В зале постепенно распространялся аромат кофе. В углу сидел трубочист, еще совсем чистенький в такой ранний час, и разговаривал с продавщицей из магазина тканей. Все казалось обыденным в это раннее парижское утро.
Может, она задремала и просто видит сон?
Внезапно на лестнице появился стервятник Влад с перекошенным лицом. Он держался за живот, как будто его ранили. Даже не взглянув на Кротиху, он поспешно выбрался на улицу.
Минуту спустя вокруг нее поднялся крик.
В подвале обнаружили труп мужчины.
Зал охватила паника.
Кротиха уже бежала по улице, не отрывая взгляда от кровавой дорожки на снегу, оставленной стервятником.
Шотландское нагорье, канун Рождества
Голые плоскогорья сменились лесами, но дождь, туман и грязь смазали окружающий пейзаж. Собаки отчаянно лаяли. Рожки трубили то с одной стороны, то с другой, отдавая противоречивые сигналы.
Охота началась семь часов назад. И все эти семь часов свора преследовала одного-единственного зверя — дьявольское, неуловимое животное, которое уже почти довело до безумия тридцать всадников и пятьдесят гончих псов.
Этель оказалась в центре этой псовой охоты совершенно случайно, она просто искала заблудившуюся овцу, чей бедный ягненок жалобно блеял уже три дня.
В то утра Мэри вошла в спальню хозяйки с упитанным трехмесячным ягненком на руках и жалобно, сама блея, как овца, стала умолять Этель найти его мать.
В тумане Этель гнала свою лошадь к самым границам Эверленда. Никто из охотников не обращал на нее внимания.
Иногда среди деревьев вдруг возникала наездница в амазонке[51], взлетали перепуганные птицы, выскакивала из ручья свора собак. Но казалось, никто из них не видит и не слышит ее.
В какой-то момент она поравнялась с человеком, который уже не мог сидеть на лошади… Он вскрикивал всякий раз, как опускался на седло.
— Вам тут не встречалась овца? — спросила Этель.
Мужчина посмотрел на нее, как на помешанную. Но все-таки удостоил ответом.
— Здесь нет никаких овец, мисс! — завопил он. — Я вам это гарантирую… Если только эта овца не летает, не лазает по деревьям… не играет у нас на нервах, как на гитаре или на волынке… ох… или на моей заднице!
Этель вежливо распрощалась с мучеником и поскакала дальше. Немного погодя она ослабила поводья, и лошадь повернула в сторону. Они пересекли небольшой лесок. Справа был слышен лай приближавшихся собак. Слева из чащи выехали два охотника, но они не заметили девушку. Ее лошадь с испуганным ржанием перескочила через несколько поваленных деревьев. Она не привыкла к суматохе, поднятой собаками и охотничьими рожками.
Лошадь и всадница чувствовали, что их сердца бьются в унисон, словно это они были преследуемой дичью. Но Этель больше не хотелось уезжать отсюда.
Она пересекла болотистую равнину и поскакала туда, где лаяли собаки. Куда же подевался этот зверь? Этель восхищало дикое животное, которое с раннего утра изводило целую команду охотников.
Собачье тявканье заставило ее придержать лошадь. Перед ней, прямо посреди леса, громоздились скалы. Это место называли Хаосом. Этель всю жизнь слышала разговоры о том, что по ночам здесь творится нечто странное.
Там действительно оказалась собака. Из ее пасти свисал обрывок черной ткани. Она беспокойно бегала взад-вперед, лихорадочно нюхала землю, задирала морду и выла. Этель сошла с лошади.
— Иди сюда. Дай-ка мне это, — сказала она, подходя к собаке.
Держа лошадь за повод, она вынула лоскут из пасти пса.
Глядя на мокрое, задыхающееся животное с пеной на морде, она мысленно взмолилась, чтобы ее лань Лилли не вышла за пределы безопасной замковой рощицы.
Собака вдруг насторожилась.
Далекий свист звал ее обратно в свору.
Она тут же исчезла.
Этель сунула лоскуток в карман. Над ней пролетела стая птиц. Она села на лошадь и покинула Хаос.
Охота безнадежно заглохла. Следы никуда не вели. Собаки разбежались. Этель случайно оказалась рядом с охотником, который скакал на черной кобыле. Они поехали бок о бок вдоль терновой изгороди.
— Ничего не понимаю, — признался он Этель. — Я никогда такого не видел. Охочусь уже сорок пять лет, а такого не припомню.
— Иногда и оленю должно везти, — пробормотала Этель.
На плече у всадника висел охотничий рог. Сам он сидел в седле уверенно, как жокей.
— Это не олень, — сказал он.
— А кто?
— Вот это я и хотел бы узнать.
Он стегнул хлыстом лошадь, перескочил через изгородь и оставил Этель одну.
Она решила сделать напоследок еще один круг. Любопытство гнало ее дальше, но лошадь уже начала уставать. Она не привыкла к таким гонкам. Никто в Эверленде не садился на лошадь регулярно, с тех пор как уехал Эндрю, а это было в декабре, в День святителя Николая.
Тогда он сказал, что вернется в апреле. Пол неосмотрительно отпустил его, хотя Этель объясняла, что конюх очень нужен зимой. С приходом весны лошадей выводили из конюшни на свежий воздух. Этель не доверяла этому слишком доброму, слишком красивому русскому бродяге, который отсутствовал пять месяцев в году и играл на скрипке в гараже, как виртуоз.
Перемахнув через канаву, она внезапно оказалась на лесной просеке. Раздались резкие звуки клаксона. Лошадь встала на дыбы. Их чуть не сбил автомобиль на полном ходу. Машина резко затормозила, и водитель начал яростно чертыхаться.
Дождь лил как из ведра. У машины был открытый верх.
Этель успокоила лошадь, потрепав ее по шее. Это была пешеходная дорожка. Непонятно, почему сюда заехал автомобиль.
Женщина, сидевшая сзади, тоже начала браниться.
Этель пустила лошадь рысцой и приблизилась к автомобилю.
Водитель, держа над собой зонтик, пристально разглядывал царапину на кузове.
— Это черт знает что…
— Ненормальная! — голосила женщина. — Она ненормальная!
— Ваша лошадь оцарапала мою машину.
— Господи боже мой, — воскликнула женщина. — Смотри, Рональд, это же Этель!
Теперь и Этель узнала семейство Кэмеронов в полном составе. Они вымокли с головы до ног. Прическа леди Кэмерон слиплась под легкой косыночкой. Ботинки главы семейства при каждом шаге издавали подозрительное хлюпанье.
Том, сидевший рядом с матерью, так побледнел, что его лицо почти сливалось со светло-бежевым сиденьем. Это был его любимый способ камуфляжа.
— Добрый день, — сказала Этель. — Катаетесь на природе?
— Нет, моя милая, — возразил Рональд Кэмерон. — Мы охотимся.
— Охотитесь? — удивилась Этель, с улыбкой глядя на две корзины для пикника, плавающие в луже под задним сиденьем.
— Да, нас пригласил граф де Гэлих, наш друг. Я даже предоставил ему на сегодняшний вечер выгон для его лошадей.
— Поскольку он наш близкий друг, — уточнила леди Кэмерон.
— Мы охотимся на машине. Это как-то спортивнее, — объяснил Кэмерон.
Жена прервала его:
— Я рада вас видеть, Этель! Мне как раз хотелось обсудить с вами планы на будущее. Эта история слишком долго тянется.
— Здесь неподходящее место, — заметил муж.
— Помолчи, жалкий трус! — оборвала его леди Кэмерон.
До сих пор Том молчал. Внезапно он встал во весь рост.
— И ты тоже помолчи! — закричала мать прежде, чем Том открыл рот. Но Том все-таки успел пробормотать:
— Смотрите! Вон там!
Он указывал пальцем на горизонт.
Этель обернулась и увидела позади грязно-серое облако. Прямо на них неслись галопом тридцать всадников и пятьдесят собак.
— Господи боже мой! — пролепетала леди Кэмерон.
— Я… я, наверное, отъеду в сторону… — сказал глава семейства.
— Д-да, наверное, — повторила его жена.
Они уже слышали громовой топот копыт на мокрой дороге.
Рональд Кэмерон сел за руль, завел мотор и нажал на акселератор. Но колеса вращались вхолостую, взметая фонтаны песка и грязи.
— Господи боже мой! — опять воскликнула леди Кэмерон.
Кавалькада и свора гончих стремительно приближались к ним.
Кэмерон снова нажал на педаль. Его жена нервно ерзала на заднем сиденье.
— Рональд, ты этого не допустишь… Ты этого не допустишь!
— Если позволите, — осмелилась вмешаться Этель, — советую вам выйти из машины на обочину. Я вам помогу.
— Ни за что! — закричал Кэмерон. — Я не сдамся!
— Ни за что! — повторила за ним насквозь промокшая жена, дрожа, как раскисшее желе.
— Том, прошу тебя, — сказала Этель. — Давай отойдем в сторонку.
Том бросил взгляд на родителей.
— Том, если ты выйдешь, я больше с тобой не разговариваю, — предупредила мать.
— Леди Кэмерон! — закричала Этель. — Они приближаются, они уже здесь!
— У нас, Кэмеронов, так не принято.
