— Но, Линк, при чем здесь мо...
— Это все, что я открою тебе сейчас, Кейси. А вот ты ответь мне: считает ли Армстронг, что есть связь между похищением Чэня и винтовками?
— Не знаю. — Она пожала плечами. — Не думаю, Линк. Не могу сказать даже приблизительно. Он слишком себе на уме, этот человек. — Она снова помолчала. — Линк, ты договорился... о чем-нибудь договорился с Горнтом?
— Нет. Ничего конкретного. Горнту нужно лишь, чтобы «Струанз» не было и чтобы мы обанкротили компанию вместе с ним. Я обещал, что мы поговорим об этом во вторник. За ужином.
— А что ты собираешься сказать после ужина тайбаню?
— Смотря какие он будет задавать вопросы. Он прекрасно знает, что хороший стратег должен составить представление о том, какова оборона противника.
Кейси стала размышлять, кто же противник, ощущая себя чужой даже здесь, среди дам. Она чувствовала, что все относятся к ней враждебно, за исключением двоих — Пенелопы и Кэтрин Гэваллан, а также женщины, с которой она познакомилась чуть раньше, стоя в очереди в туалет.
— Привет, — тихо сказала эта женщина. — Я слышала, вы здесь тоже пришлая.
— Да-да, я не из здешних. — Кейси была поражена её красотой.
— Я — Флер Марлоу. Мой муж — Питер Марлоу. Он писатель. Я считаю, что вы потрясающе выглядите.
— Спасибо. Вы тоже. И вы только что приехали?
— Нет. Мы здесь уже три месяца и два дня, но это первая действительно английская вечеринка из тех, куда нас пригласили. — Флер говорила по-английски, не так четко произнося слова, как остальные. — Мы большую часть времени проводим или с китайцами, или сами с собой. У нас квартира в пристройке к старому «Ви энд Эй». Господи, — добавила она, взглянув на дверь в туалет перед собой. — Хоть бы поторопилась: у меня скоро из ушей польется.
— Мы тоже остановились в «Ви энд Эй».
— Да, я знаю. Вы оба уже люди известные, — засмеялась Флер Марлоу.
— Печально известные! А я и не знала, что у них там есть апартаменты.
— Вообще-то никаких апартаментов нет. Всего лишь две крохотные спальни и гостиная. Кухней служит буфет для посуды. Тем не менее это наш дом. У нас есть ванная, водопровод и туалет с унитазом. — У Флер Марлоу были большие серые глаза, немного скошенные, что выглядело очень мило, длинные светлые волосы, и Кейси подумала, что они примерно ровесницы.
— Ваш муж — журналист?
— Он автор. Всего одной книги. В основном пишет сценарии и работает режиссером в Голливуде. Этого хватает, чтобы платить за жилье.
— А почему вы с китайцами?
— О, это Питер интересуется ими. — Флер Марлоу улыбнулась и заговорщицки прошептала, оглянувшись на остальных дам: — Они всё-таки перегибают палку, верно? Стараются быть более англичанами, чем сами англичане. Все эти старые традиции и прочая ерунда.
— Но вы ведь тоже англичанка, — нахмурилась Кейси.
— И да, и нет. Я англичанка, но родом из Ванкувера, провинция Британская Колумбия. А живем мы — Питер, я и дети — в Штатах, в старом добром Голливуде, Калифорния. Я действительно не знаю, кто я. Наполовину одно, наполовину другое.
— Мы тоже живем в Лос-Анджелесе, Линк и я.
— Я считаю, он потрясающий мужчина. Вам повезло.
— А сколько вашим детям?
— Четыре и восемь. Слава богу, у нас подача воды ещё не ограничена.
— Как вам Гонконг?
— Он очаровывает, Кейси. Питер собирает здесь материал для книги, так что для него это просто замечательно. Господи боже мой, если даже половина легенд соответствует истине... Все эти Струаны, и Данроссы, и все остальные, и ваш Квиллан Горнт.
— Он не мой. Я познакомилась с ним только сегодня вечером.
— Вы вызвали небольшое землетрясение, когда прошли с ним через зал, — засмеялась Флер. — Если собираетесь остаться здесь, поговорите с Питером. Он введет вас в курс дела — насчет всевозможных скандальных историй. — Она кивнула Диане Чэнь, пудрившей нос перед одним из зеркал. — Это мачеха Джона Чэня, жена Филлипа Чэня. Она жена номер два: его первая жена умерла. Евразийка, её почти все терпеть не могут, но она едва ли не самый добрый человек из тех, кого я здесь встречала.
— А почему её терпеть не могут?
— Завидуют, по большей части. Ведь она, в конце концов, жена компрадора Благородного Дома. Мы познакомились с ней уже давно, и она отнеслась ко мне просто потрясающе. Женщине, особенно неместной, тяжело в Гонконге. Не знаю почему, но она вела себя со мной как с членом семьи. Она была восхитительна.
— Разве она евразийка? Выглядит как китаянка.
