Справа встали несколько колонн первого батальона, потом первый дивизион, рядом с ним рота связи, развед. рота, ПТБ, командный пункт, второй дивизион, подошёл третий батальон – встал слева. Так что мы оказались в центре. Все расслабились, начали бродить между машинами и тут произошло ЧП. Несколько бойцов обнаружив среди машин на поле землянку, скрылись внутри, а через несколько секунд раздался глухой взрыв и из узкого входа землянки выметнулся столб дыма и пыли. Кто был недалеко кинулись к землянке и стали вытаскивать из неё окровавленных солдат. Все трое были в тяжёлом состоянии: двое были без сознания и иссечены осколками, третий в сознании и вроде бы осколки его миновали, но у него была оторвана рука, которая болталась лишь на клочке кожи. Прибежала из второго дивизиона фельдшер Наталья Геннадьевна и умело стала оказывать им первую медицинскую помощь; остановила кровотечение и наложила повязки, после чего раненых унесли в полковой медицинский пункт.
Мои солдаты протянули в кунг телефонный провод, перекусили и я лёг спать. Ночь прошла спокойно.
Утром 13.02. в 7 часов утра полк тронулся с места ночлега, на перекрёстке Чири-Юрт мы с командиром полка пропустили мимо себя первый МСБ и мои дивизионы, которые свернули вправо и пошли на огневые позиции артиллерии 160го полка, а сами с полковником Будановым поехали на цементный завод в их штаб ждать доклады о смене, а потом перебрались на КНП. Разговорились, Буданов стал рассказывать как они брали вершины гор, когда пришли сюда. В помощь пехоте в горы пошли почти все офицеры штаба полка. Вроде бы вершины взяли без помех, но через несколько часов боевики окружили вершины и попытались сбить пехоту с позиций. Бой длился несколько часов и позиции, хоть и с трудом, но сумели отстоять и при этом погибло 8 офицеров управления полка.
20 января командир взвода управления начальника артиллерии полка выдвинулся на соседнюю вершину для корректировки, но боевики их обнаружили и начали окружать вершину. Лейтенант приказал солдатам отходить и остался прикрывать отход подчинённых, а потом, убедившись что солдаты благополучно добрались до пехоты, стал сам отходить, но получил пулю снайпера в затылок. Буданова каждый раз трясло от ненависти как только он начинал рассказывать про чеченских снайперов, даже не подозревая, что через пару месяцев он из-за них сам попадёт в беду и сядет в тюрьму на несколько лет.
Я спросил про селение Лаха-Варанды, которое находилось в пару километрах от Чири-Юрта, но на противоположном берегу: – Я там в первую войну комендантом был. Сам себя назначил – поэтому интересно, – пояснил я.
Знали они мало: Лаха-Варанды была в зоне действия 19 дивизии ВВ. Боевики там держат оборону в посёлке Пионерский и на скале у входа в Аргунское ущелье. Поэтому передний край проходит прямо по окраине моей деревни.
День был пасмурный, по земле стелился туман, поэтому замена прошла для боевиков незаметно и лишь к вечеру они поняли что против них стоит новая часть, причём более сильная.
Буданов и его офицеры тепло распрощались с нами и ушли из окопа, который теперь стал нашим КНП. Не успел я оглядеться как на меня посыпались неприятные известия. Из первой миномётной батареи втихую уехали командир батареи старший лейтенант Мустаев и старший офицер батареи Каюмов. Ну я понимаю Мустаева: спасибо ему и на том что он будучи раненым в голову продолжал руководить батареей ещё две недели. И дай бог ему здоровья. Неприятно, конечно, что тихо уехал – да ладно. А вот Каюмов достал в МОСНе справку форма 100: якобы у него одна нога короче другой на 3 сантиметра и у него в результате физической нагрузки разрушается коленная чашечка. Чушь, конечно. Не успел я отойти от этого известия, как с первого дивизиона позвонили и сообщили более неприятную весть. Начальник связи дивизиона старший лейтенант Банченко и бывший начальник разведки первого дивизиона старший лейтенант Вотчал самовольно улетели домой, а если прямо говорить то дезертировали. Интересные подробности их исчезновения доложил Дзигунов.
Два дня тому назад в полку приземлился вертолёт. Банченко и Вотчал зашли к фельдшеру дивизиона Татьяне Ивановне:
– Татьяна Ивановна, мы на несколько часов оставим у вас своё оружие, а то нам тут пару дел надо сделать…
Татьяна Ивановна, конечно, согласилась, не чувствуя никакого подвоха, а офицеры выйдя от неё подхватили свои вещи, сели на вертолёт и улетели. Командир дивизиона только сегодня спохватился, обнаружив их отсутствие. Позорище. Буду добиваться чтобы их поступок рассматривали как покидание позиций в боевых условиях.
