Вместе с этим письмом Гесс получил меморандум Великовского с предложениями об исследованиях во время Международного геофизического года, который он тут же направил в координационный комитет, сопроводив своей рекомендацией.
49. ПОЯСА МАГНИТНОГО ПОЛЯ НАД ИОНОСФЕРОЙ
Завершался 1956 год — год утрат и приобретений. Умер профессор Вальтер Адамс, — выдающийся астроном, тот, кто первым практически подтвердил теорию относительности Эйнштейна, Он первым из американских астрономов распознал в Великовском великого ученого, и первым из представителей точных наук стал другом Великовского.
Завершена рукопись книги «Звездочеты и гробокопатели» (как выяснилось потом, — первый вариант). Что с ней делать? Элишева все еще против публикации книги.
Великовский не ожидал, что файлы — скоросшиватели, подшивки документов, сдобренные его комментариями, могут стать такой интересной книгой. Ему бы очень хотелось опубликовать ее. Но он больше полагался на здравый смысл Элишевы. 30 декабря 1956 года Национальное географическое общество сообщило о радиоуглеродных исследованиях для установления возраста древних культур на территории Мексики. Оказалось, что эти культуры на тысячу лет старше, чем считалось раньше.
В июне 1950 года профессор Кублер, историк из Йельского университета, специалист по центральноамериканской цивилизации, пытался опровергнуть «Миры в столкновениях», доказывая, что Великовский неправильно датировал события, происшедшие на территории Мексики. Авторитет профессора Кублера придал вес гонениям, организованным против Великовского и его книги. Понадобилось всего лишь шесть с половиной лет, чтобы мир убедился в том, кто лучше знает время существования среднеамериканских цивилизаций — наибольший авторитет в этой области или Великовский.
Настоящий ученый отличается способностью признать свою ошибку. Кублер не выступил в печати по этому поводу и даже не прислал Великовскому извинения за причиненный им моральный ущерб.
Забавно выглядят у пожилого человека, особенно у большого человека, черты, присущие детскому возрасту. Ничто не вызывало у Великовского такого чувства самоуважения, как успешное окончание им курса вождения автомобиля и получение водительских прав. Он испытывал гордость, возвращаясь без всяких происшествий и приключений домой после поездки с Элишевой на их автомобиле. Как-то раз он внезапно остановил автомобиль у обочины и поцеловал руку Элишевы. Она с недоумением посмотрела на мужа. Великовский прикоснулся указательным пальцем к счетчику миль, на котором появилась цифра 1000. и торжественно заявил: «Юбилей».
С этих пор каждый раз. когда на счетчике появлялась следующая тысяча.
Великовский останавливал автомобиль и целовал Элишеве руну. Однажды он внезапно остановил автомобиль на принстонской улице и. убедившись в том. что позади нет помех, включил задний ход. Проехав более ста метров, он снова остановил автомобиль и совершил традиционный ритуал. Оказывается, заговорившись, он не заметил на счетчике юбилейной цифры! Чрезвычайно скромный во всех отношениях, хотя и знающий себе цену, Великовский считал себя отличным шофером, но Элишева почему-то неуважительно называла его «бэксит-драйвером» (водитель, сидящий на заднем сидении (ам.)).
В письме от 2 января 1957 года Гесс благодарил Великовского за острую критику его статьи.
«Вы вонзили палец именно в наибольшие недостатки моей гипотезы, какой она была в 1946 году. Вероятно, вам будут интересны некоторые дальнейшие объяснения».
Крупнейший американский геолог прислал Великовскому специальный научный материал, снабженный цифровыми выкладками, диаграммами, кривыми, понимая, что только этот врач по-настоящему сможет оценить его работу — работу геолога. Гесс писал, что он весьма скептически относится к приближающемуся Международному геофизическому году и не ждет от него выдающихся результатов, несмотря на астрономические ассигнования — пятьдесят шесть миллионов долларов.
«Научные открытия и идеи создаются интуицией, творчеством и гением человека.
Доллары сами по себе не создают этого, точно так же, как нельзя от них ожидать создания еще одной Моны Лизы. Кто лучше вас может понять это?»
Гесс был прав. Пятьдесят шесть миллионов долларов не создали шедевров науки в течение Международного геофизического года. Самым выдающимся результатом оказалось действительно важное открытие поясов магнитного поля над ионосферой.
Причем, когда ван Аллен из Айовского университета увидел результаты наблюдения, он не поверил им, посчитав, что неисправна аппаратура. Но усовершенствованная его помощниками аппаратура подтвердила существование магнитного поля Земли над ионосферой. Ван Аллен забыл, по-видимому, сослаться на Великовского, без всякого удивления предсказавшего это открытие еще четыре года назад и предложившего это исследование в меморандуме, переданном Гессом координаторам Международного геофизического года.
И на сей раз, как и после обнаружения радиошумов Юпитера, ученый «клан» Америки постарался не заметить, что предсказанные Великовским явления подтверждают его теорию и противоречат ортодоксальной науке. Все шло своим чередом…
50. РАМБАМ И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО В АМНЕЗИИ
Летом 1957 года Великовские предприняли большое путешествие.
В Англии самое сильное впечатление на Великовского произвело загадочное сооружение людей каменного века — Стоунхедж. Огромные призмы грубо отесанного камня были выстроены по кругу. И еще два концентрических круга камней, каждый из которых весит несколько тонн. И еще гигантские камни, расположенные подковой. И авеню из таких же камней. Камни весом до 50 тонн древний человек должен был доставить за многие десятки километров отсюда. Зачем?
Великовский понимал, вернее, чувствовал, что этот гигантский монумент имеет отношение к его теории. Определенно, это сооружение было создано для слежения за небесными телами. Это какой-то непонятный астрономический инструмент. Только страх перед изменяющимся, нерегулярным движением светил мог заставить древних людей предпринять огромные усилия — волоком на катках и по рекам доставить сюда гигантский груз и воздвигнуть этот циклопический монумент.
Великовские пересекли всю Францию — от Кале до Мюлуза. С радостью они приняли приглашение профессора Клода Шаефера отдохнуть вместе на Люцернском озере.
Конечно, переписка создала определенный фон в их отношениях, укрепила взаимную симпатию между двумя большими учеными. Но неделя, проведенная в Швейцарии, сблизила их и сделала друзьями, что нечасто случается с людьми их возраста даже после значительно более продолжительного общения. Шаефер признался Великовскому, что он не расстается с книгой «Века в хаосе». Он не сомневается в истинности каждой буквы этой книги. Он лично видел подтверждения этого во время своих раскопок. Но кто знает, сколько лет пройдет, пока историки поймут истинность реконструкции хронологии древнего мира?
Из Швейцарии Великовские прилетели в Израиль. Приближались осенние праздники. В Европе уже ощущалась осень. А Хайфа сверкала, пронизанная летним солнцем.
Счастливая пора полной расслабленности. Счастливые дни общения с внуками.
Трехлетняя Ривка была полностью в распоряжении бабушки и дедушки. Солидный шестилетний Меир дарил им только свободное от школы время.
Свидание с возрожденной страной, вступившей в свое десятилетие, радовало Великовских.
Еще один подарок свалился буквально с неба. 4 октября 1957 года Советский Союз сообщил о запуске искусственного спутника Земли. Началась новая, космическая эра.
Можно было надеяться, что исследования, произведенные непосредственно в космосе, прольют свет на истинную ценность противостояния Великовского ортодоксальной астрономии. Слава Богу! Он дожил до этого дня, до этого времени, о котором даже не смел мечтать.
Радостные дни в Израиле омрачились внезапной болезнью. Впрочем, внезапной ее можно было считать только потому, что врачи настаивали на немедленном оперативном лечении. Он уже давно чувствовал неблагополучие в брюшной полости и подозревал, что не избежит хирургического вмешательства. В ноябре 1957 года Великовский был госпитализирован в хайфскую больницу Рамбам.
Из небытия, из тумана наркоза он медленно возвращался к. действительности. Ею оказалась ночь, намек на синее свечение из окна, достаточное, чтобы разглядеть ширму справа от кровати, штатив с капельницей, трубка от которой тянулась к игле в локтевом сгибе. Действительностью оказалась боль во всем животе, тяжесть в голове и потребность немедленно разобраться в ситуации. Чтобы притупить боль, он стал думать о ее механизме. Мысли путались, не выстраивались в последовательную логическую цепь.
