В преддверии предстоящей передачи денег, Плотникова не покидала мысль, что надо как-то подстраховаться, придумать неординарный ход, который бы нейтрализовал усилия чекистов. А еще лучше – выставил их на посмешище. Он вызвал Красовскую к себе.
– Катя, у тебя все готов к завтрашнему дню, проколов не будет?
– Я уже все давно подготовила, Миша. Ирэну предупредила, Соколовский знает. Что-то случилось? – спросила тревожно Красовская.
– Не нравится мне все это – ответил ей Плотников, – какое-то предчувствие у меня нехорошее. Сосет под ложечкой, а это примета у меня такая, если идет что-то не так.
– И что нам делать с твоим предчувствием? Давай все отыграем назад, отменим?
– Ага, и лишиться таких бабок? – Плотников покачал головой, – нет…у меня другие мысли. Что если наши дела сделать в другом месте и в другое время? Допустим в полдень, у меня в кабинете или вообще не в этом здании?
– А это не опасно? Вдруг за тобой тоже следят?
Михаил Яковлевич немного задумался, как бы прикидывая такую возможность, но затем спокойно ответил:
– Это вряд ли, Катюша. Веревкин бы предупредил. Он у меня на хорошем крючке. А "нашим друзьям" я приготовил большой сюрприз, после которого они надолго забудут сюда дорогу.
– Что за сюрприз Миша, может, обойдемся без сюрпризов? – снова встревожилась Красовская – сделаем свое дело тихо, как мышки, без лишнего шума.
– Ты не понимаешь, что они от нас не отстанут! – раздраженно бросил Плотников – их надо проучить, проучить громко, чтобы вызвать приличный резонанс. Чтобы каждая бабка в городе знала, что они облажались. А так, нет смысла что-то менять…Короче, – решительно сказал Михаил Яковлевич – все оставляем, как есть. Только Соколовского предупреди, чтобы приходил без денег. Дашь ему какие-нибудь бумажки, пусть посмотрит! А когда будете уходить, называешь ему новое время и место.
– Да? А потом что?
– Туда войдут гэбэшники, а ты чистая, у тебя ничего нет и у Соколовского ничего. Они в ж…пе. Я соберу прессу, телевидение и дам разгромное интервью. Как тебе это? – спросил с торжествующей усмешкой Плотников.
– Ты такой смелый, энергичный, я тебя таким давно не видела – удивленно сказала Красовская.
– Ну, так смотри! – рассмеялся Михаил Яковлевич.
– С Матвеевым, разрулил проблему? – спросила Екатерина, тут же переходя на деловой тон.
– Почти – дал команду Гене Бондаренко немного поработать по скупке акций на заводе. А фарповские акции мы для него и так вытащим – он свою долю получит. Мне надо сейчас идти к Дергачеву. Надо убедить его, чтобы он нас поддержал – помог с прессой и телевидением, а времени осталось архимало, как сказал бы Ильич.
Город Уральск, улица Полярников, д. 29, 11 августа, 14.05.
Накануне вечером бандиты привезли Цыганкова по известному им адресу – в дом на окраине города, использовавшийся группировкой Матвея, как перевалочная база. Домик находился в частном секторе одного из старых районов города – Восточном.
Беспалый поначалу загнал машину во двор, после чего они вдвоем с Калиной вытащили Цыганкова, только начавшего приходить в себя, завели его в пристроенный к дому гараж и там крепко привязали к проходящей под крышей балке. Руки оперативника оказались вздернуты вверх, и он повис, как на дыбе.
Убедившись, что Цыганков привязан надежно, они начали обрабатывать его словно боксерскую грушу – руками и ногами. Александр молчал, качаясь под ударами, не издавал ни звука, пока снова не отключился и повис на веревках.
– Пока хватит с него – сказал Беспалый, – иди в дом, скажи пацанам, чтобы присмотрели. Надо его тачку в лес отогнать, а то с ней враз заметут.
Калина ушел, а Беспалый закурил и стал соображать, как проскочить к лесу, по возможности, минуя гаишные посты. В это время из дома вышел Калина с двумя крепкими пацанами в борцовских майках, которых он повел к гаражу и там оставил.
– Что покатили? – спросил он Беспалого, едва они вышли из гаража.
– Погоди, – остановил его Беспалый, – надо позвонить Матвею.
Беспалый не знал, что перед этим Матвею звонил Карпов. Он предупредил, что в связи с пропажей чекиста в городе поднялась большая суматоха. Все ищут Цыганкова и исчезнувшего Калину. Причем последнего, напрямую связывают с возможным похищением оперативника. В этих условиях лишние свидетели Матвею были ни к чему. Поэтому когда позвонил Беспалый, он сказал ему жестким тоном:
– Толян, избавься от Калины…
– Да ты что, Матвей – возмутился Беспалый – мы же с ним кенты, вместе чалились на зоне.
– Сегодня кент, а завтра мент – так же жестко ответил Матвей, – чтоб ты знал, твой Калина давно ссученый – стучал на зоне, только не ментам, а чекистам. У меня сведения точные. Через тех же ментов получил.
– Может, ты ошибся? – неуверенно спросил Беспалый.
– Никаких ошибок. Я сказал, убери его!
После этого разговора, хмурый Беспалый вернулся к машине.
– Давай, открывай ворота! – приказал он Калине, садясь за руль.
Они выехали на дорогу и двинулись через поселок, узкими, не асфальтированными дорогами…
Поздним вечером, когда густая темнота уже окутала город, Беспалый вернулся один, без Калины. Он никому не сказал, куда делся его кореш. Мало ли куда! Погнал машину на юг.
Потом Беспалый позвал бойцов бригады, и они вновь принялись избивать Цыганкова, уже отвязав его от балки и бросив на пол.
На теле Александра не осталось живого места. Он как сквозь вату слышал какие-то голоса, смутно, сквозь залитые кровью веки, видел людей, которые его били. Тело уже остро не реагировало на боль, оно только глухо ныло, содрогаясь от наносимых ногами ударов. Тело жило самостоятельно, словно не подчинялось Цыганкову.
Время суток спуталось у него в сознании, и он перестал отличать ночь ото дня.
С каждым ударом тело Александра слабело. И как бы он ни пытался найти выход, прокручивал в мозгу возможные способы побега – выхода не было. Веревки, связавшие его, больно впились в руки и он уже не чувствовал пальцев, веки слиплись от залившей их крови, текшей со лба.
Но он верил, точно знал, что пока лежит на деревянном полу, пачкая его своей кровью, всё Управление, не переставая, ищет его. Что бы ни произошло, его поиски не прекратятся.
Ближе к полуночи истязатели бросили свою грязную работу, крепко привязали его руки к батарее отопления и ушли спать. Утром с небольшими перерывами они снова били его, но не убивали. Видимо, ждали окончательного решения Матвея.
Впрочем, Цыганкову уже было все равно. Тело практически превратилось в один большой отек, лицо и глаза заплыли от ударов.
Но чем больше тело теряло чувствительность, чем больше оно становилось неуправляемым, легким, тем больше на Цыганкова опускалось какое-то неземное спокойствие. Мысли о приближающейся смерти, словно белые барашковые облака, лениво и неспешно плывущие по небу, так же медленно и тихо проплывали в голове, не цепляя сознание, не тревожа душу.
Он чувствовал себя посторонним и думал о себе, как о постороннем.
И он думал о том, что хорошо умирать сейчас, летом, когда тепло, когда земля мягкая и пористая, дышащая, словно человек. Ему припомнилось, как у кого-то из коллег зимой умер родственник, а гробокопатели запросили слишком высокую цену за копку ямы. Тогда они всем отделом вызвались помочь.
На улице температура около двадцати пяти градусов мороза – настоящая уральская зима, ребята взяли ломики и принялись долбить стылую, неподдающуюся землю. Было ощущение, что долбили они каменную гранитную глыбу, что земля промерзла глубоко насквозь, почти до центра земли.
Прошел час, два, а они углубились лишь на несколько сантиметров. Пот заливал глаза, пальцы болели, и руки в перчатках не могли удержать железо – ломики вырывались и падали на землю с глухим звоном. Лишь когда кто-то догадался и пошел за старыми автомобильными покрышками, и они их разожгли по периметру ямы, только тогда эта каменная земля начала оттаивать и понемногу пускать их вглубь.
Эти мучения вспомнились ему сейчас и они, как ни странно, казались ему тяжелее и страшнее, тех мучений, которым он подвергался. Именно тогда он подумал, что если и придется умирать, то лучше всего это делать летом, а не зимой.
После полудня на базу приехал Матвей. Он был раздражен и молчалив. Причина его раздражения заключалась в том, что он никак не мог связаться с Сильвестром или Иванычем, как его уважительно стали звать в последнее время, и договориться, сколько пробашляет за снайпера, за ущерб, невольно нанесенный московскому криминальному авторитету. Звонил он безуспешно уже несколько дней. Но Иваныч трубку не брал, а его ближайшее окружение – все эти Двоечники, Драконы, Рэмбо говорить отказывались.
В сопровождении Беспалого Матвей зашел в гараж и, посмотрев на лежащего без сознания оперативника, сказал:
– От него пора избавиться. Вывези в лес, только позднее, ближе к ночи. Дороги сейчас перекрыты, гаишники чуть ли не каждую тачку смотрят. К вечеру, думаю, немного остынут! Сегодня утром трясли "Эльдорадо". Приезжали псы из его Конторы – всё перевернули. Наверное, будут пасти меня по полной программе, но хвоста пока за собой не видел. Может, прицепят позднее. Ты мне по телефону не звони, если что, сам приезжай.
