— А мы еще не обедали, — Дорохин подал голос.
— На Камышевом отобедаем.
— Это, на ночь глядя, ехать? — Дорохин продолжал тосковать.
— Какая ночь? Двести км отмахаем — не заметите.
Олег распорядился:
— Усаживайтесь, парни, — занимайте сиденья. Всем сидеть, не вставать. И на борт не садиться. Слава, ты за старшего.
— Слышали, что сказал тренер? — Костя заглянул в кузов. — Чтобы никто порядок не нарушал. Ну, поехали! — Он хлопнул дверцей.
Сиротливые домики стушевывались вдали, как таяли. Горы — холмы и сопки — надвигались и, кажется, расступались, уводя ленту дороги в неведомые ущелья. Короткие подъемы образовывали напряженный гул машины. Иногда дорога была ровная, и каменные стены ущелий и распадков слева спокойно проплывали, перемежаясь зеленой растительностью. Пересекающие дорогу весенние ручьи заставляли людей выстраивать мосты и мостики. Возле одного из них с бегущей водой под настилом Костя остановил машину. Схлопала дверца.
— Прогуляться надо. Сходить до ветра. И напиться — всем, всем! И тогда поедем, когда полегчаете. А вода здесь, знаете, вкусная.
Ребята спустились с крутого откоса дороги, часть из них углубилась в лес, остальные спустились к ручью, пили. Вода в самом деле была вкусная. И, заняв свои места, ехали дальше.
— Ну, как вы там, в Южном, выступали? — Костя интересуется, крутя баранку. Глядит ввысь, через дорогу.
— А неплохо для первого разу, — ответил Олег. — Могли бы лучше, конечно…
— Могли бы! Вы и так, с первого разу заняли второе место… А ты даже стал чемпионом.
— Кто сказал?
— Дак по радио сообщали. Утром говорили и вечером, так что все все знают, весь Александровск знает!
— А вот не все, — Олег возразил. — У нас еще два чемпиона имеются.
— Да ну!.. А кто еще?
— Слава Маннаберг в тяжелом весе. И полулегковес Жора Корчак.
— Это из Холмска который? Вот возьми его за рупь двадцать! Дак я же его знаю. И Славу много раз видал. Ай да александровцы! Вот молодцы-то!
Начинался затяжной подъем. Казалось, преодолевая подъем, Костя сам натуживался. Смотрел на дорогу. Она, обходя выступающую большую скалу, заворачивалась. Распадок слева с крутым обрывом на противоположной, пологой стороне которого тут и там, как разбившийся кучками табун овец, курчавились, освещенные солнцем пушистые деревца. За ними возвышалась сопка, очерченная сверху лазурным небом. Каменная скала вела дорогу вокруг себя, и дорога от этого становилась ровней.
— Ну, и чем вас там, в Южном, наградили? — Костя продолжил допрос.
— Грамотами, часами.
— А ну, покажь, какие.
— Грамоты?
— Ну их в задницу, грамоты. Часы покажь!
Олег, распахнув шинель, из кармана достал часы, показал.
— Ух ты! А тикают-то! Где такие делают?
— В Чистополе, в Татарии.
— О-о! Ну, слыхал я про чистопольские. Давай меняться!
Олег улыбнулся шутке водителя.
Начинался новый крутой подъем, на Камышевом перевале, пожалуй, это был последний. ГАЗ шел медленно, натужно гудел. И в конце концов вытянул этот подъем, побежал свободней, даже и понесся во всю прыть. Справа выявилось озаряемое солнцем, искрящееся окнами знакомое богоугодное заведение — чайная. Костя крутил баранку вправо, влево, припарковался у входа.
Чайная была пуста. Официантки поднялись, загремели тарелками, ложками. Наливались горячие щи, гуляш поставили для подогрева. Зазвенела чайная посуда. Не успели подкрепиться, подошел попутный автобус из Победино. Пассажиры сходу в чайной заполняли свободные столы, зазвенели свежие голоса прибывших.
Олег рассчитался с официанткой. Вместе с Костей отошли от машины, остановились. Костя курил, носом выпускал дым. Олег высоко вздымал грудь — дышал горным воздухом.
— А я по правде предлагаю поменяться часами. Свои, «Победу», я только что купил. Они дороже твоих.
— А зачем меняешься? Тебе же невыгодно.
— А мне твои подойдут как раз: тяжелые, громко тикают и хорошо ходят. Когда где нечаянно и стукнешь — это ничего. У меня же какая работа — знаешь: там заденешь, там стукнешь. А тебе на твоих уроках мои скорей подойдут. И легкие, красивые и идут хорошо — че уж тут скрывать?
— И я тебе должен за них доплатить?
— Да не-ет! Баш на баш. Мне один друг, шофер тоже, расхваливал эти, чистопольские. С материка привез. Ну, а «Победа»-то, марка известная, идут тютелька в тютельку, претензиев никаких. Вот только на моей работе они… Ну, так что, пока новые, давай меняться, не прогадаешь.
