И в этот момент я понял, что, еще не сказав ни слова, не начав объяснения, ничего не сделав, я проиграл, проиграл безнадежно. Но одно дело – понять. Это еще ничего не значит. Человек – крупный специалист по созданию иллюзий.
Потом было все. И объяснение, и ее покровительственная улыбка, и серьезные мысли о самоубийстве, и болезнь (честное слово, настоящая болезнь, с высокой температурой и бредом. Врачи говорили: ангина. Я один знал правильный диагноз), и постыдное существование в качестве так называемого друга Аллы, точнее, пажа. Было еще очень многое. И кое-что я, наверно, еще расскажу. Но в тот момент, при первой нашей официальной встрече, я понял, что все будет плохо. Правда, я тогда не знал всего, что будет. И, может, если бы какая-нибудь фантастическая машина перенесла меня на много лет в будущее, то я увидел бы такую сцену.
Я, грязный, потный, в промасленной спецовке, выхожу из магазина с Колькой и Петькой. Сегодня опять подхалтурили, купили бутылку на троих, а Петька набрался еще с утра. И вот мы выходим на шоссе и что-то весело говорим, и вдруг скрип тормозов, и у обочины, рядом с нами останавливается «Москвич», и за рулем сидит Алла.
«Привет», – говорит она.
«Привет», – говорю я.
«Ну, как жизнь?» – говорит она.
«В порядке», – говорю я.
«Ну, привет», – говорит она.
«Привет», – говорю я.
И ребята смотрят на меня как ошпаренные (такая девочка, думают они, и как одета, бывают же счастливцы, которые с ней, но она не для нас, дочь или жена академика, или сама мотается по заграницам, но такая девочка, откуда Руслан ее знает, – наверно, делал профилактику машины у ее отца, – но все равно ему повезло, такая девочка!). Вот что они думают, хотя молчат, но я-то их знаю. И мы идем на станцию, потому что надо менять колеса одному частнику, и говорим: хорошо, что успели в магазин, а Петька – дурак, что пьет с утра, так загнуться можно.
«Ничего, пройдет, – говорит Петька, – ну, а все-таки кто эта девочка?»
«Эта? – Я невольно делаю паузу. – Моя бывшая жена».
Вот идет высокая, очень стройная, очень молодая девушка. Вы отмечаете про себя, что она здорово одета и ноги у нее прямые, чулки дорогие, капроновые, туфли на высоких каблуках. Она прямо и уверенно глядит перед собой своими невинно-голубыми глазами. Она прошла мимо, и десятки мыслей проносятся в вашей голове. Вам представляется, что она спешит на веселую вечеринку или, может, романтическое свидание в парке у клумбы гладиолусов. Или просто идут воспоминания, как говорится, давно прошедших лет, и вы, старый, больной человек, смотрите вслед этой девушке и думаете: вот так идет молодость.
И много хороших чувств пробуждает в вас эта случайная встреча. Отлично, теперь продолжайте свой путь, не вздумайте следовать за девушкой. Иначе могут пропасть и романтика и красота. Вдруг девушка проведет весь вечер в душном зале, где будет скучно и нудно танцевать польку-бабочку под оркестр пожарников? Ей-богу, ступайте лучше своей дорогой, с вас вполне достаточно, что вы вдохновились появлением прекрасной незнакомки.
Но в семнадцать лет я не знал всего этого, и что мне только ни представлялось, когда я наблюдал, как вечером Алла, нарядная и взволнованная, спешит куда-то из дому. Какие только кошмары не снились мне потом по ночам!
А сколько страданий мне приносили совершенно невинные вещи, например, обещание Аллы зайти ко мне днем домой. Ей это нужно, я должен помочь по истории.
У меня уже заготовлен легкий, небрежный разговор (в меру остроумный, но с намеками) и раскрыты нужные страницы книг. Ждешь. Через два часа уходишь на улицу (дверь не запираешь, на столе записка). Через полчаса возвращаешься. Подходишь к собственной двери. Сердце попеременно ударяет то в пятки, то в затылок. Естественно, никого. Твердо решаешь послать все к черту. Но через двадцать минут звонишь. Аллы нет дома. Ждешь. Вздрагиваешь, когда хлопает дверь на лестнице. Берешь себя в руки: все, пора рвать, хватит терпеть издевательства.
На следующий день, взмыленный, прибегаешь после уроков. Ждешь. Потом приходишь к выводу: все кончено. Если придет, – извинишься и вежливо выпроводишь. Баста! И никогда не будешь звонить и никогда не будешь встречаться.
На третий день ползаешь по стене. Звонишь. Алла у телефона. Привет, привет! Шутливый упрек, дескать, так тебе и надо. Она разговаривает как ни в чем не бывало. Опять она победила.
На рынке в Коптеве я купил заезженную пластинку «Зачем?». Кручу ее с утра до вечера. Серьезная классическая музыка меня уже не интересует.
И так проходит зима, и на весенних бульварах гуляют парочки, и в темных аллеях целуются, а ты уже плюнул на медаль (какая медаль, если вытягиваешь только на четверки; люди грызут науку, ты же раскрываешь книгу, а глаза в потолок!). Что будет впереди? Хорошо, что есть ребята. Хорошо бы нам поступить в один вуз. Но вряд ли. Всех тянет в разные места. Неужели мы так и разбежимся? И кончится наша дружба? Не может этого быть. Как они мне нужны все! А кем ты хочешь стать? Не знаешь. Все смутно.
А в голове звучит приторный голос певца: «Зачем смеяться, если сердцу больно?» Смеяться полезно, физиология, а сердце – это просто насос для перекачки крови. Оно не может ничего чувствовать. Медицина. Факт. «Зачем встречаться, если ты грустишь со мной?» А как же? Ведь теперь я не просто Руслан Звонков, ничем не примечательный десятиклассник, а юноша с прошлым. Может быть, лет через сто ты станешь генералом или профессором, всеобщий почет и уважение. Тогда никто не вспомнит, что ты был маленьким, некрасивым мальчиком. Но это будет лет через сто. А сейчас? Нам ли ходить и вздыхать о красивых девушках? Зачем?
Классическая обстановка для свидания влюбленных. Двенадцать ночи, пустое парадное, тусклая лампочка (но ее вполне достаточно, чтобы различать выражение лица собеседника). Алла и я. И впервые я чувствую: все, что я говорю, интересно для Аллы, и она ждет каждого моего слова. И я не смотрю на нее умоляющими глазами, не заикаюсь. Я бодр и находчив, независим и остроумен.
АЛЛА. Руслан, а почему именно вы мне это говорите?
Я. А почему бы нет? Мишка – мой друг, вы ему нравитесь, и он нравится вам, не качайте головой, я же все знаю.
АЛЛА. Допустим. А как же вы сами?
Я (небрежно). Подумаешь, я вас любил, возможно, еще кое-что и осталось, но это юношеское увлечение, с кем не бывает. А надо мыслить реально. И потом ради товарища я на все готов. Завтра в семь Мишка ждет вас у памятника Гоголю.
АЛЛА. Руслан, вы серьезно?
Я. Ничего себе, нашел время шутить. На что я могу рассчитывать? Предложить вам дружбу до гроба? Сделать вам официальное предложение? Не пожимайте плечами, я и так догадываюсь, что вы не сгораете от безумного желания целоваться со мной. (Алла смеется.)
Я. А тут, я вижу, два человека, словно созданных друг для друга, тихо страдают. Ладно, ладно, это я не про вас, а про Медведя, и нечего хихикать.
АЛЛА. Руслан, признаться, я первый раз встречаю такого парня, как вы.
Я. То ли еще будет. У вac жизнь впереди. А мне лично последнее время нравится ваша подруга Катя.
АЛЛА. Я боялась, что вы будете устраивать мне сцены, а теперь… Честно говоря, Руслан, вы мне нравитесь, ну не так, а просто, как хороший парень.
Я. Я вообще человек со странностями.
АЛЛА. Ладно, передайте Мише, что я, может быть, приду. Но чтоб он не задирал нос.
Я. Что вы, он такой скромный мальчик.
АЛЛА. Руслан, вы очень хороший.
Я. Приятно. Первые добрые слова. Если когда-нибудь вам будет плохо, Алла, я как старый товарищ к вашим услугам.
АЛЛА. А вы веселый парень. До свидания, Руслан.
Мы обмениваемся церемонным рукопожатием.
Я иду по ночному бульвару, чистому и пустому, словно после наводнения; жизнерадостная мелодия звучит в моей голове, под эту мелодию мы с Аллой миллион раз танцевали в моем воображении, и все ее мальчики, и мои соседи, и ее подруга Катя смотрели, пораженные, на нас; или нет, еще лучше, на всех танцевальных вечерах Алла отказывала всем красавцам района, и те, пристыженные, расползались по углам, а она… («бух, бах, таррарах, я в костюме королевских пиратов, со шпагой на боку: дорогу, идет Руслан Звонков»)… а она танцевала только со мной; или нет, еще лучше, к школе (последний экзамен за десятый класс) подъезжает «ЗИЛ», и оттуда (торжественная линейка учеников плюс педсовет) небрежно и в развалочку выходит Руслан Звонков под руку с Аллой: «Привет, Пятерка, мы решили пожениться, можешь поздравить…» Интеллигентная старуха (теперь ночной сторож на бульваре) погрузилась в сладкие воспоминания прошлого (а может, в подсчет денег, вырученных на штрафах), молодец, Руслан, сила воли, железная выдержка, таких берут в разведку… если бы еще Алла вела себя иначе, если бы у нее задрожали губы, если бы она прошептала: «Не надо, я поняла, я люблю только вас, не хочу никаких свиданий с Медведем» (последний вариант, ты еще на что-то надеялся, признайся!). Поливальные машины на крыльях водяных струй, чем не сказочные существа… привет, зачем хулиганить, ничего, принял легкий душ, полезно… переулок, как движущаяся сцена, лучи прожектора выхватывают некоторые эпизоды: вот Руслан Звонков вместе с Пятеркой на фоне тайги (бутафорские деревья, картонные камни) открывают месторождение золота; вот Руслан Звонков в большом кабинете (замминистра, красивая секретарша) вызывает на ковер Медведева: «Миша, не надо слов, я тебя перевожу в Москву, назначаю своим референтом»; вот в «Правде» два портрета крупнейших физиков-лауреатов – Александра Чернышева и Руслана Звонкова; вот волейбольный матч на первенство Союза, финальная встреча, смотрите, какие пасы дает Майорову третий номер Звонков; а вот и подмостки настоящего театра, актеры раскланиваются, в главных ролях Бутенко и Звонков, …не надо аплодисментов, ведь единственный зритель Алла уже давно дома, репетирует у зеркала завтрашнюю встречу в семь у памятника Гоголю, …вот твой дом с облезлой штукатуркой, вот несколько стершихся ступенек, вот твоя дверь (улица-выставка огромных шкафов, все разложено по полочкам, сейчас раскроется дверца твоего ящика, и ты будешь пристроен и занесен в карточку под определенным номером) …спектакль окончен, Руслан Звонков уходит со сцены, надеюсь, человеком взрослым и реально мыслящим.
