Чуть позже ему стало не хватать маминых и папиных аплодисментов, и он уговаривал Анну пригласить к ним соседей, или самим пойти по соседским квартирам — "на гастлоли"! Александр ухохатывался, рассказывая своим сослуживцам, какие неожиданные способности открываются у его сына, но Анне было не до смеха. Она теперь всё больше и больше вглядывалась в лицо ребёнка, которое и так знала до мельчайшей чёрточки, пытаясь найти в нём хоть малейшее сходство с мужем. В то же самое время она ужасно боялась найти в нём совсем другие черты…
К счастью, Дима ничем не напоминал Виталия, и это немного успокаивало Анюту. Вместе с тем открывающиеся таланты ребёнка не давали покоя — мать Виталия была актрисой, очень хорошо пела и играла на музыкальных инструментах.
А, вдруг, Димкин отец вовсе не Саша?.. Да, у него отцовская улыбка, и это пятно… Но кто знает?! Когда-то Виталий привлёк внимание Анюты тем, что чем-то напоминал её собственного отца, а, значит, в общих с ней чертах могут прятаться и черты Виталия…
"Нет… это невозможно… Дима — Сашин сын, сомнений быть не может".
И, всё-таки, за убеждённостью нет-нет, да проскальзывали сомнения… сомнения и страх, что всё это может оказаться правдой.
Иногда эти сомнения оседали на дно души, иногда накатывали волной… Аня гнала их от себя, глядя, как сын и муж улыбаются ей одинаково… Но сомнения всё равно возвращались, принося с собой мучительные воспоминания.
— Мама, ты ещё не ложишься? — сын заглянул в кухню.
— Сейчас, помою посуду, и лягу. А что? Ты чего-нибудь хочешь?
— Нет, — усевшись за столом, Дима положил перед собой локти и поднял на мать синий взгляд, — я хотел спросить…
— Спрашивай, — отвернувшись от раковины, Анна улыбнулась сыну.
— Мы всегда будем жить в одной комнате?
— Пока не знаю… — женщина слегка замялась, — Но надеюсь, что нет. А что?
— Да так… ничего… просто я хотел попросить, чтобы вы подарили мне на день рождения пианино.
— Пианино? — Анна задумчиво вытерла руки кухонным полотенцем, — ты знаешь, я уже думала об этом…
Пианино было давней мечтой сына, но исполнить её за все годы так и не удалось — сначала Дима был слишком маленьким, а потом у его родителей элементарно не было денег на такую серьёзную покупку.
Единственное, что они могли сделать для развивающегося музыкального таланта сына, это договариваться о частных уроках с преподавателями музыки в тех школах, где до этого работала Анна. И лишь на предыдущем месте жительства Димка, наконец-то, поступил в настоящую музыкальную школу. Теперь же обучение должно было продолжиться здесь, в новом городе, и инструмент, действительно, был необходим. Все его преподаватели в один голос твердили, что у мальчика уникальные музыкальные способности, абсолютный слух и хорошие вокальные данные. И, если с вокалом пока приходилось подождать — по причине ломки голоса, то с остальные таланты нужно было серьёзно развивать уже сейчас.
— Но здесь его будет некуда поставить… Да?.. — сын смотрел вопросительно, но с надеждой на отрицательный ответ.
— Ничего, — кивнула Анна, — куда-нибудь поставим. Завтра я поговорю с папой, мы посмотрим по деньгам… Возможно, что не будем ждать твоего дня рождения.
— Правда?! — глаза сына засветились радостью, — Мам, спасибо!..
— Пока не за что, — Аня обняла сидящего на стуле мальчика и поцеловала в тёмно-русую макушку, — главное, чтобы ты не забросил потом занятия.
— Ты что, мама! — Димка аж вытаращил глаза, — Я не заброшу! У меня же… подожди, я сейчас…
Выскочив из кухни, сын тут же вернулся со школьным ранцем в руках. Поставив его на стол, достал из недр нотную тетрадь, открыл и положил перед матерью.
— Что это? — Анна удивлённо рассматривала испещрённый знаками нотный стан, — Баллада…
— Да, это баллада… — Дима торопливо листал тетрадь, каждая страница которой была исписана нотами, — И вот — ещё… и ещё… Это мои баллады…
— Подожди… — удивление сменилось на откровенное изумление, — Это что… твои баллады?!
— Да, — сын с готовностью кивнул, — мои.
— Когда ты успел… А, главное, где?!
