Это комната с обоями Матери Волков. Комната, где гигантский мотылек бьется об усыпанный драгоценными камнями абажур, стряхивая с крыльев бумажные чешуйки. Комната, где Иезавель царапала по оконному стеклу своими насурьмленными ресницами. Где ветряная мельница отлупила своих полуобморочных детей за то, что они перепутали северный ветер с Санта Клаусом.
Из неодушевленных предметов мало кто верит в святого Николая. Но кто, скажите, понимает в этом лучше, чем они? И если вдруг толстяку в красной шубе взбредет в голову завалиться к вам посреди ночи через трубу, когда все семейство, включая четвероногих питомцев, спит и видит сны, кто станет свидетелем этого полуночного визита, как не вещи в гостиной? Разумеется, предметы, что нашли временное пристанище в подвале собора, вряд ли бы клюнули на сказочку про доброго дедушку, сколько им ее ни рассказывай. Рождественским утром они поднялись спозаранку, но не затем, чтобы набить живот сластями или умиляться подаркам. Скорее их мучило любопытство, и им не терпелось проверить, придет ли, несмотря на праздник, Перевертыш Норман на свое обычное место или нет.
К их великому изумлению, он оказался на месте. И хотя Пятая авеню была пуста – если не считать редкого пьянчужки или бездомного психа, – он отстоял на своем посту весь день, напоминая черный резиновый улей, что медленно вращается вокруг пчелиной оси. Предметы никогда еще не видели столь непревзойденного вращения, исполненного редкостного изящества и грации. Растягиваясь и сжимаясь, подобно маслу, которое тает и отвердевает снова, подобно некоему музыкальному маслу, маслу, что в чем-то сродни мехам гармоники, маслу, что по нескольку раз в секунду проделывает путь от сковороды к холодильнику и обратно. Казалось, Норман сбросил с себя время, словно время было парой штанов. Он сложил его и повесил через спинку стула и теперь гордо вышагивал вокруг него, бесштанный и не ведающий стыда, вдыхая аромат розы, что никогда не увядает. Он вращался, словно радиоактивный червь в капле янтаря, словно бушель фосфоресцирующего планктона в прямой кишке страдающей запорами морской змеи.
Будь у них руки, предметы наверняка удостоили бы его аплодисментов.
– Вот это, я понимаю, работа! – воскликнул Грязный Носок, и все остальные с ним согласились.
Предметы сошлись во мнении, что в этот день источником вдохновения для столь бесподобного исполнения ему служит тишина обезлюдевшей улицы. Именно это ничем не нарушаемое умиротворение и позволяет Норману превзойти собственное мастерство и вращаться так, как он еще ни разу не вращался, – предельно медленно и плавно, но полный внутреннего огня. Ничто не отвлекало его сегодня – ни напирающая толпа, ни издевки злопыхателей, ни дьявольская гонка и рев городского транспорта. Норман был одновременно и более сосредоточен, и менее напряжен. А потом предметы заметили кое-что еще. В этот день Норман работал бесплатно – рядом с ним не было коробочки для пожертвований!
– Сегодня Рождество, – произнес(ла) Жестянка Бобов. – Сегодня Рождество, и он дает бесплатное представление.
– Верно, – согласилась Раковина. – Сегодня его номер что-то вроде подарка или благотворительности. Вот только кому – этого нам никогда не узнать.
– Как жаль, что его сегодня не видит мисс Чарльз! Ей бы понравилось! – вздохнул(а) Жестянка Бобов.
– Это точно. Черт, хреново, что ее здесь нет, – поддакнул Грязный Носок, – глядишь, этой растрепанной дурехе хватило бы ума захватить с собой нашу Ложечку.
И мысли всех тотчас переключились на Ложечку. Где и как она проводила Рождество? Ведь если кто-то из неодушевленных предметов и верил в Санта Клауса, так это Ложечка.
Ложечка тоже думала о них. По-видимому, с той целью, чтобы оправдать затянувшееся пребывание Бумера В.Иерусалиме, где на того была возложена секретная миссия, Бадди Винклер счел нужным пуститься в пространные разглагольствования про Купол на Скале.
– Вот как, оказывается, выглядит сегодня Храмовая гора! – прошептала она пребывающей в полном недоумении пепельнице. – Обязательно расскажу об этом моим друзьям!
– Вы хотя бы представляете себе, что такое этот Купол на Скале? – громыхал Бадди.
Пэтси покрутила своими локонами в отрицательном направлении.
– Наверно, крытый стадион в Гибралтаре, – высказал предположение Верлин. – И они там проводят матчи на Суперкубок.
– Помнится, мне о нем рассказывал мистер Хади, – сказала Эллен Черри. – Это как-то связано с Иерусалимом.
