И девчонка скрылась за дверью. Леночка улыбалась.
— И вот уже шестая неделя, как у нас так. С тех пор как Даша здесь отдыхает.
Ошалев, но не очень, сестры прошли в столовую. Ленуся предложила выпить. Алла мрачно согласилась:
— Самое время.
— Забавно, не правда ли, — сказала Лена после первой рюмки коньячка.
— Мамаша ее, Ухова Антонина Семеновна, считает, что из девчонки вырастет пророчица. И на деньги надеется… Нелепо и смешно, Даша каждый завтрашний день по полочкам раскладывает с вечера: кто там будет чихать, болеть, кто запьет, кто на работе поскандалит, где кошка напроказит, молочко прольет… Никогда не ошибается. Кассандра эдакая на всякую чушь. Но жизнь Уховых, родителей и родственников, превратила все-таки в сумасшедший дом. Чуть не до драки, до мордобоя доходит. Главное, что каждый день все сбывается… Изнемогли они и сейчас отдыхают, а Дашку — нам сунули. Я сказала Сергею — пусть, невидимый мир тоже смешон. Посмеемся… И даже великие пророчества — всего лишь сон…
Ксюша вздохнула в ответ.
Алла вступилась, однако:
— Чушь-то чушью, но суть-то в этих способностях — считывать будущее… Сейчас на Руси, говорят, детки пошли такие, чуть не с младенчества знают, что у ихних мамаш на уме. Так ведь действительно все перевернется.
Ксюша махнула рукой:
— Плюнь, Алка… И так уже все давно перевернулось. Перевернется еще раз, ну и что?
Лена засмеялась:
— Это по-нашему.
Но тут дверь отворилась, и ввалился дядя Валя — отменный человек лет около сорока.
— Дашку только не пускайте, а то еще предскажет чего-нибудь при всех…
— Знаю, знаю, — дядя Валя (брат матери Лены) расселся на диване. — А где Юрка, кстати? Я его сегодня не видел, хотя всю квартиру обыскал.
Юрка был сынок Лены, пятилетка еще.
— К деду отправили, — прозвучал тихий ответ. И все вдруг замолчали.
Дядя Валя, отведав порцию коньячка, рассердился.
— Лена, Дашку надо в тюрьму, там ее место. Я отроду в канаве не спал, а она накаркала, пригвоздила событие. Я человек хотя и занятный, но в запое всегда серьезный, без дураков. Мы с Андреем, который Стасика брат…
Дядя Валя вдруг остановился:
— Мне в канаве сны снились. Будто Дашка старухой стала и пророчицей насчет душ в аду. И еще ее обвинили в манихействе и сожгли. И дымок, дымок такой шел, ух, я даже проснулся.
— Дядя Валечка, до чего ж ты милый, — ласково проговорила Ленуся.
За лаской и простотой прошло еще несколько минут. Потом в коридоре раздался полукошачий визг, и в столовую выскочила бабуля — Анна Ивановна.
— Ох, изведет Дашка нас, изведет, — заохала Анна Ивановна. — Поверишь, Лена, подходит она ко мне, показывает язык и брякает: «А теперь я знаю, когда ты умрешь».
— Ого, это уже серьезно, — ответила Лена.
— За такое бить надо, — вставил дядя Валя.
— Я ее и двинула малость тряпкой по харе, по пророческой… Ты извини, Лена, но сколько же можно терпеть?!
— Она ведь и правда знает… — мрачно произнес дядя Валя.
— От правды-то и весь мрак пошел, — уверенно вставила Ксюша.
Лена встала и вышла. Когда вернулась, все разом:
— Ну что?
— Я ей сказала, что, если о смерти кого-либо слово молвишь, маме скажу. А она это очень не любит и здорово выпорет тебя. И что же? Дашка в ответ завизжала: «Буду, буду, все узнаю и всем, особо когда близко, в глаза буду говорить, когда и как помрешь. Что, мне уже гадости нельзя делать?!» Вот такая наша Даша, — закончила Лена.
— А еще ребенок, отправить ее обратно, — прямо-таки заскулил дядя Валя. — Хватит с меня канавы.
— Да черт в нее вселился, и все, — сказала Анна Ивановна.
— Не всегда талант чертом объясним, — возразила Лена. — Бабуленька, ты лучше подремли здесь после напряга, а я уж с ней разберусь.
Бабуленька согласилась. Дядя Валя сказал, что уйдет в запой. Алла наконец встрепенулась:
— Леночка, а представь, что много таких будет, уже по большому счету. Будут заранее знать и про смерть свою родную, и когда бомбежка будет, и когда власть сменится, и про тайные действия, конечно. Вот жизнь будет. То-то сумасшедший дом! А обычные люди в дураках будут сидеть.
— Если масштаб будет такой, то государство под контроль таких типов возьмет, — ответил дядя Валя.
— Государство само-то с придурью, — вставила Ксюша. — Государство-то из людей состоит.
— Ну, я пошел, — заключил дядя Валя.
И сестры остались одни наедине с Леной.
