— Но откуда мы знаем, что они приведут его к морю завтра, если они не пустили его сюда сегодня? — возразил Тоби.
Но у старого матроса нашлось тому множество объяснений, и все такие сложные и так замысловато связанные с мистическими обычаями туземцев, что Тоби ничего не понял. Все поведение тайпийцев, в особенности же их нежелание пустить его обратно в долину, и впрямь представлялось ему загадочным. И при этом он с горечью сознавал, что старый матрос, быть может, обманывает его. А тут еще мысли обо мне, больном и одиноком среди местных жителей. Если бы он ушел с Джимми, была все-таки надежда, что удастся как-то облегчить мою участь. С другой стороны, что будет, если дикари, поведение которых казалось ему таким странным, успеют спрятать меня куда-нибудь? Ну а если он останется, ведь ему могут не позволить вернуться ко мне…
Такими сомнениями мучился мой бедный друг, не зная, на что решиться. И вся его храбрость и всегдашнее присутствие духа не могли помочь ему, сидящему понуро на продырявленном челноке в кольце островитян, с почтительного расстояния не отводивших от него все более и более пристальных взглядов.
— Уже полдень, — промолвил наконец Джимми, стоявший позади остальных. — Нукухива не близко. А я не могу затемно идти через долину Хаппар. Так что решайся. Если ты пойдешь со мной, все будет хорошо, если останешься, можешь мне поверить, ни один из вас не вырвется отсюда до конца дней.
— Ладно, у меня нет выбора, — с тяжелым вздохом ответил Тоби. — Я вынужден довериться тебе.
И, бросив долгий взгляд в глубь долины, он вышел из тени у подножия кумирни.
— Держись вплотную ко мне, — сказал ему Джимми, — и пошли скорее.
Тут появились Тайнор и Файавэй. Добрая старая женщина, заливаясь потоком слез, обняла колени Тоби, а Файавэй, растроганная не меньше ее, произнесла те несколько английских слов, которым выучилась от нас, и подняла три пальца — через столько дней его ждали назад.
Наконец Джимми вытащил Тоби из толпы и, кликнув за собой тайпийца, который держал на руках молодую свинью, решительно зашагал с ними по тропе в гору.
— Я сказал им, что ты вернешься, — со смехом объяснил он на ходу моему другу. — Только боюсь, им придется долго ждать.
Тоби оглянулся: внизу все пришли в движение. Тайпийцы уходили. Девушки на прощание колыхали покрывалами из тапы, мужчины размахивали копьями. Когда последний из них, держа руку с тремя вытянутыми пальцами над головой, скрылся в роще, сердце у Тоби сжалось.
Раз они его отпустили, вероятно, кое-кто из них и в самом деле верил, что он скоро вернется; может быть, они думали, что он хочет только достать мне лекарства, как он им сам втолковывал по пути на берег. Видимо, и Джимми подтвердил это. И они, как и в тот раз, когда мой товарищ пытался предпринять ради меня столь опасное путешествие в Нукухиву, полагая нас воистину неразлучными, видели во мне в его отсутствие верный зарок его возвращения. Все это, впрочем, не более как мои догадки, ибо в целом их поведение остается для меня непонятным.
— Видишь, какое на мне табу, — похвастался старый матрос, когда они поднялись уже довольно высоко в гору. — Мау-Мау подарил мне свинью, и этот человек, который ее несет, пройдет вместе со мной через долину Хаппар в Нукухиву. Пока он подле меня, ему ничего не грозит, и тебе, когда ты со мной, тоже. А завтра так будет и с Томмо. Словом, гляди веселей и положись во всем на меня. Завтра ты с ним увидишься.
Подъем был не очень крут — у самой воды горные отроги довольно невысоки. Тропа, по которой они шли, была удобной, и скоро все трое уже стояли на вершине, и обе долины лежали внизу у их ног. Тоби снова увидел белые водопады там, где под зелеными кручами начиналась долина Тайпи; от них можно было проследить взглядом до того места, где находилась хижина Мархейо.
Идя по хребту вслед за Джимми, Тоби разглядел, что долина Хаппар не так глубоко вдается в горный массив, как долина Тайпи. Потому-то мы, видимо, и промахнулись, не вышли в нее тогда, когда блуждали в горах.
Скоро была найдена тропа, ведущая вниз, и по ней они спустились в долину к хаппарцам.
— У нас, находящихся под охраной табу, — объяснил Джимми, не сбавляя ходу, — в каждой долине есть жены. У меня тут их две. Сейчас увидишь.
