— Нет! Никто не имеет права тебя рисовать! — Она резко повернулась в сторону Марко Забрано: — И ты тоже сумасшедший! Она не может быть нарисована! Иначе на тебя обрушится гнев Элегбы.
— Вы меня, конечно, извините, но я уже по горло сыт вашими глупостями, мама Ша, — последовал весьма неучтивый ответ. — Не вынуждайте меня быть грубым! Или вы ведете себя прилично, или я буду вынужден попросить вас уйти.
— Прилично! — презрительно выплюнула мама Ша. — Что знаешь ты о приличиях? Что знаешь ты о жизни вообще, если не можешь даже разглядеть на лице девочки божественную печать? Ты все равно не сможешь передать на картине ее суть, так зачем тогда стараешься? Знаешь, что бы у тебя в итоге получилось? Жалкая карикатура! Вот так! Да, сеньор. Ты бы написал карикатуру на дочь Элегбы, и люди бы после этого разочаровались в твоем таланте. Они бы смотрели на нее и не видели в ее глазах божественного света! — Она обвела руками контуры тела Айзы, которая, как зачарованная, слушала ее. — Разве ты можешь ощутить ауру, которая ее окружает? А если да, скажи, как ты собираешься передать все это на полотне… — Она несколько раз мотнула головой, словно прогоняя наваждение. — Ты не должен рисовать ее. Никогда не рисуй, ибо в противном случае тебя настигнет проклятие Элегбы.
Говорила мама Ша с такой убежденностью, что присутствующие стали впадать в странное, похожее на транс состояние и в конце концов даже поверили ей. Первой пришла в себя Аурелия. Она тряхнула головой, сбрасывая оцепенение, и воскликнула:
— Хватит! Мы пересекли океан и перенесли столько бед не для того, чтобы теперь выслушивать глупости. Мы хотим жить нормальной жизнью. Мы хотим покоя, хотим работать и зарабатывать на жизнь честным трудом и никого, слышите, никого не бояться. Большего нам и не надо! Почему вы пристали к моей дочери? Она не хочет быть ни избранницей богов, ни хозяйкой дона! И она не желает говорить с мертвыми. Она хочет лишь одного, чтобы ей позволили оставаться нормальным человеком, таким, какой и должна быть девушка ее возраста.
Мама Ша попыталась было что-то сказать, однако Марко Замбрано жестом прервал ее и взялся за спинку кресла, чтобы помочь ей встать.
— Я прошу вас, пожалуйста, уходите! — сказал он тоном, не терпящим возражения. — Умоляю вас, не говорите ничего больше. Приходите завтра или когда еще захотите. Тогда все успокоятся, и мы сможем нормально поговорить.
Мама Ша, похоже, поняла, что настаивать дальше бессмысленно. Она долгим, тяжелым взглядом окинула Айзу, у ног которой ползала несколько минут назад, подобрала свою сумку и нехотя, тяжелой походкой двинулась к выходу. Было видно, что ей стоило неимоверных усилий уйти из дома.
В течение нескольких минут, показавшихся Аурелии, Айзе и Марко Замбрано бесконечными, они не могли произнести ни единого слова. Наконец Марко налил себе остывший кофе и печально произнес:
— Я сожалею…
— Вы не виноваты.
— Я всегда знал, что она немного эксцентрична, но раньше ее болтовня доставляла мне удовольствие. Я не мог себе и представить всю степень ее безумия.
Он допил кофе и встал. Было видно, что ему совсем не хочется уходить из дому.
— Мне нужно идти, если я хочу успеть сегодня все то, что запланировал. К ужину меня не ждите, — сказал он. — Похоже, мне придется остаться ночевать в Пуэнт-а-Питр.
Аурелия и Айза так и стояли, молча, опустив руки, пока с улицы до них не донесся рокот мотора старого «ситроена», спускавшегося по склону холма. Наконец Аурелия глубоко и с облегчением вздохнула и задумчиво покачала головой:
— Я надеялась, что все наши кошмары останутся на Лансароте, но теперь мне кажется, что все будет только хуже. Намного хуже!
Пришедшие на завтрак Асдрубаль и Себастьян сразу же поняли, что в доме произошло что-то нехорошее. Они неустанно задавали вопросы, пока Аурелия не сдалась и не рассказала им о произошедшем.
— Не спрашивайте меня, почему она бросилась к ногам вашей сестры, как только увидела ее, — закончила она. — Однако так оно и было. И клянусь вам: на какой-то момент мне показалось, будто мне явился призрак, и я даже испугалась.
— Я ничего не сделала, — прошептала Айза. — Ничего.
Асдрубаль ласково посмотрел на нее и успокаивающе улыбнулся:
— Я знаю. Тебе не за что извиняться. Тем более что ты наверняка напугана больше всех. Что ты думаешь обо всем этом?
— Что у нее не все дома.
