– Между прочим, Винни, трамвай у нас платный.
– У меня нет больше русских денег, выходим!.. – Они выскочили из трамвая и пошли по Чистым прудам, Винсент продолжал: – Да, раньше я думал: вот разбогатею и подарю Лос-Анджелесу парк имени Винсента Феррано! Но теперь я думаю сделать что-то для твоей страны. Из-за тебя, дорогая. Но что? Твоя страна больна, мы называем это «имперский синдром». И это хуже сифилиса, потому что это у вас здесь, в голове. Дети просят милостыню, учителя не получают зарплату, голодные старики ищут еду в мусорных ящиках, а вы устраиваете военные парады, завоевываете Чечню, строите храмы с золотыми куполами и кричите про «великую Россию». Но великой не может быть страна с нищим населением!..
Телефонный звонок прервал этот монолог, Александра достала из сумочки «Моторолу», приложила к уху.
– Алло… Где мы? – Александра оглянулась по сторонам. – На прудах, у «Современника». А что? – И, закрыв трубку, сообщила Винсенту: – Легок на помине. Через пару минут будет здесь.
– Кто?
– Твой Болотников.
И действительно, через минуту ослепительный, как белый рояль, «Мерседес-600» подлетел к театру «Современник», и Болотников, сияющий улыбкой и летним костюмом от «Армани», вышел из машины.
– Винсент, Саша, вы выглядите замечательно! Нет, Винни, ничего не говори, я знаю, что я виноват! Но разве ты в моем возрасте не делал ошибок? Смотри, я думал о тебе в Париже. – И он протянул Винсенту коробочку с золотыми запонками. – Это настоящий «Тиффани»! Возьми, прошу тебя! И я решил все наши проблемы! Ей-богу! Робин уже в Чкаловском, режет с вертолетов титановую сталь. А ты летишь за кевларом в Нью-Йорк.
– Куда-а?? – изумился Винсент.
– В Нью-Йорк. Вот твой билет. Между прочим, билет первого класса. Извини, Саша, его не будет только несколько дней. Кевлар уже ждет его в Нью-Йорке. – И Болотников снова повернулся к Винсенту: – Я купил там триста квадратных метров кевлара. Для начала нам хватит?
Винсент недоверчиво смотрел на него, потом спросил:
– Что случилось?
– Где? – удивился Болотников.
– С тобой.
– Ничего, а что?
– Он хочет знать, на чем ты его кидаешь, – вдруг напрямую объяснила Александра.
– О нет! Я не кидаю! – сказал Болотников. – Просто в Париже я встретил Амадео Джонсона, Винсент его знает, это его партнер. И этот Джонсон объяснил мне, что не любит шуток. Это правда, Винсент? Садитесь в машину, мы спешим!
Армейский грузовик доставил на Пречистенку Робина и Марика, перепачканного с головы до ног, взвод солдат и тонну листовой титановой стали, срезанной Робином со старых военных вертолетов. Миновав новые глухие ворота, открытые охранниками «Рос-Ам сэйф уэй интернешнл, инк.», грузовик въехал во двор, солдаты разгрузили сталь, Робин показал, где ее сложить, поднялся с Мариком на второй этаж в офис и с изумлением узнал у секретарши, что Винсент улетел в Нью-Йорк за кевларом и будет обратно не раньше чем через неделю.
Марик первым сориентировался в ситуации, набрал на телефоне номер отца и сказал в трубку:
– Папа, мы уже в Москве. Я хорошо себя вел и поэтому мы с Робином идем в зоопарк кормить страусов. А как у тебя дела? – И протянул трубку Робину: – Он хочет тебе что-то сказать.
Робин взял трубку и услышал голос Бруха:
– Робин, ты меня очень выручишь, если побудешь с ним до пяти. В пять ноль-ноль я заеду за вами в зоопарк. Ладно?
Робин отдал трубку мальчику и кивнул, тот ответил отцу:
– Да, папа, он согласен. В пять ноль-ноль, я понял. Деньги у меня есть. Пока! – И, положив трубку, воскликнул: – Let’s go! Let’s go! Let’s go! We have only two hours! У нас есть всего два часа!
Робин показал ему, что следует хотя бы руки помыть, но через пять минут они действительно уже выскочили на улицу и поспешили в зоопарк, оглядываясь в поисках такси или левака. И ни Робин, ни тем паче Марик не обратили внимания на серый «жигуль», стоявший через дорогу поодаль от входа в «Рос-Ам сэйф уэй интернешнл, инк.».
Между тем три отмороженных со стрижкой под дикобразов, сидевшие в этом «жигуле», уже поймали их в окуляры своих биноклей, говоря меж собой:
– Ну что? Будем брать?
– При нем какой-то пацан…
– Ну и хер с ним! Третьи сутки сидим! А то он опять исчезнет, на хрен его знает сколько!
– Может, командиру звякнуть?
– Еп-тать! Дозвякались уже! Они тачку берут!
