Байка тридцать девятая
Обо всём – понемногу
В понедельник Серый и Моисеич явились в офис к Аматову и объявили, что намерены с ним – официальным порядком – судиться.
Александр Фёдорович очень удивился:
– Первый раз со мной такое происходит! В смысле, чтобы соотечественники подавали в австрийский суд. Впрочем, всё когда-то случается – в первый раз…. Удачи, вам, ребятки! Интересно даже, право. Я предлагаю – выпить за будущую развлекуху! – и на охранников своих значимо посмотрел, мол: – «Будьте настороже!».
«Наглец, конечно же, абсолютный», – подумал Серый. – «Впрочем, во многом и сами виноваты…».
Грубить, конечно же, не стали, наоборот, выпили с Аматовым для порядка, из офиса забрали вещи, благородно отдали ключи от «Ауди», с Андрейкой, Митей и Анжеликой попрощались, да и откланялись…
А после обеда «проброшенные» отправились к госпоже адвокату Маргарет фон Кониц. Офис у неё был – упасть и не встать: шикарно всё, ковры персидские, антиквариат нешуточный повсеместно. Да, и сама дамочка внушала искреннее уважение. Баронесса, как-никак…. Ей было уже за шестьдесят, а туда же: яркий вызывающий макияж, юбочка короткая – название одно.
Посидели, попили кофейку. Серый госпоже Маргарет – через переводчика – рассказал историю, произошедшую с ними, предоставил бумаги и расписки, имеющиеся в наличии.
Баронесса – через переводчика же – ответила:
– Господа! Вы обратились по адресу. Господин Аматов – мой личный враг! Что касаемо денег…. Я думаю, что мои услуги будут оплачены австрийским государством. Подготовим соответствующие документы, что вы являетесь малоимущими, оформим всё, как полагается. А по существу дела я вам отвечу через три дня. Необходимо изучить предоставленные материалы, вникнуть во все нюансы…
Трое суток сидеть без дела? Скучно, однако…. Ноябрь месяц уже стоял на дворе: купаться было уже холодно, грибы отошли, а снег еще не выпал, даже на горных лыжах не покататься…
Как-то вечером, от нечего делать, Серый и Моисеич отправились в гости к герру Мюллеру. Доктор принял их радушно, угостил молодым вином с собственных виноградников.
– Очень славное вино, лёгкое и терпкое. Практически лечебное, – рекомендовал Мюллер. – Называется – «Штурм».
Моисеич с доктором, как и всегда, принялись трепаться о врачебных делах. Абрам поведал, делая «скорбные» глаза, о своей неудачной попытке – заняться в России частной врачебной практикой.
– А сколько же лет вам тогда было, уважаемый? – уточнил старик.
– Тридцать с небольшим.
– Ну, рассмешили! Какая частная врачебная практика – в такие несерьёзные годы? У нас, в Австрии, принято так. Лет до пятидесяти пяти врач трудится в государственных учреждениях. И только в этом возрасте – не раньше – открывает частную практику.
– Почему это – не раньше? – заинтересовался Серый. – Законы такие?
– Про законы ничего не знаю. Я, ведь, психиатр, а не юрист, – презрительно передёрнул плечами доктор. – Просто у местных бюргеров наблюдается следующий менталитет, мол: – «Не может молодой человек – быть хорошим врачом. Не может, и всё тут!». Да, и в пятьдесят пять лет врач считается ещё «совсем молодым», недостаточно опытным…. Вот, лет семьдесят – самый сок для частного врача! И пойдёт к нему богатый народ. Если, конечно, офис открыть в правильном районе. А «молодой» врач, он может быть только бесплатным. То есть, государственным. Вот, такие порядки в Европе…
«Что тут скажешь?», – подумал Серый. – «В каждой избушке, как известно, свои погремушки…».
Ещё пришлось выслушать и развёрнутую лекцию – об особенностях австрийского образования. Часам к девяти вечера подошла Мари, невестка доктора. Она работала учительницей математики, причём, в той самой школе, где учились дочки «переселенцев». Моисеич, естественно, не преминул поинтересоваться, мол: – «Как там девочки наши? Нет ли каких проблем? Хорошо ли учатся»?
Мари задумчиво помешала чайной серебряной ложечкой в кофейной фарфоровой чашке, и сообщила:
– Ваши дочери – лучшие в своих классах. Хотя, пока по-немецки говорят ещё плохо…. Больше вам, господа, скажу: каждую из них – прямо завтра – можно переводить в класс четвёртый, а то и в пятый. Но надо ли это делать? Затрудняюсь ответить однозначно.… В Австрии, да и во многих других европейских странах, существует строгая концепция начального образования: до четвёртого-пятого класса дети, в основном, рисуют, танцуют и поют, да ещё занимаются оздоровительной физкультурой и ходят в церковь. Никаких оценок, при этом, им не ставят – чтобы не травмировать неокрепшую психику…. В Австрии буквы печатные начинают изучать только в самом конце первого класса, читать – в начале третьего. А ваши девочки развиты не по годам, даже таблицу умножения знают назубок. Что с ними делать? Ума не приложу…. Скучно им очень в нашей школе!
