На Руси было много "кощеев" и только сказочный был убит героем из народа. Все другие, вполне реальные, поступали наоборот и всегда первыми расправлялись с героями.
"Родной и любимый кощей" "силой гениальности своей приведший Россию к революции", как и сказочный, оказался на поверку смертным. Непонятной, непостижимой, запредельной мудростью веет от древней сказки: "хотя ты и бессмертный, но всё же не заблуждайся…"
Когда "наш любимый и гениальный" умер не от рук добра молодца, а как раз совсем наоборот, то мы, не имея инструкций о том, как его "увековечить в сердцах и памяти народной", всё делали по наитию. Все наши "великие созидания по наитию" всегда вершатся с "зада наперёд"… Вот и тогда, вместо того, чтобы найти приличный дуб у "моря-окияна", и повесить на нём сундук с останками нового Кощея, мы забыли рекомендации сказки и пошли совсем в другую сторону. Заблудились настолько, что позволили "в стольном граде Руси великой", на главной её площади соорудить "сундук" во много раз больший, чем нужно было "для вечного пребывания" останков "бессмертного". С первых минут сооружения видимого саркофага "вождю", в обществе зародилась тайная, "подпольная" крамола:
— А не слишком ли много будет ему такое?
— Вы что! Разве можно "гения" зарывать в землю!? Чем он тогда отличается от всех прочих? — крамола была маленькая, незначительная, и состояла всего-то из нескольких личностей-"бактерий" на всём "здоровом теле СС" (сокращённо: "страны советов").
Но если в "организме" есть хотя бы одна "бактерия сомнения", то весь организм здоровым считать нельзя. У медиков такие представления бытуют. У финансистов они другие: "миллион без копейки — не миллион"! Властолюбивые проходимцы о рождении крамолы знали, и всеми имеющимися возможностями её подавляли. Силу и зловредность любой инфекции биологи определяют так: "или она полностью, до последнего микроба, уничтожается в "здоровом теле отечества", или остаётся дремать до поры". Мысль-инфекцию "закопать, к чёртовой матери, самую большую беду России в землю!" оказалась неуничтожимой.
Но и до сих пор мы ждём, как и прежде, "добра молодца", который смог бы нам внятно ответить на вопросы:
а) "за каким хреном столько лет в "сердце родины" покоился наш "кощей"? Что, или какую пользу извлекла Русь от многолетнего хранения трупа?
б) и когда вы отмените "многобожие"?
Обстановка с "сердцами" на сегодняшний день известна и понятна, но никого она не волнует. Издавна "Сердцем Руси" в приказном порядке было велено считать столицу. На сегодня "столичное сердце" очень старое, изношенное, отравленное всеми ядами, какие только есть в природе. Оно всегда было эгоистичным, а временами — подлым, и "в лучшей своей части" плохо перекачивающее по "Руси великой" "финансовую кровь" сердце.
"Сердце" столицы — её главная площадь, хотя многие жители стольного града с этим не согласны и называют различные места города, претендующие на звание "сердца". Но это дело вкуса и пристрастий каждого жителя столицы в отдельности. У "столичных" граждан "сердце" имеет право находиться там, где наиболее удобно его обслуживать: в голове, в груди, в штанах, в желудке и в пятках. Граждан, прибывающих в столицу из других мест на заработки местонахождения "столичного сердца" вообще не волнует, не интересует и не касается. Оно может и вообще отсутствовать и на сегодня такое отсутствие пороком не считается. Не так уж и плохо для "бессердечного".
Основная масса "периферийных" граждан до сего дня продолжает заблуждаться в том, что главная площадь стольного града продолжает оставаться "сердцем" их отечества. С некоторой поры в сознании неизвестной части жителей стольного града, а равно и периферийных граждан, стали появляться сомнения в точности перечисленных выше "кардиологических" раскладов. На этой почве случился раскол: одни и до сего дня продолжают, до "сердечной боли", почитать останки "кощея" на главной площади за святыню, другие готовы безвозмездно и голыми руками разнести в пыль и прах сооружение из гранита цвета запекшейся крови. Третьи призывают примириться почитателей содержимого саркофага и с его противниками, но примирение не происходит по известной причине: не могут согласовать рецепт примирения. Создавшаяся ситуация вдохновляет написать сценарий нового фильма со старым названием: "Нет мира под оливами!"
Но как бы там не было, а сундук-мавзолей и до сего дня стоит в "сердце отечества", и разобрать его в ближайшее время не "представляется возможным по политическим соображениям". В сундуке не по чести лежит, если пользоваться польским языком, "lalka": кукла. Иначе: наш "вечный и дорогой" "кощей бессмертный".
С момента торжественного помещения трупа в мавзолей и началось наше проживание в саркофаге. Усыпальница для трупа виделась её создателям символом "вечного и правильного держания руки на пульсе Истории".
Наиболее "преданные коммунистическому учению" граждане награждались металлическими жетонами, именуемыми "орденами и медалями" с изображением в "профиль" "бессмертного". Обойдённые наградами о "щасливцах" говорили так:
— Товарищ Питейкин — большевик и "орденоносец"! — а в это время извечные "враги отечества" "простые, понятные и великие слова" о тов. Питейкине заканчивали
другими, тайными, "эзотерическими" словами: "трупоносец" ты и сын суки"!
Сколько было всего "трупоносцев" и "трупопочитателей" в отечестве нашем — статистических данных у меня нет.
А тогда одним сооружением саркофага "вождю мирового пролетариата" умные проходимцы не ограничились и пошли далее: стали изобретать мифы о содержимом саркофага. Понимали, прохвосты: "саркофаг, пусть и с начинкой, но без мифов, "в сознании трудящихся" выше сарая для хлама не поднимется"!
Мифы о "вожде" сочинялись разные, но в основном — "прекрасные". Также нет у меня данных и по количеству слабоумных в отечестве нашем, кои верили "всем сердцем" в мифы о "вожде". Беда России и до сего времени заключается в том, что она, не задумываясь, позволяет вертеть собой в разные стороны любым проходимцам. Совсем недавно понял, почему такое у нас происходит: проходимцы-то все поголовно "наши" и "свои"! Порядочные люди в России всегда сторонились власти, избегали, и отказывались от неё. Это одна из многих загадок Руси.
Древние, "первоначальные" проходимцы, зачинатели "всего и вся", понимали: останавливаться, даже и совершении мерзостей, нельзя! Если остановиться "в совершении вразумления", то вразумляемые могут задуматься…. И, задумавшись, могут приступить к каким-либо действиям…могут сделать что-то не совсем нужное им…
Застой в деяниях, какими они не будь, всегда является причиной "потери всего достигнутого". Очень похоже на "потерю квалификации", и чтобы такое не случилось, проходимцы брались за обработку "молодого поколения". От молодых вначале требовали малые деяния, детские и неосознанные, но с возрастанием, в доказательство "любви к вождю", деяния требовались соответственно возрасту, вплоть до "полной отдачи" всего! Даже и жизни, "если родина потребует". И требовалось… "Отдача жизни за учение вождя революции" стояла на первом месте и расценивалась по высшей категории. От всех требовался "сердечный трепет" при упоминании саркофага с куклой, а кто не испытывал такого трепета — тот был явной "контрой" и заслуживал немедленного уничтожения! Такой "выявленной контре" вначале "по-хорошему" предлагалось поменять плохие заблуждения о "вожде" на хорошие. Если "контра" упорствовала и продолжала "гнуть своё" — подписывала себе смертный приговор и ликвидировалась, "как класс". Высоко ценилось "перевоспитание контры", если "раскаявшийся вчерашний враг" публично признавался в грехе и кланялся трупу:
— Гляди-ко, покаялся! — о случаях "победы учения вождя над сознанием врагов" долго трубила печать.
Путаница в поклонах жива и до сего времени: если кланяться только "вождю", то необходимо знать, для чего такое делать; если почитать только его "учение", то саркофаг на главной площади стольного града в таком случае оказывается лишним.
Чему отдать предпочтение? Тем идеям, что когда-то в неограниченном количестве генерировал нынешний труп? Или ограничиться всего лишь почитанием его законсервированного тела? Две позиции одновременно нормальному человеку не осилить. "Вот в чём вопрос"! Я имею в виду гениальный мозг "вождя мирового пролетариата", а ни что-то другое. С той поры так и повелось: когда заходила речь о содержимом мавзолея, то требовалось соблюдать благоговейное молчание. Это было нормой для каждого из нас. Не меньше! Чувства сверх нормы — пожалуйста! Выражением чувств "сверх нормы" могли быть чистые слёзы о "безвременной смерти великого вождя!"
"Камень — на камень,
кирпич на кирпич,
умер наш Ленин,
Владимир Ильич!"
— что "умер наш Ленин Владимир Ильич" — понятно, все когда-то умрём. В момент смерти "вождя мирового пролетариата" никто и не подозревал, что в будущем появится такое оружие, кое может устроить смерть всем и враз. Будущее не предсказуемо, а наше — особенно.
