- Чего так?
- Да странные они какие-то. Вообще я точно не помню, из-за чего мы поссорились.
- Вы поссорились?
- Ну, вроде того… А ты-то чего интересуешься?
- Просто вспомнил.
- А-а-а. Ну, мне тебя порадовать нечем.
- Понятно.
Парк поредел, деревья расступились, сквозь них проглянули дома. Наверное, осенью здесь тоскливо жить. Сезон кончается, и пляж пустеет, море становится серым, а ветер неизменно приносит дождь. Птицы возвещают своими криками приближение последних дней – года ли, эпохи ли или же всех времен вообще. Люди покидают эти места, как минимум, до следующего лета, и лишь местные жители остаются – и вынужденно смотрят изо дня в день на опустевшие корпуса санаториев, на пустынную полоску пляжа, на ржавеющие под струями ливня кабинки для переодевания.
Дорога из парка выплеснулась на городскую улицу, мы пошли по ней в сторону железнодорожной станции. Каждый думал о своем, каждый лелеял собственное молчание. Стас достал сигарету и закурил.
Со стороны моря на жилые кварталы наползла огромная лиловая туча, ее рваный край закрыл последние проблески света. В воздухе почувствовалась скопившаяся влага, казалось, между небом и землей натянулась невидимая мембрана, готовая в любую секунду прорваться дождем.
Немного не дойдя до станции, мы зашли в магазин. Я купил бутылку воды и пачку сигарет. Стас взял упаковку чипсов.
На станции было немноголюдно: ближайшая электричка до Города шла только через сорок минут. Мы приобрели билеты и, расположившись на платформенной скамейке, принялись ждать свой поезд.
На асфальт легли первые мелкие капли воды. Смешавшись с пылью, покрывавшей платформу, они превратились в темные пятна, похожие на сыпь.
- Кажется, дождь начинается, - сказал Стас, усердно пародируя интонации мультипликационного Пятачка из мультфильма про Винни-Пуха.
- И зонтика у нас нет…
- Нет, - подтвердил Стас.
- Это и печально.
Но дождь как будто передумал. Побрызгав для затравки редкими каплями на платформу, он так и не начался. Тучи, наползая одна на одну, по-прежнему тянулись со стороны моря, но разрешиться своим дождливым бременем не решались.
- Ребят, не подскажете, сколько сейчас времени? – обратился к нам пенсионер в старомодном костюме.
- Без четверти пять, - ответил ему я.
- А «Зенит» сегодня играет?
- Сегодня. В восемь часов.
- Значит, успею дома посмотреть…
- Успеете.
- Ну, спасибо.
- На здоровье!
Он пошел дальше, в другой конец платформы. Я проводил его взглядом. За собой пенсионер волочил тележку с прикрепленной к ней сумкой. Следом за ним на платформе стали появляться еще люди. Дождя все не было.
- Вроде пронесло, - заметил Стас.
- Ага. Хорошо бы, чтоб без дождя обошлось.
- Да…
Следующие двадцать минут пролетели незаметно. Мы со Стасом молчали и смотрели по сторонам. Платформа медленно заполнялась людьми. Дождь периодически начинался и тут же заканчивался.
Наконец подошла электричка. Мы загрузились в вагон. Голос по громкой связи объявил название следующей станции. Зашипели пневматические двери вагона. Мы поехали в сторону Города. Или от него. Не знаю. Да и какая разница? Мы вновь начали свое круговое движение, не имея возможности остановиться, не зная конечной цели, мы вновь двинулись в неизвестность.
В этот момент за окном, словно пытаясь очистить реальность, стереть из нее память о нашем пребывании, - магическим образом хлынула вода: на сей раз окончательно и бесповоротно пошел дождь, холодный осенний ливень.
Чад факелов и пляшущие на стенах тени. Чуть меньше загадок, чуть больше загадок. Грядущее таит в себе столько вопросов, что ни прошлое, ни настоящее не смогут вместить ответы на них. Я иду дальше, а это значит, что главное испытание мне все еще предстоит.
Человек-с-головой-Быка преграждает мой путь. Я знаю: он – верховный жрец.
- Ты далеко зашел…
- Мне нужны ответы.
- Их здесь нет.
- Тогда где они есть?
- Их нет нигде.
Я слышал эти слова, я проживал уже эти минуты. Не сейчас, когда-то давно и не здесь, не важно. Ответов нет нигде, и они есть повсюду. Такой вот парадокс существования.
- И что мне делать?
- Вернуться.
- Куда?
- Туда, откуда ты бежал…
Откуда я бежал? Если бы я знал сам. Это могла быть страна, город, точка на карте или вообще что-то, не связанное с географическим местом – мой страх, моя боль, мои воспоминания…
- Ты должен остаться один на один с собой, постичь одиночество. Вернуться к своему изначальному состоянию. Все частицы Вселенной, все вещи и существа – одиноки…
Он исчезает. Пляшут тени от факелов. Что-то сгущается в застоявшемся воздухе, что-то темное повисает надо мной. Я чувствую это, судорожная волна проходит по моему телу.
Это одиночество. Первоначальное состояние всего живого и неживого. У тебя больше нет союзников, нет врагов. Тебя не тяготят мысли о завтрашнем дне, ты пуст и открыт этому сумраку. Один на один с собой.
Никто не предаст, но никто и не протянет руки, когда ты будешь погибать. Никто не полюбит, но никто и не проклянет. Никто не вонзит кинжал, но никто и не вытащит осколок из разодранной плоти… Один на один с собой.
Именно так и принимаются решения. Именно так мы и находим погибель. Освободившись от всех внешних связей, порвав с миром, ты устремляешь взгляд внутрь себя. Кого ты там видишь?
Тысячи отражений самого себя. Копии копий. Ты никому ничего не должен, но никто не споет тебе перед сном. Все частицы Вселенной – одиноки.
Все мы бежим. Постоянно. От собственных страхов… к своим же иллюзиям. Придумываем какие-то нелепые точки на карте, города, названия, ориентиры, привязки… устремляем туда свои взоры… На самом деле мы удираем, уносим ноги от изничтожающего, сжигающего изнутри одиночества. Только оно гонит нас вперед.
Конечно, все остальные цели туманны. Большинство – надуманы. Ты всерьез полагаешь, что перспективы карьерного роста что-то меняют в реальности? Что диплом престижного университета или высокая должность смогут разрешить главную проблему бытия – пустоту этого мира и тотальное одиночество человека в нем?..
Да, миром движет страх – и это страх остаться один на один с пустотой, один на один с собой. Только приняв его, пропустив через себя, я могу двигаться дальше. Это и есть испытание. В этом смысл любой революции, любого переворота. Победить пустоту, уйти от одиночества.
Оставшись один, я понимаю это и принимаю это. А вместе с тем осознаю гибельность собственного положения. Я готов ко всему – что бы меня не ждало впереди, - но я не готов снова остаться один. Я делаю еще один шаг. В сущности, не ожидая уже никаких ответов.
Революция - Песнь 7. Куплет 1.
Зимой будет жарко – почему-то я знал это уже с лета. Безвременье осени закончилось, осыпавшись вместе с желтой листвой, вместе с надеждой на перемены, ушло, кануло в небытие, оставив предопределенность и безысходность надвигающихся холодов. И выборов, конечно.
Выборы значились главным общественным и политическим событием наступившей зимы. Не потому что могли что-то переменить, изменить баланс политических сил или, тем более, проводившийся курс – нет, не поэтому. Выборы были закономерным итогом и развязкой долго разыгрываемой комедии с тандемом и приемником, моментом истины, когда мечты и чаяния одних должны были рухнуть под беспринципностью, точным расчетом и глухим молчанием других. Мы слишком долго шли в тупик и вот – упершись головой в стену – встали, наконец, перед выбором: расшибать стену или же собственную голову об нее.
Мое поколение, поколение сбившихся с пути горожан, заблудившихся в перипетиях и запутанных ходах враждебной к ним реальности, хотело перемен. Слишком много загадок стояло перед нами – и мы хотели получить ответы.
Метафизически назревал бунт, но не бунт против существующего режима, не против конкретных фигур правителей и их партий, нет: зрел и полнился бунт против существующего порядка вещей, обезличенного, разрушительного – того, который режим и правители только олицетворяли, мелкими частностями которого были.
Лично мне была противна бессмысленность существования, навязываемого мне и моему поколению обществом потребления, система иллюзорной стабильности, всепроникающего и всепоглощающего рынка. Если эти гады, обрюзгшие рожи которых каждый день транслирует телевизор, смогли захватить все ресурсы этой богатой страны и беспрепятственно торговать ими, почему бы им тогда не захватить и не продать солнце?
Я выступаю против продажи солнца. И поэтому я, как и все остальные, уставшие от тупой предопределенности, ждал выборов и обязательного бунта после них. Это должно было случиться, во что бы то ни стало, иначе проживать эту никчемную жизнь в мире ложных ценностей вовсе не стоило бы.