— Ну, а теперь о чем-нибудь великом надо поговорить, — усмехнулась Лена.
— Не до величия сейчас, Ленусь, — вздохнула Алла. — Мы к тебе как к старшей и мудрой эзотерической сестре пришли. Муж мой исчез, совсем пропал. Помоги.
Лена помрачнела.
— Слышала об этом. Расскажите подробней. И Алла рассказала — не так уже надрывно, как раньше, но не без тоски.
— Нил Палыч не хочет, чтоб мы влезали в эту историю, но тебе он перечить не будет, — заключила Ксюша. — Никто ничего не знает. И Нил Палыч в том числе. Пуглив стал. Хотел нам что-то важное еще сказать, но и сам куда-то пропал. Одни пропажи кругом. Я сама боюсь провалиться…
— Нежная ты слишком, Сюнька, вот и боишься, — прервала ее Алла.
— Аллочка, ты просто для облегчения души ко мне обращаешься, что ли? — спросила, помолчав, Лена. — Ты же знаешь, что я в таких делах не мастерица. Другие у меня наставники были, и не этому я училась. А теперь уж сама по себе вроде иду… Могу только посоветовать.
— Про что? — спросила Алла.
— Раз Нил Палыч скис, то кто же? — задумалась Лена. — Это ведь глобальное исчезновение, Алла. Ничего не поделаешь. Фундаментально Стасик исчез, а если вернется, то будет ли это Стасик?.. Единственное могу сказать, дамочка тут одна есть, ох потайная, ох потайная… От всей Вселенной может скрыться, не то что от милиции… Но доступ к ней у меня есть, в моих беленьких, нежных ручках…
— Они у тебя, Лен, на мои похожие, — с удовольствием вставила Ксюша.
— Только у меня попухлее.
— Чайку, что ли, выпить теперь, — вздохнула Лена. — Дядя Валя ведь заварил — от запоя им спасается в будущем.
— Хороший чай, лучше водки, — заметила Ксюша. — Потихонечку только. И что же?
Разлили чай. Печенье отсутствовало.
— Я все возьму на себя, — начала Лена. — Как и что — не спрашивайте. К Самой зайти нельзя. Но я дам телефончик и адресок, посидите там, поговорите келейно, по-семейному с ними, а потом и Сама возникнет. Незаметно так.
— Не опасно? — тревожно спросила Ксюша.
— Обижаешь. Что ж, я своих к опасности подведу?
— Опасность, она сама по себе, а друзья и родные — они тоже сами по себе, — вздохнула Ксюшенька. — Опасность, она помимо нас идет.
— Ладно, Ксюш. Я Стасика теперь не то что люблю, но не брошу, — заметила Алла, допивая чай.
— Правда, один сучок в глазах есть, — продолжала Ленуся. — Парень один там есть. В сущности, мальчик лет шестнадцати, но тертый калач. Я попрошу — его приберут к вашему посещению. С ним встречаться нельзя. Пусть себе в другом месте будет.
— Что ж это за тип такой? — спохватилась Алла. — Его, выходит, и видеть нельзя!
— Ни в коем случае. Еще хуже, если он вас увидит.
— Ну и ну. Наверно, хорош.
— Аллочка и Ксюшенька, родные мои, только не беспокойтесь, я вас в обиду не дам, — улыбнулась Лена. — Когда еще я своих подводила? Никогда. Все будет тихонечко. Что за парнишка и в чем его беда, они сами вам скажут. Но его не будет.
— Ну, если его не будет, то хорошо. Главное, что мы будем, — ласково пропела Ксюша.
— Будем, будем!
Ксюша и Алла повеселели. Леночка просветлела, глядя на них.
— Еще скажу, — добавила она. — Если Сама не найдет, то и искать нечего. Тогда только на высшую волю положиться — и присмиреть…
Разговор об этом закончился. Но посидели еще с часок, попивая чаек и размышляя вслух о бессмертии.
— Моя кошка прямо стонет, когда я ей на ушко о смерти говорю, — заключила Ксюша. — Кошечка, а ведь тоже страдает от своей смертности.
— Мнимой, естественно, — заметила Лена.
— Однако для нее, может быть, полумнимой все-таки, — вставила Алла.
— Сергей скоро придет. С новостями, — объявила Лена.
— Но не о бессмертии же, — вздохнула Ксюша. — Нам все-таки идти пора. Ишь, как время-то пролетело за разговором о вечности. Так не заметишь, как и смерть придет.
— Бог с ней, со смертью. Не наше это дело как будто. Надо идти — идите. — Леночка встала. — Попрощаемся чуть-чуть, родненькие, и пусть будет все по-нашему.
Мутный ужас овладел вдруг Ксюшей, когда она подходила к дому, указанному Леной. Содрогалась почти. Из головы не выходил парень, которого нельзя видеть. Но Алла была спокойной. Да и голоса хозяев, к кому они шли, предварительно согласовав с ними по телефону, были на редкость мирные, даже до ненормальности мирные и обычные. Алла, увидев, как волнуется Ксюшка, стала успокаивать ее:
