– Как хочешь, а лично я закажу рубленый бифштекс, – сказал он. – Я предвкушал это с самого утра… Да, так о чем мы с тобой говорили?
– О встрече с продюсерами, – напомнил Джереми, и Нейт, оживившись, подался вперед.
– Ну так что там с этими призраками? – спросил он. – Ты говорил по телефону, что видел огни и что у тебя уже есть какая-то версия.
– Да никаких призраков там, конечно же, нет.
– А что это за огни?
Джереми вытащил записи и в течение нескольких минут пересказывал Нейту все, что ему удалось выяснить – начиная с легенды и заканчивая мельчайшими деталями расследования. Рассказывая все это, он вдруг сам почувствовал, как монотонно звучит его голос. Нейт внимательно слушал его и кивал, однако, закончив свой рассказ, Джереми заметил на его лице сомнение и беспокойство.
– Бумажная фабрика, говоришь? – наморщив лоб, спросил Нейт. – А я надеялся, там есть связь с какими-нибудь секретными военными программами – например, испытаниями нового самолета или чем-нибудь в этом роде… А ты уверен, что это не военный поезд? Телевизионщики обожают раскапывать всякие военные тайны… Ну может, ты хотя бы слышал какие-то необъяснимые звуки?
– Нет, – твердо сказал Джереми. – Никаких звуков я там не слышал. И я абсолютно уверен, что причина огней – та, которую я уже назвал.
– Да, негусто, – разочарованно произнес Нейт, напряженно обдумывая рассказ Джереми. – А тебе не удалось выяснить, какая из версий легенды достоверная? Может, как-то оживить эту историю, используя расовую коллизию?
Джереми отрицательно покачал головой:
– Я не нашел никакого подтверждения тому, что Хетти Дюбиле вообще существовала. О ней нет ни одного упоминания в официальных документах. А деревушка Уотте-Лэндинг уже давно исчезла.
– Послушай, Джереми, – продолжал настаивать Нейт, – ты должен понимать: тебе нужно преподнести эту историю таким образом, чтобы продюсеры ею заинтересовались. Для этого нужно, чтобы она была интересной! Разве я не прав? Конечно, я прав. Так что давай выкладывай все начистоту. Тебе ведь удалось выяснить там что-то еще, верно?
– О чем ты?
– Я узнал это от Элвина, – заявил Нейт. – Когда он привез мне видео, я спросил его о результатах вашей работы – просто хотел узнать, какие у него впечатления, – и он сказал мне, помимо всего прочего, ты раскопал какие-то любопытные факты.
На лице Джереми не дрогнул ни один мускул.
– Да? Он так сказал?
– Я просто передаю его слова, – заметил Нейт, чрезвычайно довольный собой. – Однако он не уточнил, что именно это было. Он заявил, что ты сам мне об этом расскажешь. Так что с нетерпением жду: давай свою сенсацию.
Джереми почти чувствовал, как дневник так и рвется наружу из его сумки. Он внимательно посмотрел на Нейта: тот машинально вертел в руках вилку, ожидая, когда он заговорит.
– В общем… – Джереми понимал: пора что-то сказать. Он замялся, и Нейт, сгорая от нетерпения, подался вперед:
– Ну так что?
Этим вечером, после встречи с продюсерами, Джереми сидел один в своей квартире, рассеянно глядя в окно. На улице снова шел снег, и снежинки кружили в воздухе, превращаясь в удивительные сияющие облака под горящими уличными фонарями.
Встреча с продюсерами началась очень хорошо: Нейт так их заранее накрутил, что они пришли в неописуемый восторг, посмотрев отснятый Элвином видеоматериал. Затем Джереми принялся излагать им свою историю, и они чрезвычайно оживились, услышав легенду про Хетти Дюбиле. Однако подробный рассказ о проведенном расследовании не вызвал у них такого энтузиазма: было заметно, что они с недоумением переглядывались, словно мучительно соображая, как все это можно было подать в развлекательной передаче.
Сейчас, сидя у окна с раскрытым дневником на коленях, Джереми окончательно понял, что эта затея с телевидением была обречена на провал. Его история о загадке кладбища Седар-Крик была похожа на увлекательный роман с неинтересной концовкой. Разгадка была слишком прозаичной, слишком банальной, и продюсеры были явно разочарованы. На прощание они с Нейтом договорились созвониться, однако было совершенно ясно, что они не позвонят.
О дневнике Джереми не сказал ни слова: он утаил его и от продюсеров, и от Нейта.
Этим же вечером он позвонил в Бун-Крик мэру Геркину и предложил ему своего рода «сделку». Он попросил не использовать больше «кладбище с призраками» для рекламы экскурсии и вообще убрать из брошюры даже намеки на якобы сверхъестественную природу огней. Он настаивал на том, чтобы легенда излагалась в чистом виде – без всяких домыслов и преувеличений: по его мнению, этого и так было вполне достаточно для того, чтобы заинтересовать туристов. Возможно, они сами, увидев огни, станут предполагать, что это те самые призраки из легенды, однако подобные предположения не должны исходить от гидов. И наконец, он попросил мэра убрать из магазина футболки и сувениры, имеющие отношение к призракам.
В обмен на это Джереми пообещал, что не станет выступать с разоблачением ни по телевидению, ни в своей колонке, и никто не узнает о том, что мэр затеял всю эту мистификацию, только чтобы привлечь внимание к своему городу и превратить его в нечто вроде Розвелла, штат Нью-Мексико.
Мэр Геркин принял это предложение. После разговора с ним Джереми позвонил Элвину и взял с него слово хранить молчание.
После неудачной встречи с продюсерами Джереми стал постепенно возвращаться к обычной работе. Он поговорил с редактором из «Сайентифик американ» и, смутно припоминая свой разговор с Нейтом, согласился написать статью о возможных опасностях низкоуглеводной диеты. Потом он часами сидел в Интернете в поиске других историй, которые могли бы представлять интерес. С крайним неудовольствием ему пришлось узнать, что Клоузен – благодаря помощи влиятельного нью-йоркского пиар-агентства – не только сумел отогнать тучу, нависшую над ним после выступления Джереми в «Прайм-тайм», но и опять вел переговоры с продюсерами о запуске его собственного шоу на телевидении. Такова была ирония судьбы, и Джереми оставалось лишь посетовать на то, что на таких шарлатанов, как Клоузен, всегда бывает слишком большой спрос.
Сейчас Джереми мало-помалу втягивался в работу, стараясь уйти в нее с головой. Конечно, он все еще часто думал о Лекси, представляя, как она готовится к свадьбе с Родни, однако он изо всех сил гнал от себя эти мысли. Они были для него слишком болезненны. Вместо того чтобы без конца предаваться воспоминаниям, он старался вернуться к той жизни, какую вел до знакомства с Лекси. В пятницу вечером он был даже в ночном клубе. Правда, весь вечер просидел за одной кружкой пива и ушел намного раньше, чем обычно. На следующий день он побывал у родителей в Куинсе, однако, глядя на счастливые семьи своих братьев, он лишь острее ощутил свое одиночество и несбыточность самой заветной мечты.
Когда наступил понедельник, Джереми окончательно убедил себя в том, что все в прошлом. Лекси так и не позвонила ему, и он не стал ей звонить. Иногда ему даже казалось, что несколько дней, проведенные с ней, – лишь сон. Это не могло быть реальностью, уверял он себя, однако, сев за письменный стол, он невольно принялся перебирать открытки и, найдя ту, на которой была изображена библиотека, приколол ее на стену перед собой.
Потом он заказал по телефону ленч из китайского ресторана – уже в третий раз за эту неделю – и, откинувшись на спинку стула, погрузился в размышления. Он подумал о том, что, возможно, Лекси тоже сейчас собиралась где-нибудь перекусить, но внезапно его размышления прервал звонок домофона.
Он взял бумажники подошел к двери. Из домофона сквозь треск донесся женский голос.
– Да-да, поднимайтесь, – сказал Джереми. Порывшись в бумажнике, он достал двадцатидолларовую банкноту и, как только раздался стук в дверь, пошел открывать.
– Быстро вы на этот раз, – сказал он, открывая дверь, и осекся, увидев, кто стоит перед ним.
Некоторое время они молча смотрели друг на друга.
– Сюрприз! – улыбнулась наконец Дорис.
– Вы? – удивился Джереми. Она отряхнула с ботинок снег.
– Ну и снегопад! И так скользко, что я сомневалась, доеду ни до вас целой и невредимой. Такси то и дело заносило на дороге.
Джереми продолжал ошарашенно смотреть на Дорис, словно не веря своим глазам.
Она сняла с плеча сумку и спросила:
– Ну так как – я могу надеяться на то, что вы меня пригласите войти?
– Ах да, конечно, конечно… Прошу… – пробормотал Джереми, знаком приглашая ее в квартиру.
Дорис вошла в прихожую и поставила сумку на столик у двери. Потом, сняв пальто, она окинула взглядом квартиру.
– У вас здесь очень мило, – сказала она, когда они с Джереми прошли в гостиную. – И квартира просторнее, чем я представляла. Но, знаете, подниматься к вам по лестнице – это настоящее испытание. Вам бы здесь не помешал лифт.
