Ты поступил правильно, друг мой, сказал себе Джульен. Я и понятия не имел, что ты на такое способен, но, что ж — поздравляю. А страдать — полезно. Помогает творчеству. Джин, правда, без всякого страдания обходится. Ну и что? Он умеет, а я нет. Вот и вся история. Да.
Наконец слева по ходу обнаружился открытый бар, но Джульен прошел мимо.
ГЛАВA ДВЕНАДЦАТАЯ. ВЕНСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ
I.
Зазвонил телефон. Мелисса схватила трубку.
— Здравствуйте. Меня зовут Триша, я работаю в…
Мелисса повесила трубку. Хамы, коммивояжеры.
Позвонили в дверь. Мелисса застыла.
Кто это?
На цыпочках она подошла к двери. Посмотрела в глазок, не сообразив, что с включенным светом в квартире это даст понять незваным гостям, что внутри кто-то есть, и этот кто-то боится.
Оказалось — управдом.
— Извините, мисс, — сказал он с экзотическим албанским акцентом. Что-то его удержало от любовного приглаживания его лихих усов в этот момент. — В квартире под вами что-то протекло, и я не знаю, откуда течет. В вашей ванной все нормально?
Мелисса вздохнула с облегчением и закатила глаза.
— Пошли, — сказала она. — Посмотрим.
Они вошли в ванную. Управдом рассматривал Мелиссу с большим интересом.
— Не следует ли вам, — спросила она строго, — смотреть на пол, стены и краны, а не на мои сиськи?
Нет, все было в порядке в ванной, и с сиськами тоже. Управдом пожал плечами.
— Хорошо, — сказал он. — Извините, что потревожил вас, мисс. Мне, возможно, понадобится придти еще раз через несколько минут, и выключить у вас воду.
— Зачем вам выключать у меня воду?
— Чтобы можно было починить там, внизу. Я не хочу выключать воду во всем здании.
— Понятно, — сказала она ледяным тоном.
— Да. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Он наконец-то пригладил усы, подмигнул ей (она ответила ему суровым взглядом) и ушел. Мелисса вернулась в кресло. Телефон зазвонил. Она схватила трубку.
— Привет, — услышала она голос Уайтфилда. — Ты в порядке?
— Да. Так что же?
— Ни о чем волноваться больше не надо. Вообще ни о чем. Я все уладил.
— Спасибо, — искренне сказала она. — Я не буду…
— Правильно. Не будешь задавать мне глупых вопросов. Ну, пока.
Она очень ему доверяла. Было сожаление, и разные грустные мысли ее обуревали, но в целом она чувствовала огромное облегчение. Она решила провести вечер дома, посидеть, скрестив по-индейски ноги, в своем любимом мягком кресле, почитать что-нибудь. Посмотрела на книжную полку. Французский роман девятнадцатого века привлек ее внимание. Она уже год собиралась его прочесть. Она сняла его с полки и устроилась в кресле. Позвонили в дверь.
Мелисса выругалась сквозь зубы, отложила книгу, и промаршировала ко входу, чтобы дать управдому войти. Открыла дверь не глядя. Это был не управдом.
Худая, миниатюрная, красивая молодая негритянка подняла руку. Дуло револьвера смотрело Мелиссе в лицо.
— Двигайся, — сказала гостья. — Медленно.
Мелисса шагнула назад. Девушка вошла в квартиру и позволила двери за собой закрыться.
— Сядь, — сказала она.
Мелисса, бледная и ранимая, села в любимое кресло.
— Красивый халат, — заметила Зиния. — Очень милая квартира. Ты здесь одна живешь?
— А… нет, — соврала Мелисса.
— Ясно, — Зиния облокотилась о письменный стол. — На твоем месте я бы не делала резких движений, — предупредила она, сунув пистолет за ремень брюк. — Давай просто поговорим, хорошо?
Мелисса кивнула.
— Как долго ты знакома с Юджином?
— С Юджином?
— Не разыгрывай дуру, — сказала Зиния зловеще. — С Юджином. С твоим бойфрендом. Как долго вы с ним видитесь?
— С пианистом?
Зиния издала удивленный смешок, покачала головой.
— Нет, — сказала она. — С героем оперы. Да! С пианистом! Как долго?
— Но он вовсе не мой бойфренд.
— Ты что, думаешь, что ты крепкая, да? Или умная? Крепкая или умная, ответь.
— Не то и не другое. Он не мой бойфренд.
Зиния фыркнула презрительно.
— Стало быть, по-хорошему не получается, — сказала она с сожалением. — Ну, хорошо, если тебе так хочется, мордашка, тогда, что ж, получишь то, что просишь. Все-таки я не хочу тебя [непеч.]. Правда. Все, чего я хочу — чтобы ты перестала встречаться с Юджином. Навсегда. Начнем с начала. Как долго вы с ним видитесь?
— Ты сумасшедшая! — сказала Мелисса, боясь и сердясь. — Моя… — Но нет, фраза «Это моя мать с ним спит, покупает ему одежду и спонсирует его концерты» не прозвучала. Мелисса спохватилась, сообразив, что выдав эту информацию, подставит мать — Кассандра окажется следующей, кому нанесут такой вот визит. Мелисса, сама того не зная, была храбрая девушка — черта, которую она унаследовала от матери. — Хорошо, — сказала Мелисса. — Мы видимся. Не часто, раз от разу. Последние шесть месяцев.
— И как он в постели, ничего?
— Что за идиотский вопрос! — возмутилась Мелисса. — Ты что, больная?
Зиния вытащила пистолет, наклонилась вперед, и ударила Мелиссу оружием по лицу.
— Следи за речью, — сказала она, снова облокачиваясь о письменный стол.
Мелисса потрогала щеку и нос. На пальцах была кровь.
— И все же мне кажется, — сказала она храбро, — что вопрос не очень умный.
Порода. Ничего не скажешь. Такому не научишь — это от рождения дается.
— Ты просто ответь на него. Не анализируй.
— Хорошо. Да, он очень даже ничего в постели.
— Глупости. В постели он плох, — сказала Зиния. — Ты нагло врешь. И все-таки в нем что-то есть, а?
— Что ты имеешь в виду?
— В нем больше, чем кажется на первый взгляд. Поэтому-то я и не хочу никому его отдавать. Он мой — я его первая встретила. Понятно?… Милая какая кровать.
Мелисса повернула голову, чтобы посмотреть на кровать. Зинию кровать совершенно очаровала. Глаза ее, желтовато-карие, стали вдруг мягкими и мечтательными. Она подошла к поднятой на стояках кровати, протянула руку вверх и потрогала покрывало. Мелисса выскочила из кресла. В следующий момент она взяла бы шею Зинии в захват, а другой рукой схватила бы пистолет за поясом у Зинии. Но она споткнулась об оставленный ею на полу телефон. Это задержало ее на долю секунды — достаточно, чтобы Зиния успела снова выхватить пистолет. Мелисса увидела, что терять больше нечего и пошла напролом. Зиния увидела, что терять больше нечего, и надавила курок — один раз! второй! Мелисса схватилась за плечо, осела на пол, и завалилась на бок.
Все еще с вызовом, но уже перепуганная, с нехорошим холодком в животе, Зиния приблизилась и села на корточки возле Мелиссы. Из шеи жертвы струилась кровь. Глаза были закрыты. Зиния выдохнула нервно.
— А, [непеч. ]… — сказала она.
Она мигнула. Она не знала, что ей теперь делать. Она сунула пистолет в карман.
— Нет, нет, — сказала она.
Побежала к двери, открыла ее тихо, и вышла из квартиры. Спустилась на лифте в подвал. Вышла через дверь подсобного помещения, минуя таким образом портье. Посмотрела вправо и влево, добежала до угла и увидела телефон-автомат. Добежала до него. Набрала три цифры.
— Добрый вечер, — сказал женский голос. — Где требуется срочная помощь?
— Девушка там умирает, в нее стреляли, — сказала истерично Зиния. — Пожалуйста приезжайте быстрее. Это… — она дала адрес. Она пришла в еще больший ужас, когда, вместо того, чтобы давать указания коллегам, женщина-операторша продолжала задавать ей, Зинии, вопросы о ее, Зинии, имени, возрасте, половой принадлежности, а также все тоже самое о жертве.
— Какая на [непеч. ] разница! — заорала Зиния. — Ты пошлешь кого-нибудь или нет, сука тупая?!
Тупая сука сказала, что как раз посылает, прямо сейчас. Зиния повесила трубку. Минуты через четыре прибыла скорая помощь, и за ней две полицейские машины. Копы и парамедики побежали к двери. Портье попытался им что-то объяснить, но один из полицейских сказал ему, что он хочет, чтобы портье захлопнул свой [непеч. ] рот прямо сейчас. Зиния повернула за угол и пошла прочь.
II.
Венский Фестиваль проводится каждый год неподалеку от Дюссельдорфа, небольшого городка в Апстейте. Для празднеств используется гостеприимная долина, окруженная живописными горами. Это, в общем, очень большой парк с мостиками через говорливый ручей, красивый пруд с совокупляющимися лебедями, и сеть троп и тропинок, некоторые из которых обставлены таким образом, чтобы напоминать переулки Вены. Булыжник настоящий. Дома из фанеры, но большинство их сколачивали на совесть, и покрашены они под камень, так что иллюзия полная. Есть магазинчики, забегаловки, концертные залы, театры под открытым небом — и все. Самый большой концертный зал называется Император. В нем, помимо концертов, дают балы.
Каждый год Фестиваль нанимает сто музыкантов, которые рассредотачиваются по парку и играют Штрауса, Кальмана, Легара, Ланнера, Верди и Чайковского. Император отличается от других концертных залов тем, что платит дань наследию Моцарта. Один пианист, одетый под Моцарта, ответственен за развлечения в Императоре во время Фестиваля. По уговору, из восьми часов игры, четыре часа посвящены фортепианным опусам Моцарта.