– Что верно, то верно. Это самое главное здание в Иерусалиме, покарай меня Господь за эти слова, – сообщил им Бадди. – Там, на Храмовой горе, где когда-то стоял Храм Соломона, а позже Храм Ирода, где в юности наш Господь Иисус заткнул за пояс раввинов и так далее, и тому подобное. В седьмом веке в той части мира парадом командовал хитрый араб. Это он построил ужасно дорогую мечеть на развалинах Иродова Храма. Вернее, не одну, а целых две, и та, что большего размера, вся украшена прекрасными лазурными изразцами, а в придачу увенчана преогромнейшим золотым куполом. Оттого ее так и назвали – Купол на Скале. Она первое, что бросается в глаза любому, кто приехал в Священный Град Иерусалим.
Этот Купол на Скале – третья по значимости святыня мусульман. Почему? Потому что Мухаммед всю дорогу божился, будто этот его Аллах взял его прокатиться по небесам, а вознесся он туда именно с Храмовой горы. В общем, покатал его Господь по небесам, представил Моисею, потом Иисусу, а затем снова опустил на землю, аккурат на то самое место, откуда взял. Ну, как вам эта байка?
Конечно, над хитрым арабом за его россказни можно посмеяться как над последним дураком, но хорошо смеется тот, кто смеется последним. Мухаммедово вознесение дало мусульманам основание причислить Храмовую гору к своим главным святыням в ущерб законным претензиям на нее со стороны христиан и евреев. Последователи Мухаммеда времени зря не теряли и живо отстроили на Храмовой горе эти свои золоченые мечети. Сейчас Иерусалим снова в руках у евреев, но араба с Храмовой горы и бомбой не выгонишь, а главное, он крепко держит за яйца и евреев, и христиан. Прошу прощения, дамы, за такое выражение. Пардон.
– Но что такого в том, что эта гора сейчас принадлежит арабам?
– Верно, – поддакнул Верлин. – Честно говоря, я плохо понимаю, какое это имеет отношение к нам, христианам. И какое отношение к этому имеете вы с Бумером?
Эллен Черри промолчала. Откинувшись на диване, она поглаживала сытый живот и думала: Ближний Восток. Ковры. Бумер. Ковры. Ковробумеры.
– А пророчество! – возопил саксофон Бадди на своей самой пронзительной ноте. – Пророчество! – Столь дикий, примитивный, режущий ухо звук мог вырваться разве что из глотки болотного аиста, напуганного тем, что на его кладку покушается хищник. – Или вам ничего не известно о нем? Знать пророческое слово Господа Бога нашего значит знать собственное будущее. Библия свидетельствует об этом яснее, чем магический шар. В ней предсказано все, что уготовано нам! Верлин, признайся честно, ты читал Писание?
– Читал. Вот только что-то не припомню, чтобы там упоминался Купол на Скале.
– Ну конечно же! Писание не упоминает его под этим именем. Когда писалась Библия, эта чертова махина еще не была построена!
– Бад, послушай, – вмешалась Пэтси, – ты ведь только что сам сказал, что Бог открыл нам все, что нас ждет.
В ответ саксофон презрительно фыркнул.
– Но не по имени. Бог ничего не назвал по имени. Современные названия ни черта собачьего не значили для пророков древности. Библия дает нам описание вещей и событий, а это куда надежней и точнее, чем давать им имена. И вот что говорится в ней по поводу предмета нашего с вами разговора. Послушайте…
– Надеюсь, это приведет нас к Бумеру Петуэю.
– Аминь, – добавила Эллен Черри, и – к добру или не к добру – это было единственное слово из Писания, произнесенное ею за все Рождество.
– Итак, – начал Бадди, – первая часть разработанного Богом плана состоит в том, чтобы евреи вернулись в Израиль. – Он остановился и прочистил горло. – В Из-ра-иль. После того, как римляне разрушили Храм Ирода, евреи раскатились по всему миру как горох, куда ни глянь – кругом одни евреи, будь то гетто или медицинский факультет. Однако Иегова пообещал, что в один прекрасный день они снова соберутся вместе и вернут себе молочные реки и кисельные берега. Так оно и вышло, все это они себе вернули. Вторая часть плана состоит в том, чтобы Иерусалим вновь сделать еврейским городом. И точно, в шестьдесят седьмом году постреляли, и все стало так, как предсказал Господь. Пророчество сбылось. Третья, заключительная часть плана состоит в том, чтобы заново отстроить Храм. Это главная задача. А там – глядишь! – Армагеддон и Искупление.
– И что им мешает его отстроить? – удивилась Пэтси.
– Подумай сама, как они могут его отстроить, если на месте строительства торчит эта чертова золоченая шишка?! Этот самый Купол на Скале, разрази его гром! В этом-то вся и загвоздка, дети мои. Наш Господь Бог лишен возможности вернуться к нам, пока не будет построен Третий Храм. А тот в свою очередь не может быть построен, пока на Храмовой горе стоит арабская мечеть. Надеюсь, теперь вам понятно?