— Нет! — резко оборвала Аурелия. — Теперь я уже не думаю, что все так просто. Какой бы безумной она ни была, вряд ли бы она стала бросаться в ноги первой встречной, прося у нее благословения. Здесь что-то не так. Вот только что?
— Я тебе тысячу раз говорила, что не знаю! — вдруг пронзительно закричала Айза, которая, судя по всему, уже находилась на грани истерики. — И знать не хочу! Я сыта всем этим по горло! Сыта!
— Знаете, мне кажется, что все мы ведем себя неправильно, — спокойно сказал Себастьян, не обращая внимания на крики сестры. — Думаю, сейчас самое время признать, что Айза далеко не обычная девушка, нравится нам это или нет. Так почему бы нам не изменить свое отношение к происходящему? Почему бы во имя благих целей не воспользоваться ее даром?
Аурелия, которая все это время не отходила от плиты, строго посмотрела на сына:
— Ты хочешь, чтобы твоя сестра превратилась в базарного фокусника?
— Нет! — Асдрубаль встал на защиту брата. — Я думаю, он говорит совсем не об этом. И я с ним согласен. На Лансароте мы всегда шли за рыбой туда, куда указывала нам Айза, и не видели в этом ничего дурного. Мы частенько спрашивали ее, не приснилось ли ей еще что-то, просили вспомнить. Это было похоже на игру. И мы очень гордились своей сестрой, когда говорили людям, что через три дня будет хороший улов, и рыба действительно подходила к нашим берегам. Почему сейчас мы этого так боимся?
— Потому что умерли люди. Слишком много людей! — ответила Аурелия. — Если бы люди не стали болтать о ее даре, те мальчишки никогда бы не пришли смотреть на нее и не подрались… — Она начала расставлять тарелки, и ее резкие движения говорили о крайней степени раздражения. — Я не хочу, чтобы и по эту сторону океана история повторилась. Айза красавица. Хорошо! Она очень красива! Так тому и быть! Но не будем подливать масла в огонь. Я хочу, чтобы моя семья была нормальной! — И тут вдруг она вздрогнула, словно внезапно вспомнила что-то страшное. — Кстати! Ваша сестра уверяет, что прошлой ночью к ней приходил дон Матиас Кинтеро и что он был мертв. Может, кто-нибудь из вас знает, кто его убил?
Марко Замбрано возвратился из Пуэнт-а-Питр намного раньше, чем планировал. Он пришел, когда все еще сидели на веранде, любуясь красавицей луной, восходящей над спокойным, кристально чистым океаном. Она подглядывала за людьми сквозь резные ветви пальм, растущих на юго-западном мысе острова, а ее отражение плескалось в теплых волнах.
Замбрано был весел, и первое, что он сделал, так это бросил на стол бумаги, которые держал в руке.
— Ваши документы! — торжественно произнес он. — Все улажено! У вас есть разрешение на трехмесячное пребывание, и вашему родственнику сообщили, что вы находитесь здесь, живые и здоровые.
— Родственник? — тут же встревожилась Аурелия. — Что за родственник? У нас нет родственников.
Марко Замбрано удивленно посмотрел на нее.
— Да, действительно… Похоже, раньше вы говорили мне об этом, — согласился он. — Но Дувивьер утверждает, что в Гваделупе у вас есть родственник, который интересуется вами.
— Как его зовут?
Марко растерялся, явно не понимая, почему сообщение о родственнике вызвало такой переполох среди его гостей.
— М-м-м-м… Я не знаю. Кажется, он говорил мне, но я не запомнил его имени…
— Дамиан Сентено?
Этот вопрос задала Айза, и Марко Замбрано вдруг охватило неприятное, тоскливое чувство.
— Да… Да, думаю, именно это имя мне и назвали. В данный момент этот человек находится на Барбадосе, и морское ведомство Мартиники отправило ему телеграмму. — Он посмотрел поочередно на каждого из присутствующих и нерешительно спросил: — Вы сделали что-то нехорошее?
Он не сразу дождался ответа. Себастьян первым нарушил молчание, решив, что человек, столь любезно предложивший им приют, заслуживает правды. Он подробно рассказал ему обо всем, что произошло за последние месяцы, начиная с той самой проклятой ночи на острове святого Хуана.
— Айза утверждает, что дон Матиас умер, — сообщил Себастьян. — Однако даже смерть хозяина не смогла остановить Дамиана Сентено. Святые небеса! Америка казалась нам такой большой и такой далекой, но мы ошибались. Мы еще и доплыть не успели, как он нашел нас!
— Но здесь не Лансароте, — возразил Марко Замбрано. — Здесь он вам ничего не сможет сделать. Полиция…
— Для Дамиана Сентено полиции не существует, — вступила в разговор Аурелия. — Он пересек океан, чтобы убить моего сына, и полиция не сможет его остановить. Он найдет способ сбежать.