К 15 часам, поставив задачу командирам подразделений, мы с командиром полка двинулись в лагерь. Командный пункт полка и тыловые подразделения уже разместились на территории цементного завода. Мои офицеры поставили наш кунг и прицеп взвода в углу двух зданий, отгородились маскировочной сетью и получился уютный закуток.В случаи обстрела или нападения мы были прикрыты с двух сторон. Что ещё приятно обрадовало – это наличие асфальта. Так надоела эта грязь, что даже разбитый асфальт смотрелся и воспринимался почти проспектом. Выпив кофе я повёл старпома показывать минные поля, которые были установлены как 160м полком, так и боевиками на территории завода. Пока шли по разрушенному заводу на меня нахлынули воспоминания и я с удовольствием рассказывал подполковнику Ржанову о том как пять лет тому назад 324 полк, в котором я служил командиром противотанковой батареи брали этот завод, как его в течении трёх недель долбили артиллерией и я с любопытством разглядывал его в бинокль и даже и не мог подумать, что через пять лет теперь я буду располагаться на этом заводе….
– О чёрт, Ржанов, оказываться не только располагаться, но теперь уже духи нас на заводе долбят своей артиллерией, – в самую верхушку невысокой кирпичной трубы, в метрах тридцати от нас, попала 82 миллиметровая мина и громко разорвалась, засыпав нас кирпичными и металлическими осколками. Мы быстро юркнули в разбитый дверной проём цеха и прижались к стене и вовремя – ещё несколько мин разорвалось на улице. Если мы бы не спрятались, то наверняка кто-то из нас был ранен или убит. Выждав некоторое время, вышли на улицу и подошли к заминированному цеху, здесь я показал помимо цеха и другие минные поля. Только закончил показ как нас с недалёкой высоты обстрелял снайпер. Да, жарковатое будет у нас здесь стояние. Вернулся в штаб и по карте определили цели в Дуба-Юрте и чтобы духи поняли, что пришёл серьёзный полк нанёс по ним хорошие удары.
15 февраля 2000 года Мы уже час были на новом КНП, а туман никак не рассеивался: низко
5:50 стлался по земле, медленно проплывая перед нами. Иной раз создава-
лось впечатление, что туман быстро бы рассеялся, но ему мешала зелёнка, за которую он цеплялся своими серыми клубами. Так и хотелось послать к зелёнке солдат и к чёртовой матери всё порубать. Мы толкались на КНП и тихо матерились на эту чеченскую погоду, хотя прекрасно понимали, что она также мешала и чеченцам. Командир 2го АДН майор Рычков решил завтра сходить на одну из высот, на которой расположилась одна из мотострелковых рот, осмотреться оттуда и развернуть НП батареи.
Постепенно туман стал подыматься и вот проявилась огневая позиция первой миномётной батареи: она была впереди КНП метров на двести и несколько левее. Потом зачернели и вынырнули силуэты танков и ЗСУ зенитчиков, а ещё через пятнадцать минут туман рассеялся окончательно и весь Дуба-Юрт был как на ладони. Мы оживились и выбрали несколько целей для пристрелки, где могли быть позиции боевиков, их наблюдательные пункты и пути выдвижения и отхода с этих позиций.
Сначала пристреляли дорогу на левом краю деревни: ещё в первую войну я наблюдал, как по ней боевики уходили в горы. От нас она просматривалась лишь на протяжении трёхстах метров и по её краям кучковались густые заросли куда можно было занырнуть в случаи обстрела и скрыться. Потом группа зданий: она стояла несколько особняком от других зданий и там можно было оборудовать хорошие позиции и НП, откуда просматривались все подходы с нашей стороны к этой части Дуба-Юрта. Ещё правее виднелось здание и своими характерными очертаниями оно напоминало школу – так мы его и обозвали в качестве ориентира и цели – тоже пристреляли. Вообще, второй дивизион меня сегодня порадовал своим точным и своевременным огнём, чего нельзя было сказать о первом дивизионе. Дзигунов по телефону материл огневиков, но это мало помогало. С горем пополам мы пристреляли цели и первого дивизиона, а потом я устроил огневое прочёсывание селения. Вот тут было зрелищно. Два дивизиона, гигантской расчёской, с шагом сто пятьдесят метров, прочесали Дуба-Юрт туда и обратно. Двадцать минут огневого прочёсывание и селение на полчаса было скрыто он наблюдения красно-серой кирпичной пыль и дымом от горевших домов. Это вам не 160 танковый полк с хилым дивизионом. Помимо дивизионов, в прочёсывании участвовала и миномётная батарея.