Когда же они достигли хижины, в которой жили жены Джимми, — она стояла в тенистом уголке у самого подножия горы, — то достойных дам дома не застали, и их супруг пришел в величайшее негодование. Впрочем, они вскоре явились и, надо отдать им должное, оказали старому Джимми весьма сердечный прием, равно как и моему товарищу Тоби, чрезвычайно раздразнившему их любопытство. Однако, когда весть о прибытии гостей распространилась по долине и хаппарцы собрались, Тоби обнаружил, что появление белого человека здесь не почитается таким небывалым событием, как у их соседей.
Старый матрос велел своим женам поскорее подать ужин, так как ему нужно дотемна добраться в Нукухиву. Соответственно были сервированы рыба, плоды хлебного дерева и бананы, и гости, расположившись на циновках среди шумного и многочисленного общества, наелись до отвала.
Хаппарцы осыпали Джимми вопросами про Тоби. А сам Тоби тем временем пытливо всматривался в их лица, стараясь угадать среди них того, кто нанес ему рану, до сих пор причинявшую страдания. Но, очевидно, сей доблестный джентльмен, столь скорый на расправу копьем, счел более деликатным не показываться на глаза своей жертве. Естественно, что его присутствие не прибавило бы Тоби желания продлить свой визит в долину Хаппар, к чему его любезно склоняли кое-кто из хаппарских любителей удовольствий — ожидался какой-то местный праздник. Так или иначе, но Тоби отклонил их приглашение.
Все это время молодой тайпиец со свиньей находился возле Джимми неотлучно, как тень, и при всей живости характера, свойственной ему, как и всем его соплеменникам, держался кротко, словно овечка, не открывая рта иначе как для того, чтобы отправить туда кусок. Иные из хаппарцев, правда, поглядывали на него искоса, но многие были с ним весьма любезны и звали пойти погулять, посмотреть их долину. Однако тайпиец на эти уловки не шел. На каком расстоянии от Джимми кончалось для него действие табу, со стороны определить было невозможно, но сам он, вероятно, знал это с точностью до дюйма. За обещанный ему кумачовый платок (и за что-то еще, но что именно — осталось тайной) бедняга подрядился на это весьма щекотливое путешествие, бывшее, насколько мог судить Тоби, здесь до сих пор вещью неслыханной.
Банкет завершился появлением местного пунша — арвы — в плоском тыквенном сосуде, который пустили по кругу.
Между тем беспокойство моего друга обо мне все росло. На душе у него, пока он сидел в хаппарском доме, сделалось так тяжело, что он совсем уже было решился возвратиться и стал просить Джимми, чтобы тот проводил его до перевала. Но матрос и слушать ничего не желал и, чтобы отвлечь Тоби от таких мыслей, стал уговаривать его выпить арвы. Тоби, зная о ее наркотических свойствах, отказывался, но Джимми уверил его, что подмешает в сосуд какое-то снадобье, которое сделает из арвы безобидное питье, и оно придаст им бодрости до конца пути. В конце концов Тоби выпил, и действие питья оказалось именно таким, как предсказал Джимми. Он сразу развеселился, и тяжелых дум его как не бывало.
А старый бродяга завел с ним разговоры, вполне обнаружившие подлинную его натуру, хотя Тоби тогда еще ни о чем не подозревал.
— Если я доставлю тебя живехонького на корабль, — заявил этот прохвост, — ты ведь не забудешь дать чего-нибудь бедному матросу за то, что он тебя спас?
Словом, еще пиршество не закончилось, а уже Тоби успел пообещать ему пять испанских долларов, если только сумеет получить аванс в счет своего жалованья на корабле, куда его приведет Джимми; и Тоби еще посулил ему дополнительную награду, как только он вызволит меня.
Вскоре они в сопровождении толпы хаппарцев снова отправились в путь и, дойдя до дальнего конца долины, стали по крутой тропе карабкаться в гору, за которой лежала Нукухива. Хаппарцы остались у подножия и, задрав голову, провожали их глазами, при этом какие-то бандитского вида личности потрясали копьями и с недвусмысленной угрозой смотрели вслед бедному тайпийцу, сердце которого выбралось из пяток только тогда, когда он сам выбрался на гору, так что смог смотреть на них поистине сверху вниз, и притом с достаточной высоты.
Поднявшись, они некоторое время шли по каким-то хребтам в зарослях гигантских папоротников. Затем дорога опять вступила под сень леса, и здесь они нагнали партию обитателей Нукухивы в полном вооружении и со связками длинных шестов за плечами. Все они оказались добрыми знакомыми Джимми и с готовностью остановились поболтать с ним об «Уи-Уи», как называли в Нукухиве французов.
