Анья Хэгер прошла мимо сестры, легко притронувшись к ее плечу.
— Ничего, — ответила она. — Пусть все остается как есть, уже слишком поздно. Слишком поздно для уборки. Мы пойдем и ляжем спать, а посуду вымоем завтра утром.
Она втиснула телефон в шкаф и заговорила как можно тише:
— Ты с ума сошел, звонить среди ночи! Здесь люди!
— Послушай, что я скажу, — произнес он. Голос его прозвучал будто чужой из-за того, что он пытался оставаться спокойным и не мог. — Я не стану называть тебе никаких имен! Не спрашивай… Но кое-кто позвонил, что мне надо пойти и взять ключ у кого-то… ты понимаешь… Это один человек, о котором они беспокоятся, а пойти не могут, потому что сами далеко.
— Как ты полагаешь, — спросила она, — чей это ключ?
— Я же говорил, что ты не должна ни о чем спрашивать. Я хочу взять тебя с собой. Это ужасно важные дела.
— Снова ты что-то выдумал, — сказала Лейла. Но мальчик воскликнул:
— Нет! Нет! Это важно! Пойдем со мной, раз я прошу.
— Ну, если хочешь взять меня с собой, ладно, — ответила девочка.
* * *
Они поднялись по незнакомой лестнице и открыли дверь чужим ключом. Прихожая была забита полуоткрытыми коробками, большое зеркало в золоченой раме стояло, прислоненное к стене. Комната была большая и безо всякой мебели, с неоновыми лампами на потолке. Человек лежал на полу, голова на вышитой подушке, и тяжело дышал. То был громадный парень с багровым лицом и копной каштановых волос. Он был старый. Самое малое, лет тридцати пяти.
— Кто это? — прошептала она. — Он убит?
— Я ведь говорил, что не знаю, — ответил мальчик. — Они позвонили. Я рассказывал тебе… По телефону.
— Он умирает? — спросила она. — Ты мог перебудить весь дом. И что нам в таком случае делать сейчас?
— Позвонить врачу. Куда звонить? Ты не знаешь, куда звонить ночью?
— Нет!
Она так замерзла, что вся дрожала.
Он вышел в прихожую, повернулся в дверях и сказал:
— Тебе совершенно нечего беспокоиться. Я все улажу. — Вскоре он воскликнул: — Ноль-ноль-восемь! Я отыскал в справочнике. Написано прямо на переплете.
Девочка не ответила. Она неотрывно смотрела на огромного спящего человека, его рот был открыт, и выглядел он ужасно. Она отошла как можно дальше от него. Никаких стульев не было, но ясно, сидеть было бы неуместно.
Ральф говорил в прихожей по телефону, он взял все на себя, он нашел врача. Она позволила себе впасть в состояние абсолютной усталости, в мягкое и приятное чувство зависимости. Когда он вернулся, она подошла к нему и взяла его руки в свои.
— Что это с тобой? — раздраженно спросил мальчик. — Дело сделано. Они приедут. Я открою им дверь через десять минут.
— Тогда я пойду с тобой, одна я тут не останусь.
— Не будь смешной. Вдвоем — это будет попросту выглядеть глупо. Назойливо!
— Ты всегда беспокоишься о том, как это будет выглядеть, — сказала она. — Ну и что же, если речь идет о жизни и смерти!
Он поднял брови и, стиснув зубы, открыл было рот… Гримаса омерзения и презрения. Лицо Лейлы побагровело.
— Ты сам сказал, что это важно. Зачем ты взял меня с собой сюда? Что у меня общего с этим толстым стариканом? Что мне с ним делать?
Подняв руки, он потряс ими у нее перед глазами.
— Ты что, не понимаешь?! — воскликнул он. — Чтобы хоть один-единственный раз сделать что-то серьезное вместе с тобой!
— Не ори! — сказала она. — Ты разбудишь его!
Он начал хохотать и, прислонившись к стене, все хохотал и хохотал. Девочка холодно разглядывала его, а потом спросила:
— Ты смотрел на часы, когда звонил?
Он перестал хохотать и вышел, входная дверь внезапно хлопнула. Теперь слышалось лишь тяжелое дыхание совсем рядом, иногда оно становилось ближе, а иногда, казалось, совсем далеко.
«Подумать только, что, если он умрет, когда я одна! Почему они становятся такими ужасными, когда старятся, почему не могут устраивать свои собственные дела?» Она смотрела на него все время, пока выходила, пятясь, из комнаты. Тихонько открыла дверь комнаты и стала ждать. Вот они! Лифт остановился. Врач вошел, не здороваясь. Он был невысокого роста и казался рассерженным. Словно его потревожили совершенно напрасно. В прихожей запахло мастикой. Внимательно разглядывая узор на линолеуме, она пока тихо стояла в ожидании, когда все кончится. «Если на то пошло, я не хочу при этом присутствовать. Скверно, и непонятно, и ужасно, если так всегда и бывает, я не желаю… Все это меня не касается, это случается с другими по ночам…»
Они разговаривали в комнате. Внезапно раздался еще один голос, невнятный и зловещий, голос человека на полу. Голос, звучавший откуда-то издалека, из какого-то деревянного равнодушия. Потом вдруг он вскрикнул яростно и сердито. Девочка Лейла задрожала. «Пойду домой, — думала она. — Вот только открою дверь и уйду».
Она ждала. Они вернулись, и врач прошел мимо нее не поднимая глаз, по-прежнему с гневным видом.
— Он вызовет санитарную машину? — спросила Лейла.
Мальчик, усевшись на пол, сказал:
— Нам придется остаться здесь. Ему никак нельзя в больницу, но его будет утром тошнить.
— Ты хочешь сказать, мы останемся здесь?! — воскликнула девочка. — Я этого не сделаю.
Он сдвинул колени и обхватил их руками.
— Убирайся куда хочешь! — злобно выговорил он. — Я сделаю то, что мне велели сделать. А на все остальное мне наплевать.
Они сидели, молча прислушиваясь к дыханию человека в комнате.
— А что, если его сейчас стошнит? — сказала девочка. — Надо найти таз. Или ведро.
Мальчик, передернув плечами, положил голову на колени.
— Пойдешь со мной в кухню и посмотришь? — покорно спросила она.
— Нет! — ответил Ральф.
Она прошла в кухню и зажгла свет. Все шкафы и полки были пусты. Перед столиком для мытья посуды стояла коробка с надписью «Хозяйство», наклеенной поперек. Она вернулась обратно и проговорила:
— Там стоит запакованная коробка, но я не смею открыть ее посреди ночи.
— Вот как! — воскликнул Ральф. — Какого черта ты думаешь, что я посмею взять инструмент среди ночи!
Она посмотрела на него снисходительно и терпеливо и сказала:
Если они написали на коробке «Хозяйство», то наверняка написали «Инструмент» на другой. Может, она не заклеена.
Они нашли молоток. Поставили умывальный таз рядом со спящим. Нашли ему полотенце и одеяла.
— Как ты думаешь, может, надо погасить свет? — спросила Лейла. — Как будет лучше — светло или темно, когда он проснется?
— Не знаю! Я с ним не знаком. Этот неоновый свет — просто чудовищный, быть может, будет лучше, если темно.
— Это не так уж и обязательно, — сказала Лейла. — Если будет темно, он может подумать, что умер, или испугается, и вообще лучше все видеть.
— Послушай-ка! — произнес Ральф. — Время — четыре часа. Давай немного поспим.
Он расстелил одеяло на полу.
— Я буду спать в углу, здесь, — сказала Лейла.
— А почему ты не можешь лечь рядом со мной?
— Это неудобно.
— Это пришло тебе в голову только сейчас?
— Он! — горячо прошептала она. — Он, там, в комнате. Только представь себе: что, если он умрет!
Мальчик завернулся в одеяло и сел лицом к стене. Он сказал:
— Ты такая же, как твоя мама. — А немного спустя: — Лейла! Иди сюда, будет лучше!
Она сразу же подошла, и он накрыл их обоих одеялом. Свет в прихожей погасили, но из комнаты их окутывал голубой неоновый свет, лившийся словно из больничной палаты.
— Послушай, — сказала Лейла. — Почему ты вдруг подумал, что мы никогда ничего серьезного вместе не делаем?
— Ничего особенного. Что я сказал?! Мы не делаем ничего серьезного, только встречаемся друг с другом. Ничего нужного.
— А кому это нужно?
— Не знаю, — ответил Ральф. — Я думал, это прекрасно, что я захотел взять тебя с собой. А теперь не знаю. Давай попытаемся заснуть.
— Я не могу спать. — Она обвила его рукой и прошептала: — Быть может, ты полагаешь, что для тебя это утешение, когда я с тобой.
— Ха-ха! — произнес Ральф. — Да уж, утешение, сплошное утешение.
Она отняла руку, села и промолвила:
— Во всяком случае, это я догадалась об этом — ну, чтобы поставить ему таз.
Человек в комнате закричал во сне долгим криком, словно падал в пропасть и вот-вот должен был погибнуть. Они вскочили и вцепились друг в друга.
— Он умирает! — воскликнула Лейла. — Сделай же что-нибудь!
Мальчик оттолкнул ее от себя и зашагал оцепенело в комнату, там посмотрел на человека — тот отвернулся и подкатился к стене; одна его рука раз за разом ударяла по полу, и тут он снова закричал протяжно и жалобно.
Лейла вошла за Ральфом в комнату, она стояла в дверях и внимательно прислушивалась.