«Ну, вот, здрасти-приехали!», – Серый мысленно поморщился. – «Нашёлся ещё один веский повод, чтобы задуматься о возвращении на Родину…».
В конце вечера – совершенно случайно – разговор зашёл о литературе. Оказалось, что доктор немного баловался сочинительством. То есть, писал мемуары о собственной многотрудной жизни. Даже – за собственный счёт, понятное дело – выпустил тоненькую книжку о житье-бытье в лагерях для военнопленных в Коми ССР.
– Я тоже – в далёкие студенческие годы – баловался этим делом, – сообщил Серый. – Даже в Австрию прихватил с собой тетрадку с некоторыми рассказами.
Доктор ожидаемо заинтересовался и пригласил встретиться следующим вечером, дабы обсудить – без спешки – творческие потуги друг друга.
На этот раз Серый пошёл к доктору один, а Моисеич отправился на встречу в некую австрийскую фирму – на предмет предложения своих коммерческих талантов.
Сергей и господин Мюллер расположились возле жаркого камина – уютней не бывает: на специальном столике стоял пятилитровый кувшин со «Штурмом», высокие бокалы, тарелочки с разными орешками и фруктами. Закурили по толстой кубинской сигаре. Сидели в удобных креслах и старательно читали опусы друг друга. Чуткая тишина и абсолютный покой царили в помещении библиотеки. Только огонь в камине потрескивал чуть слышно…
Вдруг, доктор значимо напрягся, болезненно замычал и, вскочив на ноги, спросил дрожащим голосом:
– Что это? Откуда?
– Что, собственно? – вежливо уточнил Сергей.
– Вот – «Легенда о Жёлтой Розе». Вот, ещё – «Сан-Анхелино», и – «Анхелина Томпсон»…. Откуда вы узнали про это? Кто вам рассказал? – лицо герра Мюллера покрылось ярко-красными пятнами, на лбу выступили крупные капли пота.
«Того гляди – удар хватит», – забеспокоился Серый.
Соблюдая спокойствие, Сергей объяснил, что никто ему ничего не рассказывал, а данный опус и его персонажей он придумал сам, без чьих-либо подсказок.
– Не может этого быть! – шипел по-змеиному уважаемый доктор. – Там же совпадают все детали, имена и названия! Как вы могли это придумать? Объясните!
– Герр Мюллер, остыньте. Не горячитесь, пожалуйста, – попытался успокоить старика Серый. – Вы же, как-никак, психиатр. Вам лучше знать, как человек что-то «придумывает»…. Ну, может, приснилось мне всё это. Может, привиделось. Не помню уже, честное слово…
– Привиделось! Приснилось! – нервно забегал доктор по каминному залу туда-сюда.
Минут десять-двенадцать он мельчишил-суетился. Потом, видимо, устав, опустился в кресло, отдышался, выпил бокал «Штурма» и поведал одну увлекательную и необычную историю:
– Извините меня за такое недопустимое поведение! Но на то, поверьте, есть уважительные причины…. Три с половиной года назад мой сын Генрих, муж известной вам Мари, отправился в Центральную Америку – искать могилу Святой Анхелины Томпсон. У него с собой имелся старинный пергамент с текстом этой легенды, и подробная карта со словесным описанием маршрута. Согласно карте, около могилы Святой Анхелины были зарыты некие раритеты…. Что за раритеты? Я не знаю, Генрих не рассказывал мне всего…. От него пришло лишь одно письмо, в котором говорилось, что он нашёл городок Сан-Анхелино, жители которого знают «Легенду о Жёлтой Розе». На этом и всё, вестей от Генриха больше не было…. Поиски – и официальные, и частные – ни к чему не привели. Мари, в сопровождении двух частных сыщиков, выезжала на место, но – также – безрезультатно. Так что, вы должны понять степень моего волнения…
Выслушав заверения о полном понимании, старик продолжил:
– Извините меня, дорогой Серж! Извините, но сейчас мне необходимо побыть одному. Подумать обо всё произошедшем. Извините, ещё раз!
Вышел Серый на улицу, сплюнул в сторону и недовольно покачал головой:
– Да, как-то всё с этой Австрией странно. Сюрпризы и загадки выскакивают на каждом шагу…
Ещё через двое суток состоялось первое судебное заседание. В смысле, открылось, и уже через двадцать минут завершилось. Причём, достаточно неожиданно. Сперва выступила баронесса фон Кониц – обрисовала суть претензий, предъявила суду все документы и расписки. А потом встал адвокат Аматова, мужичёк вида самого склочного, и заявил:
