— Они не мои друзья. Я их не знаю. Это друзья тети Наташи… А куда уехала мама? Скоро она вернется?
— Нет, — вздохнул Толстяк. — Не скоро. Это слишком далеко… Но ей там будет хорошо. Она уехала в волшебную страну, где нет злых людей, где нет голода, где есть только солнце и радость…
— Она не могла уехать без меня… Ты врешь…
— Я?! — возмутился Толстяк. — Ты мне не веришь? Посмотри в мои честные глаза.
— Но здесь темно.
— Вот и хорошо… В смысле — вслушайся в мой честный голос. Она просто не успела сказать тебе, что уезжает. Она очень соскучилась по твоему папе и…
— Она умерла?
Толстяк долго молчал, прежде чем признался:
— Да. Но все не так печально, как ты думаешь. Те, кто умирают, не исчезают, бросая нас. Они всегда с нами и следят за нами с небес, защищая и оберегая… Они действительно уходят в волшебную страну, где собираются все добрые и честные люди, и оттуда опекают нас…
— Откуда?
— Как бы это тебе объяснить?.. — задумался Толстяк, и тут ему в голову пришла спасительная мысль. Он запустил руки в картонную коробку, на ощупь отыскивая там огарок свечи и спички, — Сейчас, сейчас, — пыхтел он, чиркая отсыревшими спичками о коробок. — Через минуту я тебе кое-что покажу… Я это еще никому не показывал… Ага, вот так… Сейчас…
Он аккуратно пристроил свечу на дощечке, постоял минуту, позволяя глазам привыкнуть к мерцающему свету, и, повторив: «Сейчас… Сейчас я тебе это покажу», полез в дальний угол, руками разрывая перемешенный с гравием песок.
Извлек на свет драный полиэтиленовый пакет, достал из него тощую разлохмаченную книжку без обложки и, торжественно улыбаясь, показал девочке:
— Вот!
— Что это? Книжка?
— Это моя библиотека… Правда, небольшая, но зато какая! Я нашел ее на помойке. Кто-то выкинул, а я подобрал. Сначала хотел использовать… э-э… как бумагу, но затем передумал. Уж очень она мне понравилась. Вообще-то, я не читаю книги. Я не очень умный и не понимаю все эти умные слова… Профессор понимает, он много книг прочитал, а я нет… Я иногда газеты читаю, но не все, а только то, что смешно… А эта книга… Это такая книга!
— Тогда почему ее выкинули?
— Ну… Наверное, потому что она без обложки. Люди очень ценят в книгах обложки. Если обложка некрасивая или ее вовсе нет, то книга им не нравится. А мне обложка не нужна. У меня все равно нет полок, и мне некуда ее ставить. Я ее просто читаю. Вот, смотри… Сент-Экзюпери, — с трудом выговорил он, — «Маленький Принц…» И здесь про самого Сан… про писателя рассказано, про его жизнь. Слышала про Маленького Принца?
— Нет.
— Ты не слышала про Маленького Принца? — удивился Толстяк. — Это же сказка для детей. Такая же интересная, как про Карлсона, Маугли и Кота в сапогах.
— Про них я мультфильмы смотрела… А про Маленького Принца я мультфильмов не смотрела. Мама приносила мне кассеты для видеомагнитофона, и я смотрела сказки по телевизору. И про Маугли, и про Русалочку.
— Так бывает, — вздохнул Толстяк. — Родители очень хотят, чтобы их дети были сыты, одеты, чтобы у них были красивые игрушки, чтобы они росли в достатке и учились в умных институтах, а вот сказки детям забывают читать. Не хватает времени. Маленький Принц… Он пришел к писателю и летчику так же, как ты пришла ко мне. Дело было так…
И Толстяк стал рассказывать ей сказку. Он не умел хорошо рассказывать, поэтому часто путался и заглядывал в книжку. Но она его понимала. Она слушала, не перебивая, на время забыв о своих страхах, о голоде, о холодной ночи за окном, при свете свечи рассматривала картинки, которые показывал ей Толстяк, и когда он прочитал сцену прощания, на ее глазах выступили слезы.
— Но все окончилось хорошо, — поспешил заверить Толстяк, — Маленький Принц вернулся к себе домой, а летчик починил свой самолет и вернулся к себе на родину… А потом он снова улетел. Он вылетел с базы, и… больше его никто не видел. Он исчез. Он не вернулся на базу и не прибыл на место назначения. Его искали, и никто не мог понять, куда же он делся. Они думали, что он не может вечно лететь между морем и звездами, наслаждаясь полетом и думая о своем маленьком друге. Они думали, что у него кончился бензин и он упал в океан… Но мы-то с тобой знаем, куда он делся, верно?
— Он улетел к Маленькому Принцу?
