О: Что мы оба ужасно несчастливы, хоть и по разным причинам, что любит меня, ибо я его не отвергла и не глумлюсь над ним.
В: Прелестно. В последний день поездки вы с его сиятельством уединялись?
О: Да, подымались на холм, откуда открывался хороший обзор.
В: Когда они отъезжали с Диком, тот на что-то показывал?
О: Полагаю, он изображал знакомство с местностью.
В: Его сиятельство об том просили? Они обменялись каким-нибудь знаком?
О: Нет.
В: Может, Дик указывал на пещеру, где назавтра вы оказались?
О: Не знаю.
В: Она была в той же стороне, верно?
О: Да, где-то там. Затрудняюсь сказать. Может, и верно.
В: Сколько еще оставалось до места вашего последнего ночлега?
О: Часа два езды; может, чуть больше.
В: Что еще происходило в дороге?
О: Его сиятельство осерчал, когда за повязку я сунула букетик душистых фиалок. Почему-то счел сие наглостью, хотя сперва промолчал.
В: Такая мелочь? Иных поводов к недовольству ты не дала?
О: Определенно нет.
В: Что потом было сказано?
О: После ужина меня призвали к его сиятельству, и я подумала, что опять состоится представленье. Но Дика тотчас услали, а мне было велено раздеться, и я так поняла, что наконец-то господин решил испытать свою удаль. Однако он меня не тронул, но, будто в наказанье, приказал сидеть голой, разбранил за фиалки, обозвал дерзкой шлюхой и бог знает кем еще. Таким я его не видела, он точно ополоумел: велел стать на колени и клятвенно подтвердить все его слова. Потом вдруг неузнаваемо переменился и сказал, что лишь испытывал меня, а взаправду весьма мною доволен. Затем поведал, что поутру мы свидимся с теми, кого он величает хранителями вод; мол, я должна их ублажить, за что меня ждет награда. Забудь все свои распутные замашки, сказал он, и предстань святой простотой.
В: Ты думала, речь об тех самых водах, что поминались в Лондоне?
О: Да.
В: Что еще было сказано об хранителях?
О: Мол, они чужеземцы, по-нашему не говорят, других европейских языков тоже не знают и слыхом не слыхивали об падших женщинах. Я должна изобразить девственницу, не ведающую об грехе, быть смиренной, ни в коей мере не развязной.
В: Его сиятельство не уточнили, из каких краев прибыли сии особы?
О: Нет.
В: И не обмолвились, как про них узнали?
О: Лишь обронил, что встреча долгожданна.
В: И стало быть, произойдет впервые?
О: Да. Хотя об том сказал намеком.
В: Не удивилась, что его сиятельство прочат тебя другим, будто сводник?
О: Отчасти.
В: Почему отчасти?
О: Он вечно говорил загадками.
В: После уилтширского происшествия ты знала, что тебе зла не желают, и потому не испугалась?
О: Мрачность его сиятельства не таила в себе дурного умысла. Больше меня пугало, что я не понимаю его поступков.
В: Спрошу об ином: как ты считаешь, его сиятельство знали об твоих шашнях со слугой? Сие творилось с их ведома иль за их спиной?
О: Он знал. Уж больно, говорит, ты млеешь в объятьях Дика. Мол, я твой хозяин, за тебя уплачено, а ты ищешь радостей на стороне. Фиалки-де с головой тебя выдали.
В: Он ведал об ваших тайных возлежаниях?
О: Казалось, после двух представлений его сиятельство разочаровался в их действенности и вроде как отдал меня слуге, но злился, что я получаю удовольствие.
В: То бишь публичное соитье себя не оправдало и они потеряли интерес?
О: Его интерес был в ином, более значительном.
В: Поясни.
О: Не сейчас.
В: Однако не странно ль, что, готовя тебя для важных персон, его сиятельство не потребовали отшить Дика?
О: Странно, но так и было.
В: Стало быть, они хотели, чтоб в образе девственницы ты ублажила чужеземцев? Ничего иного?
О: Так я поняла.
В: То был приказ, не оставлявший выбора?
О: Желанье, коему должна я подчиниться.
В: Что еще было сказано?
О: Ничего…
В: Почему замялась?
О: Припоминаю.
В: И что, ответ прежний?
О: Нет, ничего.
В: Что-то не нравятся мне твои «нет», голуба. Всё недомолвки да загадки. Предостерегаю: не тот случай.
О: Так и со мной говорили загадками, я тоже недоумевала.
В: Его сиятельство тебя отпустили?
О: Да.
В: И до утра вы не виделись?
О: Нет.
В: Ты пошла к себе, затем явился Дик?
О: Я уже спала, когда он пришел.
В: Не думала об том, что завтра придется ублажать другого мужчину?
О: Тогда я жила одним днем, Господи помилуй.
В: Завтра уж скоро. Уверткам конец.
О: Я знаю.
В: Что-нибудь предвещало, что ночью Джонс сбежит?
О: Совсем ничего.
В: Планами он не делился?
О: Мы редко разговаривали.
В: Почему?
О: Вначале он приставал с расспросами, будто ему что-то про меня известно и надобно расплатиться за молчанье.
В: Но ведь так оно и было?
О: Все равно. Еще не нравилось, что он глумится над ущербностью Дика. Сплошь намеки, в простоте ничего не скажет.
В: Ты знала, что мистер Браун тоже вас покинет?
О: Нет.
В: Удивилась?
О: Да нет. Оба свое дело сделали.
В: Ладно. Вот мистер Браун уехал, и вы пустились по бидефордской дороге. Что потом?
О: Въехали в чащобу и добрались до ручья, пересекавшего тропу. Его сиятельство, ехавший первым, остановился и, глянув на слугу, из указательных пальцев сложил крест. В ответ Дик показал вперед, мол, едем не тропой, а мимо водопада взбираемся на холм.
В: Что из сего вывела?
О: Что Дику места знакомы, а его сиятельство их не знает совсем либо не столь хорошо.
В: Были иные знаки?
О: Его сиятельство развел руки, будто что-то измеряя, а Дик показал два пальца. Тогда я не смекнула, а сейчас понимаю — дескать, две мили. Других знаков не было, но оба замерли, глядя друг другу в глаза, словно завороженные. Потом вдруг его сиятельство пришпорил коня и меж деревьев стал взбираться на холм.
В: Тебе ничего не сказал?
О: Ни слова, даже не взглянул. Будто меня не было вовсе.
В: Прежде ты замечала подобный перегляд?
О: Раз-другой, но не столь долгий.
В: Для хозяина и слуги не странно ль?
О: Да, так смотрят дети, играющие в гляделки.
В: Враждебность во взглядах не читалась?
О: Нет. Казалось, идет безмолвный разговор.
В: Хорошо, вы добрались к долине. Джонс ее описал, поэтому рассказывай об привале.
О: Вскоре пришлось спешиться, иначе кони б рухнули. Вдоль ручья Дик вел в поводу нашего жеребца и вьючную лошадь, я шла следом, за мною его сиятельство со своим конем. Стояла тишина, лишь цокали копыта. Примерно через милю Дик вдруг остановился и привязал лошадей к шипастому дереву. По соседству пристроив коня его сиятельства, с вьючной лошади он стал отвязывать большую коробку.
В: Дик остановился по приказу хозяина?
О: Нет, сам, будто лучше знал, что делать.
В: Продолжай.
О: Его сиятельство сказал, что наряд мой негож для свиданья и надо переодеться, ибо мы почти на месте. Нет ли дороги получше? — спросила я. Нет, ответил он и добавил, мол, бояться нечего, никто не причинит мне зла, коль сделаю все как велено. Дик уж открыл коробку, и его сиятельство собственноручно достал одежду.
В: Что там было?
О: Ну, сорочка и юбка, хорошего белого полотна роб с кружевными батистовыми манжетами и розовыми вязками. Чулки со стрелкой, тоже белые. Под стать им туфли. Все новое либо свежевыстиранное.
В: Майский наряд, что ль?
О: Скорее канифасное одеянье крестьянки. Но скроено будто для дамы.
В: Все пришлось впору?
О: Да, почти.
В: Прежде сей наряд не видала?
О: Ни разу.
В: Что потом?
О: Его сиятельство сказал, что сперва надо омыться.
