Сэм Хайес - В осколках тумана

— Ох, Флора, — говорю я, взяв ее за плечи.

Она улавливает свое имя в дыхании ветра и смотрит на мои губы, хоть и не умеет по ним читать. Я рассказываю ей о том дне, когда мама запретила упоминать о моем отце, о том, как я расстроилась, но научилась жить с пустотой в сердце. Я так мечтала, чтобы у меня был папа.

Разве у меня нет дедушки? — показывает Флора.

Нет, — отвечаю я.

Она выглядит растерянной.

Я никогда не знала своего отца, то есть твоего дедушку. А папин папа давно умер.

Я прижимаю ее к себе. Как бы мне хотелось хотя бы один-единственный день провести с отцом, показать ему детей. Он бы гордился ими. Но мама умерла, и этого уже никогда не случится.

Я нарисую его для бабушки, — показывает Флора, — чтобы ей не было одиноко.

Тогда пойдем домой, чтобы ты быстрее начала.

Я не вытираю слезу, которая бежит у меня по щеке.

На кухне тепло. Мы стаскиваем ботинки, сваливаем пальто на стулья. Я объявляю, что скоро будет чай с пирогом. Флора уже за столом, развязывает свою рисовальную папку. Она больше не прячет рисунки. Я смотрю через ее плечо.

Кто это?

В папке не меньше дюжины листов. И на всех какие-то мужчины. Очень разные, старательно нарисованные простым карандашом.

Мои дедушки, — с гордостью объясняет Флора. — Теперь это не секрет, потому что бабушка улетела на небо. Это она попросила их нарисовать.

Я хмурюсь. Господи, что за странные мысли посещают маленьких девочек. И как сложно смириться с отсутствием того, кто должен у тебя быть.

Сажусь рядом с Флорой. У нее будет дедушка!

Надо их раскрасить. Как ты думаешь, какого цвета у него волосы? Темные или седые? Давай теперь вместе нарисуем дедушку.

Флора кивает и принимается сосредоточенно рисовать. Вместе мы создаем идеального отца, идеального дедушку. Который никогда нас не покинет.

Папа, смотри!

Флора любуется человеком, у которого одна рука в два раза длиннее другой. На нем ярко-зеленый пиджак, он курит трубку. Рядом маленькая собачка. Вокруг разливается море синей травы.

К нам подходит Марри, опирается на мои плечи.

Симпатяга, — хвалит он, и Флора улыбается.

Алексу тоже становится интересно.

— И я хочу рисовать! — заявляет он, усаживаясь рядом с сестрой.

Через секунду Марри хватает карандаш, и вчетвером мы с увлечением малюем, препираемся из-за карандашей, сравниваем рисунки и хохочем.

Вскоре весь стол завален. С каждого листа на нас смотрит отец или дедушка. Тут и высоченные громилы, и носатые уродцы, и сгорбленные старички с тросточками. Все они наши. Все выдуманные.

— На целую жизнь хватит, — с гордостью говорю я. — Никто в нашей семье больше без отца не останется.

Марри задумчиво смотрит на меня, прижав карандаш к губам, словно хотел сказать что-то очень важное, но оно так и осталось непроговоренным.

— Что? — спрашиваю я.

— Ничего, — отвечает он. — Правда, ничего.

Странно, но я понимаю его молчание. И впервые за долгие годы чувствую себя счастливой.

В 1977 году английская королева Елизавета II праздновала 25-летие своего правления. — Здесь и далее примеч. ред.

Игра слов. Dick — уменьшительное от имени Ричард и эвфемизм для мужского члена.

Детская игра в карты.