Если где-то там есть Бог, как верила мама, надеюсь, сегодня он меня поддержит.
Я звоню Эйми. Шесть гудков, после чего включается голосовая почта. Я набираю еще раз — та же история. Пробую снова, и голосовая почта включается уже после трех гудков. Эйми не хочет со мной разговаривать.
Я набираю сообщение:
Мне позвонил Отдел Смерти. Может, и ты позвонишь.
Но нет, я не мудак и не могу это отправить.
Я исправляю:
Мне позвонил Отдел Смерти. Можешь перезвонить?
Не проходит и минуты, как раздается звонок. Обычная мелодия, а не сирена Отдела Смерти, от которой замирает сердце. Это Эйми.
— Привет.
— Ты серьезно? — с ходу спрашивает она.
Если бы я пошутил, она бы точно убила меня за ложную тревогу. Тэго однажды так соврал, лишь бы привлечь внимание, но Эйми быстро его раскусила.
— Да. Мне нужно тебя увидеть.
— Где ты? — Она говорит мягко и не пытается повесить трубку, как все последние разы.
— У церкви, куда ты меня приводила, — говорю я. Здесь капец как спокойно, будто я мог бы провести тут весь день и дожить до завтра. — С Малкольмом и Тэго.
— Почему вы не в Плутоне? Где это вы бродите в понедельник ночью?
Мне нужно больше времени, чтобы ответить на этот вопрос. Может быть, лет восемьдесят, но столько у меня нет, а взять себя в руки и рассказать все прямо сейчас я не готов.
— Мы сейчас на пути к Плутону. Давай встретимся там?
— Что? Нет. Оставайся в церкви, я сейчас приеду.
— Я не умру, пока снова тебя не увижу, поверь…
— Ты не неуязвимый, придурок! — Теперь Эйми плачет, и голос ее дрожит так же, как в тот вечер, когда мы попали под дождь без курток. — Господи, ты меня прости, но знаешь, сколько было случаев, когда Обреченные давали такие обещания, а потом им на голову падало пианино?
— Думаю, не так уж и много, — говорю я. — Смерть от падения пианино — явление не такое уж частое по теории вероятности.
— Ничего смешного, Руфус. Я одеваюсь, а ты не двигайся с места. Мне нужно максимум тридцать минут.
Надеюсь, она простит меня за все, в том числе за сегодняшнее. Мы встретимся раньше, чем Пек до нее доберется, и я успею рассказать историю со своей стороны. Уверен, Пек поедет домой, приведет себя в порядок и позвонит ей с телефона брата, чтобы поведать, какой я монстр. Лучше, конечно, так, чем если он позвонит копам, иначе я проведу свой Последний день за решеткой или, чего доброго, подвернусь какому-нибудь случайному легавому под дубинку. Думать обо всем этом мне не хочется; я просто хочу встретиться с Эйми и попрощаться с плутонцами как друг, которого они знают, а не как чудовище, которым я стал этой ночью.
— Встречаемся дома. Просто… приезжай. Пока, Эйми.
Я вешаю трубку раньше, чем она успевает возразить. Потом сажусь на велосипед, в то время как телефон вновь начинает трезвонить.
— Какой план? — спрашивает Малкольм.
— Возвращаемся в Плутон, — говорю я. — Вам, ребята, предстоит организовать мои похороны.
Я проверяю время: 01:30.
Есть вероятность, что кто-нибудь из плутонцев тоже получит предупреждение. Я им этого не желаю, но, быть может, мне не придется умирать одному.
А может, такова моя участь.
МАТЕО
01:32
Я просматриваю «Обратный отсчет», и он жутко меня угнетает. Но и отвести взгляд от него невозможно, потому что у каждого зарегистрированного в системе Обреченного есть история, которой он хочет поделиться. Когда кто-то выставляет перед вами свой жизненный путь, невозможно отвернуться, даже если вы точно знаете, что в конце этого пути он умрет.
Если я не выйду из дома, то смогу помочь кому-нибудь онлайн.
На форуме есть пять вкладок: «Популярное», «Новое», «Рядом с тобой», «Платные посты», «Случайное» — и я, как обычно, первым делом просматриваю рубрику «Рядом с тобой», вдруг кого узнаю… Никого. Отлично.
А впрочем, я бы не отказался с кем-нибудь потусоваться.
Я наугад выбираю Обреченного. Имя пользователя: Geoff_Nevada88. Он принял звонок в четыре минуты первого, уже вышел из дома и направляется в свой любимый бар. Парень надеется, что на входе его не попросят предъявить документы, ведь ему только двадцать лет, а свое поддельное удостоверение он недавно потерял. Уверен, все у него пройдет гладко. Я помечаю его ленту флажком и теперь буду получать уведомление после каждого его обновления.
Затем перехожу к следующему аккаунту. Имя пользователя: WebMavenMarc. Раньше он работал эсэмэмщиком в компании, производящей газировку. Он дважды упоминает об этом в своем профиле. Марк не уверен, что успеет повидаться с дочерью. Этот Обреченный как будто бы стоит передо мной и щелкает пальцами прямо у меня перед носом.
Я должен повидать папу, даже несмотря на то что он без сознания. Он должен знать, что я приходил к нему перед смертью.
Я откладываю ноутбук, не обращая внимание на оповещения избранных аккаунтов, и иду прямиком в папину спальню. В то утро, уходя на работу, он не заправил кровать, но я уже давно это сделал за него, не забыв аккуратно подоткнуть одеяло под подушки, как он любит. Я сажусь на его половину кровати (правую, потому что мама, судя по всему, всегда предпочитала левую, и даже после того, как ее не стало, папа соблюдал это правило, точно никогда не списывая маму со счетов) и беру в руки фотографию в рамке. На ней он помогает мне задуть свечи на торте с персонажами из «Истории игрушек», который я получил на шестилетие. На самом деле свечи он задул тогда сам, а я над ним хохотал. Папа говорит, что держит эту фотку на прикроватном столике, потому что я на ней очень веселый.
Знаю, это странно, но папа мне такой же лучший друг, как Лидия. Признайся я в этом вслух — меня бы засмеяли, однако у нас с ним всегда были прекрасные взаимоотношения. Конечно, не идеальные, но, уверен, если взять двух любых людей в мире — в школе, в городе, на другом конце планеты, — то выяснится, что и они тоже постоянно сталкиваются и с дурацкими, и с очень важными проблемами, однако лишь самым близким удается их преодолеть. Мы с папой никогда не ссорились настолько серьезно, чтобы больше друг с другом не разговаривать. А вот среди Обреченных на форуме «Обратный отсчет» многие так ненавидят своих отцов, что отказываются с ними мириться — и неважно, умирают ли их отцы или они сами.
Я вынимаю фотографию из рамки, складываю ее и прячу в карман. Не думаю, что папу расстроят заломы. Потом встаю. Я хочу поехать в больницу, попрощаться с ним и оставить фото у кровати, чтобы он точно его увидел, когда очнется. Хочу, чтобы он ощутил умиротворение, как в самый обычный день, прежде чем кто-нибудь скажет ему, что меня не стало.
Я покидаю его спальню, полный решимости выйти из дома, но вдруг замечаю в раковине гору грязной посуды. Нужно вымыть ее, чтобы по возвращении папе не пришлось отмывать грязные тарелки и чашки с засохшими следами горячего шоколада.
Клянусь, это не отмазка, чтобы не выходить из дома.
Честное слово.
РУФУС
01:41
Раньше мы носились по улицам на великах, как будто у нас в буквальном смысле слетели тормоза, но сегодня все иначе. На перекрестках мы постоянно смотрим направо и налево и останавливаемся на красный свет, как, например, сейчас, когда на дорогах нет ни одного автомобиля. Мы проезжаем мимо клуба «Кладбище Клинта», который каждый вечер открывает двери Обреченным. Рядом со входом уже собралась толпа молодежи двадцати с лишним лет, и в очереди царит чистый хаос. Должно быть, к этим громилам на входе деньжата текут рекой, ведь все Обреченные и их друзья мечтают в последний раз как следует оторваться на танцполе, пока их время не истекло.
Брюнетка (жесть какая красивая) вопит, когда к ней подкатывает какой-то придурок со старой как мир пикаперской фразочкой («Может, ты все-таки доживешь до завтра с капелькой витамина Я в организме…»), а ее подружка начинает с размаху лупить его сумочкой, пока он не отстает. Бедная девушка не может отделаться от мудацких приставаний даже тогда, когда скорбит о своей судьбе.
