, что в насмешку мне самому были столь отвратными, что зарабатывать «очки» в этой дисциплине мне приходится через боль ягодиц и стиснутые от боли зубы. Кое-как, добравшись до облюбованного мной кабинета, я приказал Никифору подать мне разбавленного вина, вместе с ужином.
Как ни печально, но думы о словах Меншикова к вечеру не оставили меня, они усилились, с каждым часом становясь осязаемей, словно были вытканы из воздуха. Утолив первый голод, я отослав стоявших в дверях слуг и принялся за работу, которую сам себе и нашел, не желая терять драгоценного времени.
«Что ж, коли, у меня осталось два месяца, то, пожалуй, стоит, поплотней заняться своей подготовкой. Спасибо князю за предупреждение, а то бы так и опростоволосился перед государем,– хмыкнул я про себя. У меня самого были планы так сказать освоиться постепенно с этим временем, но раз уж обстоятельства вынуждают, то придется нестись на гребне волны, а не под ней».
Не засиживаясь допоздна за потертыми книжицами с очертаниями границ известных в это время земель, я оставил на желтоватых страницах недавно заведенного дневника пару заметок.
-Никифор!– крикнул я в пустоту приоткрытой двери кабинета.
-Да Ваше Высочество?– тут же раздалось из темноты, следом сразу появился сам камердинер, неся колеблющийся в подсвечнике огонек, едва разгоняющий окружающий его мрак.
-Пригласи ко мне завтра пару мастеров-плотников,– попросил я его, убирая в ящик стола документы, вместе с письменными принадлежностями, что делать, душа требует порядка.
-Как будет угодно, Вашему Высочеству,– поклонился седовласый мужчина.
-Спасибо, думаю, ты свободен до обеда, кроме плотников мне никто не потребуется,– немного подумав, сказал я ему, вставая из-за стола и сладко потягиваясь, рутина писанины изматывает не меньше тяжелого физического труда.
-Как будет угодно Вашему Высочеству,– повторил камердинер, кланяясь вновь.
Не давая никаких новых распоряжений, я пошел к себе в спальню, благо, что сделать пройти надо всего метров двадцать. Увы, но уже очень давно меня не посещали сновидения, видимо забыв дорогу к моему разуму. Хотя может оно и к лучшему…
Просыпаться на рассвете в этом времени, стало для меня таким же нормальным атрибутом, как и чашка огненного чая с утра в том времени. Не откладывая в долгий ящик физнагрузку, сделал легкую разминку, сгоняя легкую дремоту, преследующую любого только что вставшего с постели человека. Уже почти неделя как я тут во вполне вменяемом состоянии, а самому кажется, что чего-то происходит не то…
-Чего же мне не хватает то?– чуть слышно спросил я сам себя, напрягая мозги, но пока они отказывались давать хоть сколько-нибудь приемлемый ответ.– Ну и ладно, пока это дело подождет.
Стараясь не производить много шума, я продолжил свою физзарядку, прерванную из-за непонятной мысли. Но как я ни старался не шуметь, все-таки привлек внимание, наверное, вечно бодрствующего Никифора, который тут же зашел в спальню, неся в руках кувшин с теплой водой и чистое полотенце. В его глазах уже не было того непомерного удивления, которое было в тот момент, когда он увидел меня делающим упражнение на пресс, зажав ступни под первым попавшимся проемом у шкафчика, стоящего возле кровати.
Да, шуму было изрядно, но вот после того как разъяснительная работа с камердинером была провидена и отосланы все служанки, с прочими «прелестями» полагающимися наследнику престола, я вздохнул свободно, согласившись только на то условие, которое в категоричной форме выставил покладистый камердинер. Он сам всегда будет прислуживать мне с утра, благо, что я таки сумел добиться того, чтобы все «умывания и притирания» были сведены к минимуму – кувшину с теплой водой и одним полотенцем.
-Мастера ожидают вас Ваше Высочество,– сказал Никифор, после того, как я умылся и вытерся полотенцем.
-Отлично,– улыбнулся я своему отражению в маленьком серебряном тазике, стоящем на треноге, словно языческий жертвенник.– Пусть их проводят в Большой кабинет, и принесут что-нибудь перекусить, думаю, они, вряд ли успели поесть дома…
-Но Ваше Высочество, это же мужики…– непонимание, смешанное с негодованием столь явно отразились на лице камердинера, что я поневоле на мгновение растерялся.
