«Мальчики и юноши до 24 лет, девочки и девушки до 21 года считаются «учениками», затем они могут оставить школу, жениться».
Дети богатых за плату могут также приниматься в промышленную школу и пользоваться благами общественного воспитания.
В промышленной школе обучение тесно связано с физическим трудом. «Не связанное с физическим трудом обучение немногим лучше, чем обучение безделью». «Физический труд точно так же необходим для жизненных функций человека, как еда. Физический труд подливает свежего масла в лампу жизни, которая светится мыслью; без этого масла мысль погасла бы».
Преимущества общественного воспитания в подобных колледжах, по сравнению с домашним воспитанием, следующие:
1. В колледже будут все роды занятий и орудий производства для всех возрастов и способностей.
2. Все языки (и знания) будут изучаться путем общения с представителями разных наций (рабочих), которые будут учить юношество своему родному языку тем способом, которым они учат ему своих собственных детей.
3. Люди и дети легче подчиняются правилам и законам, когда видят, что другие подчиняются им.
4. Дети растут не оторванными от жизни и людей, в общении с другими людьми.
5. Находятся всегда под присмотром взрослых.
6. При колледже должны быть библиотека, опытный сад для изучения растений и лаборатория для изготовления лекарств.
Будут лодки и пр. для упражнения в спорте. Одним словом, школа должна быть отражением в уменьшенном виде мира и включать все полезные производства.
«С четырех или пяти лет, наряду с чтением, мальчиков и девочек следует учить вязать, прясть и пр., мальчиков постарше учить токарному искусству и пр., ко времени юности они будут отличными работниками, и, работая даже легкую работу, они будут развивать свой ум наглядными доказательствами (истин), тогда как глупые детские занятия и ум их оставляют глупым».
«Ручной труд приносит пользу, делает ум мудрым и, закаляя волю, укрепляет в добре».
«В промышленной школе дети будут жить и обучаться всему полезному. Видя, как другие работают и берегут время, дети, вместо того чтобы играть, будут изучать какое-нибудь производство, работа будет для них не труднее игры; видя, что другие работают, они будут им подражать, и подражание доставит им столько же удовольствия, как и игра. Так им легче научиться, чем взрослым, и приобрести привычку к труду. Недостаток ее погубил немало хороших семян...»
Итак, промышленное развитие Англии дало возможность Беллерсу уже в конце XVII в. понять важность соединения обучения с производительным трудом; он придает этому труду громадное воспитательное значение. Весьма характерно, что он представлял себе промышленный колледж не как обособленное учреждение для бедных, но как образцовую школу, куда могут вступать и богатые, чтобы пользоваться ее преимуществами. Характерно также, что колледж Беллерса не является специальной школой для детей, дети учатся и работают наряду со взрослыми. В сущности школой тут является разумно организованная жизнь, полная труда, дающая ребенку необходимые условия для проявления его активности.
В своей автобиографии Роберт Оуэн рассказывает следующее. В 1817 г., разбирая свою библиотеку и выбрасывая из нее старые, ненужные книжонки, Фрэнсис Плэс нечаянно вынул и «Предложение об учреждении промышленной школы» Беллерса. Он подал ее присутствовавшему при этом Оуэну со словами: «Я сделал крупное открытие – вот труд, в котором полтораста лет тому назад развивались ваши социальные теории». Оуэн попросил дать ему брошюру и заявил, что он даст напечатать тысячу экземпляров этого сочинения для распространения и.укажет, что автору принадлежит заслуга первоначальной разработки идеи, хотя «она возникла у меня, – добавил Оуэн, – как плод привычки наблюдать факты, размышлять о них и исследовать, поскольку их можно использовать для повседневной жизни».
Чтение и письмо в глазах Р. Оуэна не больше, как средство для приобретения знаний. Народу нужно знать гораздо больше. «Или давайте бедным разумное и полезное воспитание, или не издевайтесь над их невежеством, бедностью и несчастием, давая им лишь понять всю глубину их несчастия. И поэтому – из сострадания к страждущему человечеству – или держите бедных, если вам это еще удастся, в состоянии полного невежества, чем можно ближе к животному состоянию, или решитесь раз навсегда воспитывать из них разумные существа, полезных и производительных членов государства» («Воспитание человеческого характера» Роберта Оуэна).
Руссо, Песталоцци, Фелленберг, Оуэн стремились на опыте доказать необходимость и осуществимость широкого политехнического образования, столь необходимого для народных масс.
Конвент хотел осуществить подобного рода образование путем законодательства.
Национальное собрание 5 августа 1791 г., вслед за провозглашением прав человека, провозгласило общественное образование, общее для всех граждан, даровое в отношении тех частей его, которые необходимы для каждого. Учебные заведения должны быть распределены равномерно, сообразно административному подразделению государства.
Однако Национальное собрание не успело ничего сделать для осуществления этой цели. Правда, Талейран, бывший епископ, сделавшийся потом известным министром во времена Директории, Консулата и Второй империи, внес в Национальное собрание тщательно разработанный проект народного образования. Но он никого не удовлетворил, так как согласно ему преподавание по-прежнему оставалось в руках духовенства, коренных изменений ни в программах, ни в постановке дела Талейран не предлагал. Его проект был передан в следующее законодательное собрание – Легислативу. Легислатива не обсуждала даже проекта Талейрана. Она образовала «Комитет общественного образования», член которого Кондорсэ и представил новый проект организации народного образования, который не успел быть принятым в Легислативе и был передан в следующее законодательное собрание – в Конвент.
Отметим кстати один характерный для Легислативы декрет. 26 августа 1792 г. Легислатива постановила наградить Песталоцци титулом французского гражданина. Декрет гласит: «Люди, своими произведениями и своим мужеством послужившие делу свободы и освобождения умов, не могут быть чужестранцами для Франции».
Мысль о необходимости путем соответствующего образования подготовлять народные массы к производительному труду проходит красной нитью через все многочисленные проекты народного образования, принимавшиеся Конвентом. Конвент очень горячо относился к делу народного образования, посвятил ему- немало дебатов. Во время этих дебатов была высказана масса верных, глубоких идей, вопросы ставились смело, во всей широте. Намерения у членов Конвента были самые благие, но дебаты показывают, как мало были они, в общем, подготовлены к решению вопросов народного образования. Да оно и понятно. Вопрос об образовании народных масс выдвигался впервые, за ним не было никакого опыта, никакой практики. Не было никакого мерила, что выполнимо, что нет. Поэтому мы видим, как члены Конвента бросаются от одной крайности к другой, вотируют один за другим самые противоположные проекты. Приведем пример.
13 июня 1793 г. Конвент с энтузиазмом принимает проект Лепелетье, прочитанный в Конвенте Робеспьером.
Лепелетье хотел, чтобы народное образование было не на словах только, а на деле доступно гражданам республики. «Но что касается неимущего класса, как же будет обстоять с ним дело? – спрашивает он. – Вы предлагаете ребенку бедняка образование, но ему нужен прежде всего хлеб. Его трудолюбивый отец лишает себя ради него куска хлеба, но необходимо, чтобы ребенок заработал остальную часть. Его время поглощено трудом, так как трудом обусловливается его существование. Вы хотите, чтобы он, проработав в поле целый день, напрягая все силы, для отдыха шел в школу, которая находится, может быть, в нескольких километрах от его дома? Напрасно вы будете пытаться установить принудительный закон по отношению к отцу, – он не будет в состоянии обойтись ежедневно без помощи своего ребенка, который в восемь, девять, десять лет уже зарабатывает кое-что. Несколько часов в неделю – вот что он может пожертвовать, не более. Таким образом, учреждение школ в том виде, как его предлагают, будет, собственно говоря, на пользу лишь небольшому числу граждан, ведущих независимое существование, не знающих нужды; они смогут в лице своих детей в изобилии пользоваться плодами просвещения, а неимущий сможет подбирать лишь крохи» (цитировано по «Истории Французской революции» Жореса). Таким образом, предполагаемые школы не уменьшат, а увеличат неравенство. Поэтому Лепелетье настаивает, «чтобы был издан декрет о том, чтобы, начиная с 5 лет, все дети, мальчики до 12, девочки до 11, без различия и исключений, воспитывались бы сообща за счет республики и чтобы все, в силу святого закона равенства, получали одинаковую одежду, одинаковую пищу, одинаковое воспитание, одинаковый уход» (тот же источник). Дети будут учиться читать, писать, считать, будут обучаться «естественной морали», домашнему хозяйству. В школах будет введен ручной труд, дети будут учиться обрабатывать землю. Физический труд необходим. Если при школе не будет земли для обработки, пусть дети идут мостить дорогу. Воспитание и содержание детей должны быть совершенно бесплатны. Деньги для этой цели будут браться главным образом с богатых, отчасти расходы будут оплачиваться трудом детей. При каждой школе должна быть учреждена коллегия отцов семей, которая будет наблюдать за преподаванием в школе.