— Прямо сейчас?
— А че нам тянуть-то? Прямо и сейчас.
Олег взвесил свои часы на руке, покачал головой и вздохнул. И протянул свой дорогой подарок Косте. Тот опустил их в карман, не торопясь, снял с руки свою «Победу» и, оглядев ее с двух сторон, отдал Олегу. По-цыгански скрепили сделку пожатием рук и засмеялись. Жалко было только гравировки на часах.
— А мы тебе гравировку сделаем, — успокоил Костя.
В остатке дороги слушали, как ребята поют, а когда и азартно о чем-то спорят.
Дербинск проехали, когда солнце уже село. В Александровск прибыли потемну.
В его комнатке горел свет. Стало быть Гоша дома, ура! Поднялся на невысокое крылечко с внутреннего двора училища, затопал по короткому коридорчику. Постучался.
— Входите, открыто! — отозвалось из комнаты.
Остановился на пороге, не снимая рюкзака, носом потянул воздух: приятный запах щекотал ноздри. С завязанным вместо фартука полотенцем, Гоша, не оборачиваясь, вытанцовывал около электроплитки.
— Здравия желаю! — гаркнул Олег во все горло. Гоша обернулся.
— Дак… Дак мы же к утру тебя ожидали, вот те раз! Проходи на всякий случай, даром что раньше приехал. Найду и угостить чем. Раздевайся давай.
Олег опустил рюкзак, снял шинель, фуражку. Обнялись…
— Умойся, тогда говорить будем. Хотя че говорить, когда все все знают: про тебя радио трещало днем и ночью. Завтра к тебе, конечно, припожалуют из газеты. Одна девица все беспокоится — не приехал ли.
— Как ни хорошо в гостях, а дома лучше. — Олег ладонями провел себе по лицу, как умылся. — Вот я устал… — Опустился на кровать, расслабился.
— А там у тебя забота была, а она ведь хуже, чем работа. За парнями, за каждым их шагом догляди. Это все мне знакомо.
Шкворчащую сковородку Гоша поставил на деревянную подставку, другую, пустую еще сковороду, на плитку.
— Это зачем?
— Яичницу сделаем, это недолго.
Пока Олег, фыркая, умывался, утирался, Гоша разбил яички в шипящее масло. У него все как-то ладно получалось — набил руку.
— Люду видел?
— Когда же было? Шибко-то не оторвешься. И город, Южно-Сахалинск-то, — новинка для ребят: ничего они, кроме Александровска, не видели. Да сам еще выступал. А как у тебя тут?
— Нормально. Приходили к тебе ребята из города, интересовались твоими успехами. И девушка одна… спрашивала тоже.
— Журналистка?
— Ну да. Ну, и эта еще… Ну, Вера твоя… Ну, давай садись, сейчас закусишь с дороги да это… У меня есть бутылка «Салхино», тебя дожидалась.
— В честь чего это?
— Как в честь чего? За твою победу. — Достал он из тумбочки бутылку с красивой этикеткой, наполнил граненые стаканы. — За твою победу!
— Ну, бог с ней, с победой, в Ригу-то не вызвали! — Кисло-сладкий напиток пил, не торопясь, смаковал. — Гляди-ка, что знают грузины. — Поставил стакан на стол.
Гоша подвинул сковородку, положил вилки.
— Разговор вели про твой бой: говорят, в конце концов, ухлопал ты своего противника.
— У-у! А бил этот Надежницкий! Не дай Бог попал бы! — вспоминал Олег задумчиво. — Остальных-то он всех разнес, занял второе место.
— Ну, это понятно… А как дорога была? Сейчас ехали нормально?
— Сейчас-то хорошо, а туда… На Камышевом из снеговой хляби полдня машины вытаскивали.
— Не одни подымались?
— У-у, целый караван. Одну за другой выталкивали. И в Поронайске был снег, и на дорогах, и в горах. А приехали в Южный — там тепло, сухо. Сходили в кино, на «Тарзана», поднялись на сопку, где с тобой были. Питались в ресторане, но все там есть, в магазинах: рыба, мясо, вино, промтовар всякий, разный… Да вот управленцы купили мне отрез на костюм. Премию выдали или подарили — толком я и не понял. Советуют сшить костюм спортивного покроя. Надо в мастерской заказывать.
— Вместе пойдем. Я тоже купил отрез, только черный. — Он тоже достал из чемодана отрез габардина. Олег из рюкзака вытащил свой, осмотрели, поздравили друг друга.
— Давай разольем остаток, че уж тут осталось-то? Не каждый год такое бывает… Заодно обмоем и отрезы.
— У меня завтра уроки. С пацанами разговаривать по душам, материал давать. Надо еще подготовиться, вставать рано… А как тут без меня обошелся Александр Васильевич?