— Я ещё там… в прежней музыкалке… Вообще я давно их сочинил, но репетировать стал недавно, и ноты записал недавно. Павел Николаевич посмотрел, сказал, что талантливо…
— Павел Николаевич… — от изумления Анна сразу не могла вспомнить, кто такой Павел Николаевич, — Ах, да… это твой преподаватель…
— Да, — Дима снова охотно кивнул, — ты его видела… Я ему сыграл, он послушал, сказал, что хорошо, и ещё не мог поверить, что я раньше сам изучал музыку… Я вам пока ничего не говорил… Хотел сыграть на новом пианино… ну, если бы вы мне его купили…
— Мы купим… — Анна прижала к груди голову сына, — Мы обязательно купим!
— Папа согласится? Я слышал, что ему сейчас деньги будут нужны…
— Согласится… — Анна в знак согласия прикрыла и вновь открыла веки, — Обязательно согласится!
— А ничего, что у нас одна комната? — по тому, как загорелись его глаза, можно было догадаться, что этот вопрос Дима задал скорее из вежливости, заранее зная, каким будет ответ.
— Ничего… — Анна снова прижалась губами к его макушке, — Главное — твой талант. А мы — твои первые слушатели…
* * *
Международный женский день было решено отмечать в ресторане, принадлежащем Леониду Лапину. Стол для своих друзей Леонид распорядился накрыть в небольшом банкетном зале. Из присутствующих были лишь Морозовы всем семейством и сам Лапин с Милой и Кристиной.
Как ни старалась Анна, собираясь на торжество, но перещеголять Людмилу Лапину оказалось делом невозможным. Мила была женщиной скромной, тихой, но бриллианты в ушах и на пальцах так играли в свете хрустальных бра, что полностью компенсировали излишнюю скромность своей хозяйки. Одета Мила была по последнему слову европейской моды, так, что Анюта в своём, считавшемся дорогим, костюме всё с того же вещевого рынка, почувствовала себя не в своей тарелке. Точно так же она чувствовала себя днём раньше, присутствуя на праздничном учительском банкете, сравнив, увы, не в свою пользу, выходные наряды женского преподавательского состава.
Анна впервые в жизни испытала недовольство своим внешним видом, когда увидела, какие украшения имеются у её новых коллег… теперь же, оказавшись в узком дружеском кругу, она вновь ощутила смущение… Бриллиантов у неё никогда не было, а единственная золотая цепочка с кулоном на фоне дорогущего ожерелья Людмилы казалась ей теперь дешёвой бижутерией…
Муж не обращал внимания на смущение Анюты, но, не в пример ему, Лапин понял всё сразу. Он весь вечер бросал на неё недвусмысленные взгляды, окончательно вгоняя в краску. Казалось, что он не обращает внимания ни на собственную супругу, ни на дочь, ни на Александра с Димой.
Пригласив Анну на танец, Лапин неожиданно наклонился к её уху.
— Я не устаю тобой любоваться…
— Странные речи в присутствии жены… — чувствуя, как лицо заливается краской, Анюта попыталась отшутиться.
— В них нет ничего предосудительного, — тихо рассмеялся Леонид, — разве плохо любоваться женской красотой? Тем более, со стороны…
— Скажешь тоже… — Анна едва прятала довольную улыбку, — Восьмого марта все женщины красивые.
— Восьмого — возможно… но вот в остальные дни настоящих, красивых, уже меньше… Я теперь знаю ещё одну…
— Кого же?.. — решив подыграть, Анна лукаво улыбнулась.
— Угадай…
…Она даже не заметила, как сама начала отвечать на его игру… Леонид был импозантным молодым мужчиной. Видной внешности, выше среднего роста, он смотрел довольно дерзким, серым взглядом, будоражащим женские инстинкты… Он как-то незаметно вошёл в жизнь Морозовых, то и дело помогая советами, делами, сопереживаниями… Казалось, он готов был решить все их проблемы, возникающие после переезда на новое место жительства.
Александр был искренне благодарен школьному товарищу, полностью доверяя ему свои планы. Он даже не обращал внимания на то, как Лёнька поедает глазами его любимую Анюту…
…Анна опомнилась, когда стихла музыка. Ей вдруг стало неловко, что она так раскокетничалась с чужим мужем, и, усевшись вновь за стол, бросила осторожный взгляд на Милу. К счастью, та была заняла разговором с Александром, и, казалось, совершенно не смотрела ни на мужа, ни на Анюту…
— Дядя Лёня, а можно я сыграю?.. — Дима, который весь вечер не сводил глаз со стоявшего в углу пианино, наконец, набрался смелости задать вопрос.
— А ты можешь?.. — Лапин удивлённо уставился на мальчика, — А ну, давай… сбацай чего-нибудь!
Торопливо пройдя к инструменту, Димка уселся на стул и открыл крышку… Немного пробежавшись по клавишам, на несколько мгновений затих, потом взял первый аккорд…