— Иногда и не различишь. По словам Питера, её девичья фамилия — Чжун, а её матери — Сун. Семья Чжун происходит от одной из любовниц Дирка Струана, а семья Сун — незаконные отпрыски знаменитого художника Аристотеля Квэнса. Слышали о нем?
— О да.
— Множество лучших гонконгских фамилий... э-э... В общем, старик Аристотель дал четыре ветви...
В этот момент дверь в туалет открылась, из неё вышла женщина, и Флер сказала:
— Слава богу!
Ожидая своей очереди, Кейси вполуха прислушивалась к разговорам. Все они крутились вокруг одного и того же: одежда, жара, перебои с водой, жалобы на ама и других слуг, дороговизна, дети или школы. Потом настала её очередь, а когда Кейси вышла, Флер Марлоу куда-то исчезла и подошла Пенелопа.
— О, я только теперь узнала, что вы не хотели уходить. Не обращайте внимания на Джоанну, — спокойно посоветовала Пенелопа. — Она зануда. Всегда была такой.
— Это моя вина: я ещё не привыкла к вашим обычаям.
— Глупости это все, но со временем вы свыкнетесь с тем, что гораздо проще позволять мужчинам вести себя по-своему. Я лично ухожу с удовольствием. Должна сказать, для меня их разговоры по большей части скука смертная.
— Да, иногда так и есть. Но дело в принципе. К нам должны относиться как к равным.
— Мы никогда не будем равными, дорогая. Во всяком случае, здесь. Это Гонконг, колония Её Величества.
— Мне все это говорят. И как долго будет длиться наше отсутствие?
— О, где-то с полчаса. Определенного времени не существует. Вы давно знакомы с Квилланом Горнтом?
— Сегодня вечером увидела в первый раз.
— Он... его не очень-то жалуют в этом доме.
— Да, я знаю. Мне рассказали о той рождественской вечеринке.
— Кто рассказал?
Кейси поведала то, что знала.
Наступило напряженное молчание. Потом Пенелопа промолвила:
— Нехорошо, когда посторонние оказываются вовлеченными в семейные дрязги, верно?
— Да, — согласилась Кейси. — Но ведь такое случается в каждой семье. Мы — я и Линк — приехали сюда, чтобы организовать новый бизнес. Мы надеемся, что начнем его с одной из ваших крупных компаний. Мы здесь чужаки и знаем это, потому и подыскиваем партнера.
— Хорошо, дорогая. Я уверена, что вы примете решение. Будьте терпеливы и осторожны. Ты согласна, Кэтрин? — обратилась она к невестке.
— Да, Пенелопа. Я согласна. — Кэтрин посмотрела на Кейси тем же спокойным взглядом, что и Данросс. — Надеюсь, вы сделаете правильный выбор, Кейси. Все люди здесь довольно мстительные.
— Почему?
— Общество у нас очень тесное, много родственных связей, все знают друг друга — тут ничто не тайна. Это одна причина. Другая в том, что ненависть здесь длится поколения, и питают её целыми поколениями. Если ненавидишь, то ненавидишь всей душой. Есть и третья: нравы здесь пиратские, ограничений мало, так что можно безнаказанно проворачивать разные дела, да ещё какие. И наконец, здесь очень высоки ставки: огреб кучу золота — можно законно им владеть, даже если оно нажито незаконно. Гонконг — такое место, где все в движении: сюда никто не приходит, чтобы остаться навсегда, даже китайцы — лишь заработать денег и уйти. Другого такого места нет на земле.
— Но ведь уже несколько поколений Струанов, Данроссов и Горнтов живут здесь, — возразила Кейси.
— Да, но все они здесь по одной причине — из-за денег. Деньги — здешнее божество. Как только они у вас появляются, вы исчезаете — европейцы, американцы и, конечно же, китайцы.
— Ты преувеличиваешь, Кэти, дорогая, — заметила Пенелопа.
— Да. И все же это правда. Добавлю ещё причину: мы все время живем на грани катастрофы. Нас преследуют пожары, наводнения, эпидемии, оползни, беспорядки. Половина населения — коммунисты, половина — националисты, и они ненавидят друг друга так, что ни одному европейцу этого никогда не понять. А Китай — Китай может проглотить нас в любой момент. Так что живи сегодня, и к черту все остальное! Хватай, что сможешь, потому что кто знает, что будет завтра? Не вставай ни у кого на пути! Люди здесь жестче, чем где-нибудь, ибо в Гонконге все действительно непрочно, тут нет ничего постоянного.
— Кроме Пика, — вставила Пенелопа. — И китайцев.
— Даже китайцы стремятся побыстрее разбогатеть и выбраться отсюда — больше, чем многие другие. Погодите, Кейси, вы поймете. Вы ощутите на себе чары Гонконга — или его зло, в зависимости от вашего видения. Для бизнеса это самое восхитительное место на земле. Скоро у вас появится ощущение, что вы в центре мира. Для мужчины это буйство страстей и захватывающее приключение. Господи, для мужчины это просто замечательно, но для нас это ужасно. Каждая женщина, каждая жена страстно ненавидит Гонконг, сколько бы ни делала вид, что это не так.
