– Скорее всего, – согласился Гидеон. – Да, вы правы.
– Однако в заключении шерифа говорится, что трансмиссия упавшей машины была в состоянии «вперед».
– Да, – сказал Гидеон, ища рукой часы в жилетном кармане. – Я могу лишь предположить, что мама в панике перевела ручку на езду вперед. Она была не очень хорошим водителем.
– Шериф, кроме того, пишет, что парковочный тормоз был выключен.
– Я знаю, – сказал Гидеон. – Я думаю, это из-за удара. Тут высота почти четыреста футов. Не стойте слишком близко.
– Может быть, все-таки это вы ее убили?
– Нет, мадам, – ответил Гидеон. – Но я ценю вашу прямоту и благодарен вам, что приехали в такую даль. Вместе мы поставим в этом вопросе точку.
– Удастся ли ее поставить? Некоторые местные жители, с которыми мы говорили, до сих пор испытывают подозрения.
– Что ж… – Гидеон улыбнулся. – Если так, пусть они предъявят аргументы. Не думаю, что они это сделают, ибо зло бежит света и прячет лицо свое в полдень. Нет, я ее не убивал, и это одна из причин моего решения баллотироваться в президенты. Есть среди нас такие, кто призывает сыновей и дочерей сбрасывать своих дорогих престарелых родителей с обрыва. Но конечно же должны найтись гораздо лучшие способы решить наши проблемы с социальным обеспечением и медицинским обслуживанием, сколь бы остры они ни были.
Тик-так-тик-так-тик-так…
Часы на экране отсчитывали время. Гидеон и его помощники смотрели передачу в своем предвыборном штабе. Когда она кончилась, комната огласилась одобрительными возгласами. Пресс-секретарь Тили поднял вверх оба больших пальца, несмотря на фрагмент, где старый коронер заявил: «Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, что на самом деле тогда произошло». Гидеона поздравляли, хлопали по спине – и вдруг один из помощников сказал, что звонит некая мисс Тургенева.
– Кто? – переспросил Гидеон.
– Что-то насчет золотых часов… Ваше преподобие! Вам нехорошо? Дать вам воды с содой?
Касс смотрела «60 минут» с Терри и Ранди. Ранди сказал:
– У него неплохо получилось. И все-таки я думаю, он замочил-таки старушку.
– Нет, – возразила Касс. – Не замочил. Хотя какого-то звена тут недостает. Ладно, по барабану. Получилось у него и правда неплохо. Он снял остроту́.
– Мой сотрудник Спек, – заметил Ранди, – наверняка смог бы выяснить, скинул он мамашу или нет.
– Стоп! – сказала Касс. – Забыл, что мы строим все на позитиве?
– Пока по крайней мере, – пробормотал Терри.
– Я считал, – сказал Ранди, – что наш план – до смерти запугать сосунков.
Сосунками они называли избирателей в возрасте до тридцати.
– Это разные вещи, – возразил Терри.
– Мы высказываемся негативно о бумерах вообще, но не об отдельных кандидатах, – объяснила Касс. – И нам нужен символ. Мне надоело организовывать фотосессии перед зданием Администрации соцобеспечения.
– Можно разгромить еще несколько полей для гольфа, – предложил Терри.
– Старо.
Зазвонил сотовый телефон Касс. Она ответила, поговорила.
– Видимо, люди из программы «Сегодня» смотрят «60 минут». Они хотели бы, чтобы сенатор, – она вздохнула, – опять поехал в Боснию.
– Тогда получится неделя кандидатов в президенты, плохо ведущих себя в автомобилях, – сказал Терри. – Помнится, Пичем задавил оленя в Кэмп-Дэвиде, когда катал президента Латвии.
– Не оленя, а енота.
– Так что же, – спросил Ранди, – отправляемся мы в Боснию? Вы говорите, сосункам понравилось бы, если бы выяснилось, что мы там не теряли времени даром.
– Почему бы не отправиться, – подхватил Терри. – Касс могла бы поработать с вами в машине нежными пальчиками, а вы бы съехали в минное поле. Вполне по-президентски.
– Я в этом не уверена, – возразила Касс.
– Подумайте, подумайте, – не отступал Терри. – У Кеннеди был катер ПТ-109, у вас – этот «хаммер».[94]
– Из Вашингтона сообщают о поразительном заявлении Ватикана. Слово нашему корреспонденту Уэнди Уонг.
– Да, Брайан. Высокопоставленный представитель священного престола в Вашингтоне решительно предостерег сегодня американцев от того, чтобы голосовать за какого-либо кандидата, поддерживающего легализацию самоубийства – или, как у нас это называют, «добровольное восхождение».
