- Шах-то? – не сразу отозвался Руслан. – Ну, сейчас он летит над тайгой, и под крыльями болтается тачка с четырьмя придурками. А может, его люди трясут в тайге других придурков, людей Тени. Чтоб не наводили тень на плетень и вывели нас на своего хозяина, который зажал векселишки.
- А если не зажал? Если бумаги не у него? – спросила она скучным голосом. – Надо же, бандитские разборки стали частью обыденности. Рафисъян Данэ Ё, жуткое имя, мне это напоминает Ёхомбу, почему-то.
Руслан хохотнул.
- Ну, еще бы, он же его сын. Причем, настоящий, не клонированный. От женщины рожденный. Прикинь, имя отца: Рафис Янданэ, сына: Рафисъян Данэ. Фактически, одно и то же имя, по разному разбитое.
- А кто мать Тени?
- Неизвестно. Тоже какая-нибудь тень, наверно. Об этом Ё знают только, что он пьет чал с тулбурелом, и что в его особняке стены внутри отделаны оливьеном, от этого у всех крыша едет. Это дико и непонятно.
- Вот именно, я не поняла ни слова, - сказала Янка. – Какой чал, какой табурел, какой оливьен, что за тарабарщина вообще?
- Ну, чал, это кумыс из верблюжьего молока. Тулбурел – виноградная водка. Коктейль из этого невозможен, никому и в голову не придет подобная смесь, даже буйному психу. Оливьен – это вулканическое стекло, полудрагоценный камень с острова Ланселот, дико дорогой.
- А где этот остров?
- На Канарах.
Янка задумалась. «И зачем ему все это, странный коктейль, странный камень с чужого острова, чужие векселя, зачем? Интересно, здесь ли обитает Саламандра? Сибирь большая. Даже в одном городе можно не встретиться...»
Потом она подумала о Ромгуре. Востоковед не совсем плод ее фантазии. О нем она слышала раньше, даже видела мельком на выставке, его знает Трошин – делал с ним интервью, и кассета с этой записью болталась в плеере у Саламандры, та давала ей послушать что-то о духовности, религии, о запрещенных опытах на людях: подопытному пациенту пересаживают в мозг чип с записью воспоминаний, скачанных с мозга другого человека. И пациент получает чужую память и, как бы, чужую душу. Еще что-то о секретных лабораториях в Москве, где американцы проводят свои опыты, и о том, что Россия – огромный полигон для отлова подопытных «кроликов».
- Знаешь, а я и вправду видела Ромгура, - произнесла она. – Это не совсем сказка. Лично с ним незнакома, но его знает Трошин, интервьюировал, а запись торчит в плеере его дочери.
Руслан кинул на нее протяжный взгляд и промолчал.
Не верит, поняла Янка. Ну и пусть. Так даже лучше.
Она была не права. Руслан поверил и принял к сведенью. И сообщил Шаху.
Янка уже неделю находилась в Москве. Шах отпустил ее, но не совсем. Она вела прежнюю жизнь, нищую и беззаботную, но все это было сплошной показухой. Свое долгое отсутствие она объяснила любовной горячкой и путешествием с очередным хахалем, хотя все и без нее это поняли, и никто не спохватился. «Вот, пропаду, и не заметят», - с грустью думала она.
Она маялась дома, ожидаючи распоряжений Шаха. Она ожесточенно курила и погружалась в омут наболевшего. Она рассеянно тыкала сигарету мимо пепельницы, рисуя дымом в воздухе портрет Руслана. Она чувствовала, что почва между ней и Русланом подернулась тоненькой корочкой льда, и превратилась в мощную льдину, и треснула, раздвинув края. Что может остаться от любви, когда их обоих на глазах друг у друга опустили, унизили, принудили участвовать в гнусной оргии. Плевать, что это было в наркотическом угаре, какое это сейчас имеет значение? Сейчас они на своей территории, каждый – на своей, и к ним вернулось чувство реальности, и все человечьи чувства заняли свои места. И теперь они стыдятся друг дружку, бездарно притворяясь, что ничего такого не было…
Но все же она продолжала любить его, любить… Особой любовью… Пронзительной и острой, как скальпель… Хотя чувствовала, что он мечтает поскорее выпутаться из всей этой истории и забыть как страшный сон все, всех, и ее в первую очередь. Мог ли он теперь любить ее, свидетельницу его слабости, его позора? Однажды всердцах бросил: «Не того полюбила, зря. Будь я мужик, лучше б убил тебя и себя, чем так вот. Не мужик я, выходит, мы с тобой – две шлюхи».
Конечно, встречаться они продолжали, но теперь это был просто секс, обычный, скотский, и она так больше не могла. Отказаться от любви, едва узнав, какое это чудо?! Лучше прогнать его, не видеть никогда и жить воспоминаниями. Прогнать Русика, Обидеть? Нет… Слишком любила…
Шах позвонил не сразу. Прошли недели, она мучительно молила судьбу, чтобы проклятый клон сгинул, растворился в собственном дурмане, где-то она слышала о скоротечности жизни клонов, 33 года их век, сколько же лет Шаху и как он сотворен, и по какой схеме существует?.. Вот и дождалась неприятностей. Клон вызвал для переговоров. За углом, как было условлено, стояли «жигули» Руслана. Она юркнула в распахнутую дверцу авто. Руслан молча включил зажигание, отъехал метров на 200, припарковавшись за гаражами. Все так же молча выкурил сигарету. Достал из-под сиденья пакет и передал ей. Она сразу же зашуршала, заглядывая внутрь. Там был мобильник и плотный сверток.
- Об этом никто не должен знать, - заговорил, наконец, Русь. – Это только для связи с хозяином, - предостерег, поглядывая, как она вертит в руках мобильник. – И еще, главное. Шах велел передать, что пора тебе объявиться у Трошиных. Торчи все время рядом, лови каждое слово, вылавливай все о Ромгуре. Надо выйти на него, тебе удастся. Примкни к Ромгуру любым способом, как хочешь, бей на доверие, на чувства. Но чтоб о векселях узнала.
Янка вздохнула. Оскар быстро чмокнул ее в щечку и шепнул:
- Завтра ночью заеду.
Высадил невдалеке от дома.
Едва войдя в квартиру, Янка тут же вытряхнула из пакета сверток, распаковала и пересчитала деньги. Их было более чем достаточно на безбедную жизнь. Но радости она не испытала. Неприятный осадок застрял в душе. Она надолго влипла в чужую игру, подлую и страшную. «Продолжать играть? Тьфу! Это хуже, чем быть изнасилованной некрофильным педофилом в шизоидном припадке», - подумала она. И глянула на часы. Пончик хотела прийти. Но нет, никого не желала видеть Янка.
Бросилась вон из квартиры. Бежать отсюда, на воздух, и побыстрей!
Бродила по улицам допоздна. Выбилась из сил. Плюхнулась на скамейку возле пустой пятиэтажки, обреченной на снос. Закурила. Оглянулась на распахнутое окно – горела свеча, слышалась неспешная речь. «Бомжи, небось», - подумала она.
Но это были не бомжи. Два непростых человека облюбовали этот дом. Здесь они могли поговорить конфиденциально, не опасаясь «жучков» и всякого рода прослушивающей техники:
- Ну, вот что, московский ковбой Ге Ор. Когда, наконец, маску сбросишь? - вопрошал собеседника Оскар. - Пора кончать с детской игрой в Зорро. Ты же политик, а не киногерой.
Собеседник ухмыльнулся и ответил:
- Ты ничего не смыслишь в имиджевой накачке. Политиков пруд пруди. Разных всяких. Кто заметит некоего Геннадия Орланова, кому интересна его партия с малопонятным названием «Коммунисты-экологи» и с надоевшими всем благородными тезисами о всеобщем благоденствии? Но все попадаются на крючок таинственности и неизведанности, это же ясно.
- Чудак ты, Гена, - вздохнул Оскар. - Ввести в название партии слово «коммунисты», это подрубить сук, на котором сидишь. Кому нужен коммунизм?
- Э, тут ты не прав, - возразил Орланов. - У этого движения много сторонников. Ты не знаешь еще подлинного рейтинга Зюганова, но мы еще посмотрим, кто в конечном итоге придет к власти. Нет, не сразу, наверняка Ельцин свой трон уступит Путину, которого уже готовят его люди. Но будет это не раньше 2000-го. А что потом, еще не ясно.
- Зато с тобой все ясно, - сказал Оскар. - На тебя есть компромат, я сам видел, своими глазами.
- Ну и что в том компромате? - поинтересовался Геннадий.
Он вскочил, закружил по комнате, швырнул в окно сигарету и захлопнул створку рамы. От внезапно громкого хлопка Янка внизу, на скамейке, вздрогнула. Словно во сне она поднялась, побрела по двору, споткнулась обо что-то. Чертыхнувшись, она взглянула под ноги и увидела песочные часы… Песок посверкивал и стекал тонкой струйкой… Она нагнулась, подняла часы и застыла, рассматривая песчаные барханы, в которых стало вязнуть ее сознание…
Неделя промчалась словно в горячке. Янка места себе не находила. Но решение пришло само.
Прошел еще месяц, прежде чем она набрала номер Шаха. Услышав его голос, произнесла, тяжко роняя слова:
- Я все выяснила. Пришлось серьезно работать с Ромгуром. Информация проверена. Векселя реализованы, бабки уплыли за кордон.
Ответом было напряженное молчание, взорвавшееся истеричным хохотом.
«Похоже, у Шаха припадок», - подумала она и отключила мобильник.
Эта научная конференция взбудоражила зал. Академик Дубров на миг замолк, глянул словно сквозь пространство, будто в другой какой-то мир, вздохнул, но тут же очнулся и бодро продолжил:
