Потом мы утащили коллекционное «Шато Лафит Ротшильд» из хозяйского бара и распили всей толпой на кухне, из чайных чашек. Традиционно обсудили эволюцию российского политического режима и сравнительные достоинства телефонов Nokia и Sony Ericsson – причем Тимур с Капышинским снова чуть не подрались.
– Друзья мои, а теперь внимание-внимание! – томно изрек Митя. – Судя по исследованиям, у нас тут проблемы с психоэмоциональным фоном. Говно жизнь у электората, одним словом. И чего-то грустит наш электорат... Так что параллельно с агитацией запускаем поддерживающий проект. Кодовое название «Я люблю жизнь». Что-нибудь вроде «Болен СПИДом с бодрым видом!» Праздники! Фейерверки! Конкурсы! Модельеры и телезвезды! Мы за групповой секс! Пиво и шашлыки каждому сибиряку и северцу!
– И групповой секс будет? – деловито уточнил Николай.
– Нет, – опечалился Митя, – это метафора. Будут Дима Билан, Елка, братья Гримм, девочка Глюкозка, снова беременная Алсу... Вот думаю, может, Эминема позовем?
– С хуя ли загуляли? – ошарашенно спросил Капышинский. В переводе на дипломатический язык это означало: «А не выйдем ли мы из границ бюджета предвыборной кампании, пригласив всю высокооплачиваемую российскую попсу?»
– Гуляем! – беспечно махнул рукой Гарик и потянулся за текилой. – Не каждый день преемника выбираем. Кремлю от проекта чистая выгода – народная любовь на далеких окраинах, все танцуют и поют, и семечки плюют.
– Тогда давайте позовем «Ундервуд»!
– Или Юлю Савичеву, – застенчиво сказал Николай и от смущения откусил лимон вместе со шкуркой.
Домашняя вечеринка узким кругом, по всем признакам, набирала обороты. Тимур уже собирался звонить Виолетте и приглашать ее на секретное ночное совещание. Гарик с недопитой бутылкой текилы и солонкой отправился выяснять, на какую кнопочку нужно нажать, чтобы включить сауну. Капышинский мирно дрых носом в винной лужице. «Летящей походкоооой! Ты вышла за водкоооой!» – вопили Коля с Митей, приличные, казалось бы, люди, искупая неверный мотив энтузиазмом.
Отлично.
В последний раз, когда мы пили в общем составе, в одном симпатичном городе на Волге, Гарик наутро забыл надеть носки, идя на совещание к заказчику, а я чуть не опоздала на самолет и к тому же забыла в этом вертепе ключи от собственной квартиры.
– Заметь, Васька, пятеро мужчин в доме, а мы по-прежнему одинокие женщины.
– Четверо. Четверо мужчин и Митя, – уточнила Васька и обняла ножку стола, потому что была не трезвее остальных. – И когда это мы успели наклюкаться, как зонтики?..
– Тьфу, заррраза, так и пройдет вечер без пользы для души! А хочется с природой соприкоснуться, погрузиться в ее лоно... то есть чрево...
– Васька! Мы – клопы. Мы еще не видели великой сибирской реки! Ну-ка соберись, тряпка! Ну что ты расползаешься, как листовка!
Васька вяло отбивалась. Отказывалась обувать туфли. Зачем-то взяла тапки Тимура. Потом помню только машину и отсветы на шоссе.
– Ямщик! – кричала Василиса. – Отвези нас по ленинским местам! В шалаш!
– Хлопай ресницами и взлетааай! – пронзительно орала я. – Что значит – не было Ленина?! Я чую его запах! Тогда Пришвин! Вези нас к Пришвину, извозчик!..
Ночь размазывалась. Васька тихонько и очень деликатно наблевала в машине. Мне казалось, шофер тоже искренне веселится. Потом река окружила нас – кажется, отовсюду одновременно. Тяжелая и гладкая, как цеховая труба, она была воплощением всего великого и чудовищного в нас.
Не помню, как мы спустились к воде. Не помню. Не помню ничего.
– Я рыба, – заявила Васька, нетвердо переступая в тапках Тимура по камням. – Нет. Я океан, и рыбы у меня внутри.
Порнографически бледнел рассвет, а с ним возвращались чувства времени и пространства, замещая пьяную лирику.
– Пойду писять, – хмуро заявила я, разглядывая черные кусты у воды и осознавая, что шофер давно и несомненно уехал.
– И я! Какого черта ты не проследила за моей обувью?! Я не могу свободно дышать в этих лаптях!
– Тут наверняка змеи...
– Подвинься, ты сейчас обоссышь тапки Тимура!
– Васька! Да не журчи ты так громко! Это что за звук?!
Мы застыли без штанов, как перепуганные кошки, и слушали.
Шаги.
И голос. Человеческий. ГОЛОС ПЕРЦЕЛЯ.
– Андрей Вячеславович, я не понимаю... вы мне полчаса объясняете, что никакого проекта «Преемник» не существует? С тем же успехом вы можете сказать, что не существует рассвета и заката. Или меня, или вот этих кустов... Вы в своем идеологическом отделе можете дофилософствоваться до чего хотите, но это, извините, бред!
– Егор Сергеевич, успокойся, – отрезал Курочкин. Ну конечно, Курочкин! Кстати, у него обаятельный голос, у старого интригана, мягкий и порочный. – Посмотри на воду, подыши, где ты в Москве подышишь... Я говорю – хорошо бы, если бы этого проекта не существовало. И это пока в наших силах.
– Объясните...
– Объясняю. Петров – человек слабый. Петров – человек зависимый. Он – марионетка, и сам понимает это лучше других. Поэтому у него всегда такой скучный вид. Он не хочет быть президентом, и я, между нами говоря, прекрасно его понимаю. Мирный человек, хороший исполнитель. Подумай, Егор, что лично ты приобретаешь и выигрываешь, если Петров станет президентом? Да ничего. В лучшем случае премию. А что страна получает, если Петров становится президентом? Даже меньше, чем ты.
– Не пойму, к чему вы клоните.
– Егор, те люди в Кремле, которые несколько лет двигали в президенты Петрова, – они, как ты знаешь, не единственные, кто может на что-то влиять. Есть другие группы влияния. Тебе это известно как никому другому, так что я с тобой не собираюсь играть в прятки. Просто ответь мне, вот здесь и сейчас – ты готов работать на то, чтобы пришли в Кремль люди, стоящие за Петровым? Все эти банкиры с нацистским душком...
– Ваша речь, Андрей Вячеславович, похожа на дешевую разводку. За другими претендентами тоже не ангелы стоят. Группировок в Кремле не так много. Реальных ставленников у них тоже не так много. И что-то я не припомню среди них принцев Гамлетов.
– Гамлеты в наше время, сам понимаешь, фигуры нежизнеспособные. А насчет группировок... Ты уверен, что все знаешь? Уверен, что нет сообществ, объединенных чем-то, кроме минутных политических амбиций и желания повыше вскарабкаться? Какой-нибудь Ложи принятия решений?
– Странноватый вопрос...
– Егор, это не первый раз, когда мы с тобой работаем вместе, в связке. Я тебя использовать втемную не собираюсь и подставлять тоже. Есть люди в Кремле, достаточно информированные, достаточно влиятельные, и они заинтересованы в другом преемнике. Объединяет их не политика. Я бы даже сказал, это историческое объединение.
– Предположим, вы мне не сказку тут рассказываете. Кто этот «другой преемник»? Раскрученная фигура?
– Вполне. И я тебе ее назову. Нет, не здесь и не сейчас. И, скорее всего, она тебе покажется не идеальной. Потому что – ты прав, Егор Сергеевич! – нет принцев Гамлетов среди наших политиков, над этим нам еще работать и работать. Но с ним может произойти некая метаморфоза за эти месяцы...
– Метаморфоза?.. – уточнил Перцель. – Какая метаморфоза? Я ничего не понимаю, Андрей Вячеславович. Как можно... Да и главное – кто, если не Петров? Демократы? Самоубийственно. Все, на что они способны, – это истерики. Скоморошные радикалы? Коммунисты? Еще более самоубийственно, и вы знаете почему. Вы же сами работали со всем этим. Я вам, конечно, доверяю... но, Андрей Вячеславович! Мы с вами не в общественной организации «Солнышко» работаем. Велась работа по проекту «Преемник», деньги выделены, и я за них отвечаю. Какой у меня резон ставить под удар свою репутацию и работу?
– Егор Сергеевич, а ты никогда не задумывался о более спокойной работе? И более интересной? Уйти, например, на должность замминистра экономики и финансов в правительство?..
Повисла натуральная, не театрализованная пауза.
– Интересно девки пляшут... – пробормотал Перцель.
– Пойми, Егор, тут нет никакого заговора, и переворота тоже нет. Я тебя не подкупаю. Переманиваю – может быть, но тут уж я в своем праве. Ты не офицер лейб-гвардии, а Петров – не наследник короны Российской империи. Никто из нас клятву верности ему не приносил. И мы не просто можем, я бы сказал, мы должны сделать эти выборы не безальтернативными, а вполне альтернативными. В пользу людей, которые не продадут Россию под шумок. Конечно, сейчас, под шумок, можно провернуть любую аферу. А шумок будет такой, что мама не горюй!
– Андрей Вячеславович, мне нужна информация. Чего хотят люди, о которых вы мне тут рассказываете? Кого они хотят? Какие деньги за ними стоят?
Голос Перцеля звучал глуше. Мы стремительно трезвели и выворачивали уши наизнанку, сжавшись в позе эмбриона на грязных камнях.
– Не понимаю, если все это глобальный отвлекающий маневр, зачем разворачивать штаб, зачем приглашать этих консультантов? В конце концов, можно было набрать команду подешевле!..