Действительно, Робин и Марик голоснули проезжавшей мимо них «Волге» и тут же сели в нее, сказав водителю: «В зоопарк».
– Пошел! За «Волгой»! – приказали незадачливые пинкертоны такому же, как они, дикобразу-водителю, и «жигуль» рванул за отчалившей «Волгой».
День стоял теплый, майский, на улицах было полно машин, и «Волга» недалеко оторвалась от преследователей – на Садовом кольце «жигуль» уже повис у нее на хвосте, а потом вместе с ней ушел на поворот к Красной Пресне и зоопарку. Правда, ко входу в зоопарк водителю «Волги» было не подъехать из-за знака «правый поворот запрещен», поэтому «Волга» прокатила чуть выше по брусчатке Красной Пресни. Марик расплатился с шофером и вместе с Робином вышел из машины, они двинулись к кассам зоопарка. Но тут из причалившего подле них «жигуля» вдруг вышли двое крепких и стриженных под дикобраза парней, и Робин не столько зрением, сколько интуицией опознал в них тех самых отмороженных, которые два месяца назад собирались взорвать фургон с оборудованием для бронирования автомашин. Он рывком дернул Марика к себе, но было поздно: один из отмороженных приставил «беретту» к затылку мальчишки, а второй, зажав Марику рот, негромко сказал Робину:
– Не рыпаться! В машину! А то убьем пацана!
Марик все же пытался дрыгать ногами, но Робин уже по опыту знал, что эти ребята не шутят. И только оглянулся по сторонам в поисках милиции или какой иной помощи.
– Спокойно! Без глупостей! – приказали ему отмороженные.
День стоял прекрасный – майский и солнечный. По улице шел поток праздной публики. За оградой зоопарка звенел детский смех, играла музыка и трубили слоны. У метро «Краснопресненская» продавали цветы, свежие газеты и кавказские фрукты. С огромного панно на углу Конюшковской и Баррикадной улыбались президент и мэр города, а с плакатов на фонарных столбах – генерал Ле Бедь и другие кандидаты в президенты. По мостовой катили чистые троллейбусы и умытые по приказу мэра частные автомобили.
И в этой весенне-праздничной обстановке, средь бела дня и на глазах у сотен людей, два молодых бандита с пистолетом в руках усадили в свою машину шестилетнего мальчика и сорокалетнего мужчину и спокойно укатили вверх по Красной Пресне.
Чем гениальней операция, тем она проще, а сложные ограбления, которыми кормят зрителей голливудские сценаристы, обречены на провал в прямой зависимости от количества мелких и якобы наперед предусмотренных деталей.
В операции, которую разработали в Париже Юрий Болотников и Амадео Джонсон, Винсенту была уготована роль так называемого «слепого мула» – перевозчика контрабанды, который не знает о том, что он везет. И нужно сказать, что лучшего психического состояния для «мула», чем влюбленность, даже выдумать трудно. Поскольку только от влюбленных исходят те особые биотоки беспечности и счастья, которые таможенники всех стран легко отличают от флюидов внутренней нервозности крупных контрабандистов и мелких нарушителей таможенных правил и деклараций.
Впрочем, Винсенту и в голову не приходило усомниться в цели своей поездки, ведь Амадео Джонсон действительно был человеком без чувства юмора и вполне мог до смерти запугать Болотникова в Париже. Правда, удивляло личное участие Амадео в таком пустяковом деле, как отправка кевлара в Москву, но и этому было объяснение: если вы вложили в дело пусть даже не свой, но все-таки миллион и не хотите его потерять, вы будете заботиться и не о таких мелочах!
В Нью-Джерси, неподалеку от аэропорта «Ньюарк», на складе небольшой фирмы «Tomorrow Enterprise», торгующей углепластиком, тефлоном, поликарбонатом, кевларовым сырьем, армированным стеклом, гибкими солнечными батареями и прочими замечательными материалами ХХI века, Винсент сам отобрал двадцать четыре упаковки тонкого кевларового листа и проследил, как их уложили в двенадцать ударопрочных чемоданов фирмы «Westington», которые он и Амадео купили в Нью-Йорке на Двадцать пятой улице у оптовика «Luggage Warehouse». Он запер ключом и проверил замки этих чемоданов, сам установил один и тот же код на дополнительных наборных замках и еще, по совету Амадео, крест-накрест оклеил чемоданы клейкой лентой с девизом «I LOVE NEW YORK», подаренной ему запасливым Амадео Джонсоном. Рабочие склада и шофер «уазика» (в Америке их называют «вэн»), который из Нью-Йорка следовал с этими чемоданами за прокатным «БМВ» Джонсона, уложили чемоданы в этот «вэн», и он снова покатил за Амадео и Винсентом – через туннель Линкольна под Гудзоном, через Манхэттен и Квинс прямо в аэропорт имени Кеннеди, к рейсу «Нью-Йорк – Москва» авиакомпании «Дельта».
