— Я слышал, что у вас в пятом заезде идет Голден Леди, — сказал Армстронг.
— По словам тренера, у неё есть шанс. Подходи к ложе отца, выпьешь с нами. Я послушал бы твои советы. Ты же у нас великий игрок.
— Просто удачливый. В любом случае мои десять долларов не сравнить с твоими десятью тысячами.
— Но ведь такое случается, лишь когда участвует одна из наших лошадей. Прошлый сезон был просто провальным... Вот бы выиграть... Я знал бы, куда деть эти деньги.
— Я тоже. — «Господи, — подумал Армстронг, — как мне нужно выиграть. Но тебе, Джонни Чэнь, абсолютно наплевать, выиграешь ты десять либо сто тысяч или проиграешь». Он старался совладать с поднимающейся завистью. «Спокойно, — сказал он себе. — Жулики — это реальность бытия, и твоя работа — по возможности ловить их, как бы они ни были богаты и влиятельны, и довольствоваться своим паршивым жалованьем, в то время как на каждом углу денег можно накосить хоть отбавляй. Чего завидовать этому ублюдку? Он все равно попался, так или иначе». — Да, кстати, я послал констебля, чтобы он провел вашу машину через ворота. Она будет ждать тебя и твоих гостей у трапа самолёта.
— О, вот здорово, спасибо. Прошу прощения, что доставил столько хлопот.
— Какие хлопоты... Так, чтобы поддержать престиж. Верно? Я понял, что для вас это, должно быть, весьма особый случай, если ты приехал встречать сам. — Армстронг не удержался, чтобы не подпустить ещё одну шпильку. — Как я уже говорил, для Благородного Дома и похлопотать не грех.
С лица Джона Чэня не сходила та же вежливая улыбка, но про себя он грязно выругался по-американски. «Мы терпим тебя, потому что ты очень важный коп, который всем завидует, по уши в долгах, наверняка продажный и в лошадях не разбирается. Так тебя и так четыре раза. Цзю ни ло мо[14] всех твоих родственников в прошлом и будущем». Джон Чэнь сказал это про себя, но постарался никоим образом не выдать, как непристойно он выбранился. Армстронга откровенно ненавидели все янь Гонконга, однако из многолетнего опыта Джон Чэнь знал, что по безжалостности, мстительности и хитроумию Армстронг не уступит любому грязному маньчжуру[15]. Он дотронулся до половинки монеты, висевшей на шее на кожаном шнуре. Пальцы затряслись, когда Чэнь почувствовал металл через ткань рубашки. Он невольно содрогнулся.
— Что-нибудь случилось? — спросил Армстронг.
— Ничего. Правда, ничего. — «Возьми себя в руки».
Покинув зал таможенного досмотра, они попали в зону паспортного контроля. На улице было темно. Беспокойные толпы усталых людей нетерпеливо ждали в очередях, выстроившихся перед чиновниками паспортной службы в форме, которые с каменными лицами сидели за небольшими аккуратными столиками. Чиновники приветствовали Армстронга. Джон Чэнь чувствовал на себе их обшаривающие взгляды.
Как всегда, от пристального внимания подступила тошнота, хотя расспросы ему не грозили. У него на руках не просто второсортный гонконгский, а настоящий британский паспорт, а также американская «грин кард» для иностранцев — самое бесценное, чем он владел. С ней он мог свободно работать, развлекаться и жить в США, имея все привилегии коренного американца, кроме права на голосование. «Кому нужно это голосование?» — думал он, воззрившись в ответ на одного из чиновников, стараясь выглядеть молодцом, но все же чувствуя себя раздетым под пристальным взглядом.
— Суперинтендент? — Чиновник протягивал Армстронгу телефонную трубку. — Вас, сэр.
Глядя, как Армстронг возвращается, чтобы взять трубку, Джон Чэнь думал, каково это — быть полицейским, который может брать и брать взятки, да ещё какие, и, — наверное, в миллионный раз — каково это — быть стопроцентным британцем или стопроцентным китайцем, а не евразийцем, которого презирают и те и другие.
Он видел, что Армстронг напряженно слушает, потом до него донеслось сквозь гул толпы: «Нет, просто задержите. Я займусь этим сам. Спасибо, Том».
— Прошу прощения, — извинился Армстронг, вернувшись, и пошёл дальше мимо кордона паспортного контроля по небольшому коридору в ВИП-зал — чистый и просторный, с баром и прекрасным видом на аэропорт, город и залив. В зале никого не было, за исключением чиновника паспортной службы и таможенника. Один из людей Армстронга ждал у шестнадцатого выхода — стеклянных дверей, которые вели на залитый светом бетон. Было видно, как «боинг-707» заруливает к своим стояночным отметкам.