— Да, — уверенно ответил Толстяк. — Он полетел проведать своего маленького друга. Они и сейчас сидят на той далекой маленькой звезде, смотрят на закат и разговаривают. И они счастливы, потому что звезды смеются им с небес и нежно звенят, словно бубенчики. А с одной из этих звезд тебе улыбается мама. Потому что она знает, что я рассказываю тебе сказку, а ты мне веришь. Потому что она знает, что ты не будешь плакать и печалиться… Разве плачут о тех, кому хорошо и кто всегда с тобой? О тех, кто смотрит на нас с небес и хранит нас своей любовью?
— Мне все же будет ее очень не хватать, — признались она, — но если ей там хорошо и если она погостит и вернется… или я сама приду к ней… То мне не так грустно. Ты, правда, меня не обманываешь?
— Я самый честный человек на этой крыше, — гордо заверил Толстяк. — Подумай сама: куда бы мог тогда деться Маленький Принц? Куда улетел Экзюпери? Куда ушла твоя мама? Ведь ничего в этом мире просто так не проходит и не исчезает бесследно. Они видят тебя и любят тебя. Иначе и быть не может.
— Это хорошо, — серьезно сказала она. — Раз ей там хорошо, то и мне хорошо… А когда я вырасту, я наберусь сил и поеду к ней…
— Только не торопись, — попросил Толстяк. — Самая прекрасная пора — это детство. Не торопись вырастать, малыш. Лучше улыбайся звездам.
Свеча догорела и погасла. В темноте Толстяк почувствовал, как она прижалась к нему, обхватив ручонками, и благодарно положила голову на плечо.
— Ты запачкаешься, — сказал он. — Я грязный.
— Ты добрый, — сказала она. — У тебя есть книжка про Маленького Принца, и ты знаешь, где моя мама. И мне не страшно с тобой… Только ты не уходи больше никуда, хорошо? Даже на звезды не уходи. Пожалуйста. Даже если тебе там лучше, и у тебя там друзья — все равно не уходи…
— Не уйду, — пообещал Толстяк, — Еще не время. Ведь мы с тобой еще не обо всем поговорили. Я еще не рассказал тебе о богатырях и принцессах, о драконах и волшебниках, о добрых феях и злых колдуньях. Я, пожалуй, останусь…
— Это хорошо, — сонно сказала она и зевнула, — Это… очень…
Толстяк осторожно уложил уснувшую девочку и укрыл собственным свитером. Огромный растянутый свитер укрывал ребенка, словно одеяло. Толстяк посидел немного, прислушиваясь к ровному дыханию девочки, поскреб щетинистый подбородок, вздохнул и прилег рядом, стараясь не разбудить ее. Стоило ему закрыть глаза, как он увидел крохотную планету, на которой сидели мальчик с золотыми волосами и худощавый мужчина в старомодной куртке летчика. У мужчины было доброе ироничное лицо, он держал на коленях планшет и что-то быстро рисовал остро отточенным карандашом на обратной стороне пожелтевшей карты. Мальчик очень серьезно и внимательно следил за движениями карандаша, и в его глазах читалось одобрение. А рядом с ними стояла накрытая стеклянным колпаком роза и бродил барашек в новом наморднике…
Толстяк проснулся от каких-то странных всхлипываний. С минуту он еще лежал, сонно хлопая глазами и пытаясь сообразить, что происходит, потом вспомнил и вскочил, испуганно глядя на разметавшуюся во сне девочку. Она тихо и жалобно постанывала, бессознательно шаря вокруг себя руками, словно искала что-то. Свитер, которым она была укрыта, сполз в сторону, но несмотря на утреннюю прохладу, на висках у нее выступила испарина.
— Эй! — позвал Толстяк. — Ты это чего, а? Эй, малыш… Я же забыл спросить, как ее зовут!.. Малыш, ты чего?
Он потряс ее за плечо. Она всхлипнула, но глаз не открыла.
— Ты что это задумала, а? — обеспокоенно спросил Толстяк. — И не думай даже… Ну-ка просыпайся… Просыпайся! Ну, пожалуйста, просыпайся…
Но она была без сознания. Толстяк провел ладонью по ее лицу, вытирая пот, и беспомощно оглянулся.
— Что делать, а? — запричитал он. — Что делать? Я же не знаю, что надо делать в таких случаях… Ты подожди, ты не умирай, хорошо? Я сейчас… Я сейчас сбегаю за Профессором. Он умный, он скажет, что надо делать. Я очень быстро. Ты потерпи. Я быстро…
Он выбежал на улицу, позабыв даже набросить куртку, и со всех ног помчался к дому Профессора. Сонный Профессор долго не мог сообразить, что хочет от него запыхавшийся и перепуганный Толстяк. Глотая слова, тот умолял бежать и спасать, потому что ей плохо и надо что-то делать, а что делать, он не знает, поэтому Профессору нужно срочно бежать и спасать, потому что ей плохо и надо что-то делать…
— Так ты ее все-таки подобрал и притащил к себе?! — наконец разобрался в этой словесной карусели Профессор. — Ой, дурень ты, Толстяк, ой, и дурень!
