На уме у Гарри был только секс. Он любил это занятие. Конни была не способна дать ему желаемое и считала, что с ее стороны было бы несправедливо возмущаться тем, что он ищет это где-то в другом месте. Она ни капельки не ревновала мужа ни к Шивон Кейси, ни к другим женщинам, кто бы они ни были. Одна из подруг Конни как-то раз взахлеб рыдала у нее на плече из-за того, что узнала о неверности мужа, твердила, что она чуть не сходит с ума при мысли о том, что он делает с какой-то другой женщиной то же, что и с ней. А вот Конни это ничуть не волновало.
Пусть за пределами дома Гарри занимается чем угодно, главное, чтобы, оказываясь в его стенах, он был добрым и любящим другом, больше ей ничего и не надо. Конни была бы счастлива делить с ним спальню, планы, надежды и мечты. Неужели она хочет невозможного? Для Конни было тяжким наказанием то, что Гарри отсекает ее от своей жизни только потому, что она не может быть такой же, как все остальные его подружки, и дарить ему такое же удовольствие, как они. Как-никак, она подарила ему четверых чудесных детей и знала, что в его системе ценностей это кое-что значит!
Некоторые, в частности Вера, считали, что Конни следует уйти от мужа, и для нее это не было секретом. Она не говорила этого прямо, но давала понять всеми возможными способами. Того же мнения придерживался и владелец отеля мистер Хэйес. Оба они считали, что Конни продолжает жить с Гарри только из-за того, что хочет быть обеспеченной. Им было невдомек, насколько прочно ее финансовое положение — она спокойно могла бы покинуть этот дом, оставаясь вполне состоятельной женщиной. Так почему же она не уходит?
Потому что так лучше для семьи. Потому что детям нужны оба родителя. Потому что изменить всю свою жизнь чертовски тяжело, и нет никаких гарантий, что после этого станешь хоть на гран счастливее. Кроме того, Конни вовсе не могла назвать нынешнюю жизнь плохой! Гарри, когда он бывал дома, неизменно проявлял по отношению к ней внимание и галантность, дел у Конни хватало, и ей не приходилось изобретать себе занятий, чтобы заполнить бесконечные часы, которые складывались в недели, месяцы и годы.
Она навещала свою мать и родителей Гарри, по-прежнему принимала у себя партнеров мужа и их жен, а также друзей своих детей. Из их комнат постоянно звучала музыка, а с теннисного корта доносились звонкие удары ракеток по мячу. Молодежь обожала бывать у Кейнов, поскольку миссис Кейн никогда не занудствовала, а самого мистера Кейна почти никогда не бывало дома — два качества, которые молодые люди больше всего ценят в родителях своих друзей.
И вот это случилось. Ричарду Кейну было девятнадцать. Столько же было Конни, когда умер ее отец, оставив своих близких нищими. Гарри Кейн вернулся домой и сообщил им, что сон окончен. Компания обанкротилась и на следующий день должна с позором закрыться. У них долги по всей стране, тысячи людей, которые доверили им свои сбережения, накопленные в течение всей жизни, остались без гроша в кармане. Одного из партнеров едва успели вытащить из петли, другого поймали, когда он пытался скрыться за границей.
Они сидели в столовой: Конни, Ричард и Вероника. Близнецов не было — они уехали со своим классом на экскурсию в другой город. Все сидели молча, а Гарри рассказывал о том, в какой кошмар превратится теперь их жизнь. Каждый день — по семь-восемь колонок в газетах, репортеры, которые беснуются возле их дома, делая снимки теннисного корта, роскошного особняка, принадлежащего человеку, который «обул» всю страну. В газетах будут перемывать косточки политикам, которые благоволили, протежировали компании, расписывать подробности зарубежных вояжей ее руководителей. Большие люди, которые когда-то почитали за честь пожимать им руки, теперь даже не взглянут в их сторону, отрицая любые связи с опозоренной и разорившейся фирмой.
В чем причина катастрофы? В том, что они срезали углы, рисковали сверх меры, полагались на людей, которых другие считали ненадежными. Не задавали вопросы, когда это было необходимо. Не замечали того, что бросалось в глаза.
— Нам придется продать дом? — спросил Ричард. Ответом ему было молчание.
— А у нас остались деньги, чтобы оплатить мою учебу в университете? — поинтересовалась Вероника.
И снова — тишина. Затем заговорил Гарри:
— Вот что я вам скажу. Случилось то, о возможности чего всегда предупреждала меня ваша мама. Она предупреждала, а я не слушал. Поэтому в будущем, вспоминая сегодняшний день, всегда помните об этом.
— О, папа, ну какое это имеет значение! — вскричала Вероника тем же самым тоном, каким говорила бы Конни со своим отцом, будь он жив и узнай она о том, что он обанкротился.
Глаза Гарри наполнились слезами.
— Такое могло случиться с кем угодно! — храбро проговорил Ричард. — В конце концов, на то он и бизнес!
Конни была счастлива. Им удалось вырастить бескорыстных, благородных детей, а не жадных щенков, которые считают, что весь мир по праву принадлежит им. И она поняла: теперь ее очередь говорить.
— Когда ваш отец начал рассказывать мне эти плохие новости, я попросила его подождать до вашего возвращения домой. Я хотела, чтобы мы выслушали все это вместе и устроили семейный совет. Я, правда, рада, что отсутствуют близнецы. Им я все объясню потом. Как нам теперь быть? Во-первых, мы сегодня же вечером покинем этот дом. Нам необходимо упаковать по маленькому чемодану на каждого. Только самое необходимое, чтобы хватило на неделю. Я попрошу Веру и Кевина прислать за нами закрытые микроавтобусы, чтобы журналисты, которые уже наверняка толпятся у ворот, не видели, как мы уезжаем. На автоответчике мы запишем текст с просьбой адресовать все вопросы и сообщения мисс Шивон Кейси. Как, по-твоему, Гарри, это будет правильно?
Он ошеломленно кивнул:
— Да…
— Некоторое время побудете у моей мамы, в деревне.
Никто не знает, где она живет, и поэтому вас не будут беспокоить. Оттуда вы обзвоните своих друзей и подруг. Скажете им, что все в итоге закончится хорошо, но пока шум не уляжется, вы будете находиться вне досягаемости. Скажете, что вернетесь дней через десять. Скандалы подобного рода живут не больше недели.
Ричард и Вероника смотрели на мать, открыв рот.
— Да, и вот еще что. Разумеется, вы оба, а также близнецы будете учиться в университете. Этот дом мы, конечно, продадим, но не сразу. Торопиться нам некуда.
— Как же так? — удивился Ричард. — Ведь он должен пойти с молотка в счет уплаты отцовских долгов.
— Этот дом не принадлежит вашему отцу, — просто ответила Конни.
— Но даже если он твой, разве тебе не придется…
— Нет, он и не мой. Он был давным-давно куплен компанией, которую я возглавляю.
— О, папа, какой же ты умный! — воскликнул Ричард. — Ты все предусмотрел заранее!
Это был момент истины.
— Да, ваш отец — очень умный и предусмотрительный бизнесмен. Когда он заключает с кем-нибудь сделку, он всегда держит свое слово. Он умеет смотреть в завтрашний день, и благодаря этому, я уверена, нам с вами не придется ни голодать, ни бродяжничать. И все же ближайшее время будет нелегким, поэтому нам понадобится все наше мужество и стойкость.
Остаток вечера семья собирала вещи и делала телефонные звонки. Дом они покинули незамеченными, в закрытом фургоне, принадлежавшем фирме Кевина.
Бледная от волнения Вера и Кевин приняли их в своем доме. Все понимали, что знаки гостеприимства и светская болтовня в данной ситуации неуместны, поэтому Кейны проследовали прямиком в комнату, приготовленную специально для них, — лучшую комнату в доме, с огромной кроватью, на которой могли поместиться четверо. Там их ожидал поднос с ужином.
— До завтра, — сказала Вера.
— Как это люди умеют сказать именно то, что нужно? — удивился Гарри.
— Просто они не знают, что еще сказать, — ответила Конни и налила мужу чашку бульона. Он помотал головой. — Выпей бульон, Гарри, завтра у тебя будет тяжелый день.
— Скажи, а Кевин застраховал весь свой бизнес в нашей конторе?
— Нет, — спокойно ответила Конни.
— Почему? — удивился Гарри.
— Я ему отсоветовала.
— Скажи, как мне быть, Конни?
— Тебе придется встретить ситуацию с открытым забралом. Говори, что ты хотел, как лучше, и не виноват в том, что все рухнуло. Говори, что теперь переедешь в сельскую местность и попытаешься найти для себя какое-нибудь новое занятие.
— Меня станут рвать на куски.
— Это будет длиться недолго. А потом начнется другая жизнь.
— А что будешь делать ты?
— Я вернусь на работу.
— А что с деньгами, которые твои адвокаты в свое время отобрали у меня?
— Я оставлю ровно столько, чтобы хватило на образование для наших детей, а все остальное израсходую на то, чтобы хоть как-то компенсировать убытки людям, которых вы обобрали.
— Господи! Ты плюс ко всему еще хочешь сделать из себя великомученицу?