— Добрый вечер, сержант Ли, — поприветствовал Армстронг. — Все готово?
— Да, сэр. «Янки-2» как раз выключает двигатели. — Сержант Ли снова отдал честь и открыл им двери.
Армстронг поднял глаза на Джона Чэня. Он знал, что ловушка почти захлопнулась.
— После вас.
— Спасибо. — И Джон Чэнь вышел из дверей на бетонное покрытие. «Янки-2» возвышался над ними. Выключенные реактивные двигатели почти замерли и лишь глухо урчали. Команда наземного обслуживания подводила к самолёту высокий самодвижущийся трап. Сквозь небольшие окна кабины виднелись тускло освещенные лица пилотов. В стороне, в тени, припарковался синий «роллс-ройс» модели «силвер клауд», принадлежавший Джону Чэню. Рядом с машиной стоял китаец-водитель в форме, а около него — полицейский.
Главная дверь в салон самолёта открылась, и вышедший стюард в форме приветствовал двух служащих аэропорта, ожидавших на платформе трапа. Он передал одному из них сумку с полетными документами и таможенными декларациями, и завязалась приветливая беседа. Потом служащие замолчали. Почтительно. И вежливо отдали честь.
Девушка была высокого роста, энергичная, изящная американка.
— Айийя! — Армстронг даже тихо присвистнул.
— У Бартлетта неплохой вкус, — пробормотал Джон Чэнь, и сердце у него забилось быстрее.
Они смотрели, как девушка спускается по трапу, и каждый давал волю своим мужским мечтаниям.
— Как думаешь, она модель?
— Двигается как модель. Может, кинозвезда? Джон Чэнь шагнул вперед:
— Добрый вечер, я — Джон Чэнь из компании «Струанз». Я встречаю мистера Бартлетта и мистера Чулука.
— О да, конечно, мистер Чэнь. Очень любезно с вашей стороны, особенно в воскресенье. Рада познакомиться. Я — Кей Си Чолок. Линк говорит, что если вы...
— Кейси Чулук? — изумленно уставился на неё Джон Чэнь. — Да?
— Да, — подтвердила она с милой улыбкой, любезно не обращая внимания на то, что её имя произносят неправильно. — Дело в том, мистер Чэнь, что мои инициалы — Кей Си, поэтому меня и называют Кейси, — Она перевела взгляд на Армстронга: — Добрый вечер. Вы тоже из «Струанз»? — Голос у неё был мелодичный.
— О... э-э... прошу прощения, это... это суперинтендент Армстронг, — запинаясь, проговорил ещё не успевший прийти в себя Джон Чэнь.
— Добрый вечер. — Армстронг отметил про себя, что вблизи она ещё привлекательнее. — Добро пожаловать в Гонконг.
— Благодарю вас. Суперинтендент? Это полицейский чин? — Потом имя встало на свое место. — А, Армстронг. Роберт Армстронг? Начальник департамента уголовного розыска Коулуна?
Он скрыл удивление.
— Вы очень хорошо информированы, мисс Чолок.
— Стараюсь, — усмехнулась она. — Когда отправляешься туда, где ещё не была, особенно в такое место, как Гонконг, нужно подготовиться... так что я просто попросила предоставить мне ваши списки на сегодняшний день.
— Мы не публикуем списков.
— Я знаю. Но правительство Гонконга выпускает официальный телефонный справочник, который за несколько пенни может купить любой. Я просто заказала себе один. Там есть все департаменты полиции — и начальники департаментов, с указанием их домашних телефонов, — а также все другие правительственные учреждения. Я получила этот справочник через гонконгский офис по связям с общественностью в Нью-Йорке.
— А кто возглавляет спецслужбу? — спросил он, чтобы проверить её.
— Не знаю. Мне кажется, такого департамента там не было. Или он упоминается?
— Иногда.
— А вы всегда встречаете частные самолёты, суперинтендент? — слегка нахмурилась она.
— Только те, которые я хочу встретить, — улыбнулся он. — Только те, на борту которых симпатичные, хорошо информированные дамы.
— Что-нибудь не так? Какие-нибудь неприятности?
— О нет, обычная рутина. Аэропорт Кай-Так входит в мою зону ответственности, — непринужденно обронил Армстронг. — Можно взглянуть на ваш паспорт?
— Конечно. — Нахмурившись ещё больше, она раскрыла сумочку и подала ему свой американский паспорт.
Накопленный с годами опыт позволил ему отметить малейшие детали. «Родилась в Провиденсе, штат Род-Айленд, 25 ноября 1936 года. Рост 5 футов 8 дюймов, волосы светлые, глаза карие. Паспорт действителен ещё на два года. Двадцать шесть, надо же? Я бы сказал, что она моложе, хотя, если присмотреться, в глазах у неё что-то особенное».