«Блин, забыл совсем, куда я попал,– хлопнул я себя по лбу, мысленно естественно, вот только отступить сейчас, значит признать, что я не прав, а делать этого я ни в коем случае не должен.– Пусть уж чудаком меня считают, чем какие-нибудь подозрения появятся».
Вот только мысль о том, что мое поведение изменилось столь разительно, от того, какое было у настоящего Алексея, что в первые пару дней от меня шарахались, словно от прокаженного, растаяла под напором тех идей, которые громоздились в моей буйной на фантазии голове. Как бы только эти фантазии к худому не привели…
-Мне надо повторить?– слегка приподнял я левую бровь.
-Нет, Ваше Высочество,– стушевался камердинер, уходя выполнять приказ.
-Надо быть осмотрительней,… и жестче, пусть лучше у них будет страх передо мной, чем скрытая насмешка в глазах,– пришла в голову новая, не совсем приятная мысль, тут же озвученная моими губами.– Увы, но я попал в реальность, и тут все никак в сказке, с неба ничего не упадет, разве что «подарок» стая птиц пришлет…
Накинув пару петель на камзоле, я пошел к ждавшим меня плотникам, прикидывая в уме как бы подоходчивей объяснить им то, что мне требуется. А именно мне требуется нормальный планшет, на котором можно разместить большие карты местности, и не только карты, и по возможности их должно быть штук пять, по одному в спальне и кабинетах, плюс два запасных, припасенных на будущее.
«Думаю, пока этого хватит, а там, в случае чего придумаем еще что-нибудь,– сказал я сам себе, прицепляя перевязь со шпагой».
Еще одна моя боль… и радость. Да именно так, фехтование для меня пока только бесполезная наука, которой овладеть нет времени, хотя возможностей хоть отбавляй. Вот только мне почему-то кажется, что скажи я о том, что не умею обращаться со шпагой, меня не поймут, все же владению клинком благородных учат с детства, а тут почти 20 лет и такое заявлять…
-Надо придумать какое-нибудь оправдание иначе век мне быть неучем. Но это дело не сегодняшнее, может потерпеть, сейчас надо думать о другом,– прошептал я себе под нос, спускаясь в приемную залу.
Солнце ярко освещало стоящую напротив окон троицу. Три плотных мужика стояли с неестественно прямыми спинами, чуть в стороне от них замерла пара слуг, готовых по одному моему движению принести ранний завтрак.
-Доброе утро,– поприветствовал я их, смотря, как один из трех мастеров дергает другого за рукав.
-И вам Ваше Высочество, утро доброе,– ответили мастера, с поклоном.
-Я думаю, что не стоит терять времени, так что давайте сразу перейдем к делу…– сказал я сразу же после слов приветствия, глядя на бледные лица мастеров.
«Да… это, кажется, был перебор, все же стоило их оставить где-нибудь внизу там и поговорить, что ж учтем на будущее,– мысленно продумал я сложившуюся ситуацию».
Взглянув на плотников я сразу же отмел все сомнения о их родстве, сходство лиц было столь видимым, что я даже засомневался ни тройняшки ли сидят передо мной. Правда, присмотревшись можно заметить, что отличия все же есть, да и возраст у каждого из сидящих за столом плотников различный.
К слову сказать, разговор о нужных мне планшетах пошел именно так как я и предполагал. Войдя в привычную для себя стихию, ремесленники немного «оттаяли» и стали более сговорчивыми и теперь хоть что-то могли сказать. Так как мастера действительно были таковыми, то проблем никаких не возникло, разве что объяснять форму и размеры пришлось минут пятнадцать, плюс ко всему записать все это на бумаге. Так что с утра, когда солнце уже вовсю освещало улицы первопрестольной, трое братьев мастеров уходили из дворца с лицами полными благоговения, словно побывали не у наследника престола, а в райских кущах. Да, чужая душа действительно потемки.
Сам же завтрак так и остался стоять остывать, в углу зала, за обсуждением дел я совершенно забыл о нем, так что труды слуг оказались напрасными. Хотя почему это? Все-таки с утра я все же ничего не ел. По одному моему слову завтрак перенесли в кабинет, где я попутно глядел книгу «Военное искусство. Кавалерия», увы, но автора сего трактата я так и не нашел, его имя нигде не было указано.