Предостережение исходит от монсеньора Массимо Монтефельтро – второго лица в американской католической иерархии, человека, как утверждают, очень близкого к Папе Иоанну Клавдию Первому.
Монтефельтро пригрозил самым суровым наказанием, какое может наложить Церковь, – так называемой буллой об отлучении, лишающей католика права на причастие. Он заявил об этом на пресс-конференции:
«Узаконенное самоубийство, или „восхождение“, как выражаются его пропагандисты, полностью противоречит всем нравственным установлениям Католической церкви. Его святейшество пристально следит за политическими событиями в Америке. Они, увы, подталкивают его к тому, чтобы издать буллу, отлучающую от церковных таинств всякого американского католика, который голосованием или другим способом поддержит того или иного кандидата, агитирующего за самоубийство…»
Жесткий язык… Брайан?
– Уэнди, почему это называется буллой?
– От латинского слова bulla, означающего восковую или свинцовую печать, которой Папы в старые времена скрепляли свои послания. В общем, Брайан, сильнодействующее средство.
– Спасибо, Уэнди. На Ближнем Востоке сегодня – спонтанные проявления дружелюбия между израильтянами и палестинцами…
Немало комментариев вызвал стесненный вид монсеньора Монтефельтро на пресс-конференции. Иные ватиканисты увидели здесь признак теологических разногласий между ним и Римом.
Касс и Терри занимались в штаб-квартире кампании антибумерской рекламой, когда позвонил Ранди. Голос у него был разъяренный. Он находился в Миннесоте – ехал на мероприятие по сбору средств. Касс уговорила его ради приличия принять в фонд кампании хоть немного денег от других.
– Что, к чертям, такое происходит? – рявкнул он.
– Ты о чем?
– Только что позвонила репортерша из «Рейтерс». Говорит, на меня пошел войной Ватикан?
– Что? – переспросила Касс. – Так, молчи как рыба, пока я не перезвоню.
Терри уже был в интернете.
– Мать твою…
Касс прочла, глядя ему через плечо.
– Тут если поминать, то не маму, а Папу. Чего это они вдруг?
– Потом выясним. Что сейчас? – спросил Терри. – Будем гнобить понтифика?
Касс задумалась.
– Все-таки он француз… Вот бы кляп какой-нибудь Ранди в рот засунуть. У него есть это англосаксонско-протестантское предубеждение против католиков. Называет их папистами.
– Тем временем еще четыре звонка, – сообщил ей Ранди. – Если ты думаешь, что я это стерплю от старого лягушатника в митре…
– Держи язык за зубами, Ранди.
– Стараюсь. Но они ведь попрут на меня на этом мероприятии. Что прикажешь говорить? Я охотно сказал бы, что советую Папе пойти и утопиться в Тибре. Какое его собачье…
– Ты испытываешь к Папе глубочайшее уважение…
– Не испытываю. Я епископал – конечно, не шибко практикующий, но…
– Ранди. Закрой рот. Тебе предстоят тяжелые дебаты… ты…
– И с какой стати Папа лезет в эти дебаты? А?
– Я пытаюсь сформулировать нашу позицию. Помолчи хоть одну секунду.
– Формулируй быстро, а то мы подъезжаем. Ох, мать честная. Их тут целая стая. Стервятники.
– Скажи Корки, пусть объедет вокруг квартала.
– Поздно. Уже кинулись.
– Ты сделаешь исчерпывающее заявление завтра утром.
– Почему мне нельзя просто…
– Ты должен… проконсультироваться. С… теологами. Вот. С авторитетными знатоками религии.
– С какими еще теологами?
– Почем я знаю! С Фомой Аквинским, святым Иеронимом, Томасом Мором. Пока твое дело – держать язык за зубами.
Касс нажала отбой. Устало вздохнув, спросила Терри:
– Есть у тебя теологи на примете?
– На Кей-стрит?
ДЖЕППЕРСОН НАЗВАЛ УГРОЗУ ВАТИКАНА ПУСТОЙ БРЕХНЕЙ
Касс смотрела на заголовок. За ночь она видела это в дюжине вариаций в различных интернет-изданиях. Она устала. Поймала себя на желании перенестись в эпоху до интернета и кабельного телевидения, когда новости сообщали дважды в день, а не каждую долбаную секунду.
Вошел Терри, тоже явно невыспавшийся. Глянул на первую страницу «Пост».
– Я вижу, наш паренек гнет свою линию.
Касс подняла на него мрачный взгляд.
– Мне явно надо всюду разъезжать с нашим кандидатом. Стеной вставать между ним и ближайшим репортером.
Телефонный звонок. Ранди.
– Привет, антихрист, – сказала Касс.
