Годовалый Артемка, почувствовав напряженность в атмосфере, разревелся, и бабушка, забыв обо всем, кинулась успокаивать внука.
…
От выпитого начинала кружиться голова.
Музыка ревела так, что заглушала разговоры за столом. Все кричали, не слушая и перебивая друг друга.
Алла устала от этого шума еще час назад и уже подумывала, не пора ли бежать. Зубова она поздравила еще до начала банкета, так что причин задерживаться по большому счету не было. Честно говоря, она скучала.
В банкетном зале ресторана «Млечный путь» столы поставили буквой «П». Именинник с семьей расположились за перекладиной этой буквы. Алла, хоть и не опоздала, но все же пришла одной из последних и поэтому вынуждена была сесть там, где еще оставались свободные места – в самом конце одной из ножек этой самой буквы.
Официальная часть мероприятия, еще не закончившись, делалась все менее официальной. Тосты в честь именинника становились все короче, а паузы между ними – все длиннее.
На конце стола, где сидела Алла, обстановка была самая непринужденная. Однако Алла, даже если бы захотела, все равно не смогла бы принять участия в беседе. Поэтому она лишь вежливо улыбалась своим соседям.
Отчаявшись вовлечь ее в дискуссию, бородатые обветренные мужики махнули на нее рукой и погрузились в сравнительный анализ методов глубокого бурения. Технические характеристики буровых установок изредка прерывались предложением и немедленным согласием выпить. Возражения не принимались.
Алла и не возражала, пока на каком-то этапе не поняла, что пора бы завязывать, но было уже поздно. Нет, она вовсе не напилась. Просто незаметно для себя перешла ту границу, за которой заканчивалось контролируемое поведение и начиналась полная непредсказуемость.
Такое уже случалось, и последствия обычно бывали печальными. Помня об этом, остатки сознания требовали немедленно встать и уйти. Но подсознание, вырвавшись на свободу, жаждало новых впечатлений и удерживало ее за столом, среди людей, которых она не понимала и которые ей не нравились. «Подожди немного, – шептало подсознание. – Все еще впереди».
Музыка заиграла еще громче, хотя секунду назад это казалось невозможным. Народ оживился, начал выбираться из-за столов и сбиваться в группки, где и затрясся в быстром танце.
Танцевать Алла не умела и не любила. В обычном состоянии. Сейчас же на предложение потанцевать, исходившее от заросшего детины, похожего на снежного человека в галстуке, она подумала «Почему бы нет?» и пошла за ним под вращающиеся прожектора.
Музыка была черт-те-что. Алла даже не понимала, кто поет – мужчина или женщина, и на каком языке оно поет. Да это было и не важно.
Важно было лишь то, что она чувствовала себя красивой и раскрепощенной. К тому же йетти справа был на полголовы выше нее, что давало дополнительную уверенность в себе. В голове не осталось ни одной мысли. Все ее существо заполнилось ощущением женского всесилия. Она была как сгусток мощной энергии, так долго копимой и наконец-то вырвавшейся наружу.
Непонятная песня закончилась, вместо нее заиграла другая, не такая быстрая и в другом ритме. Алла остановилась, приходя в себя и переводя дыхание. Лица и силуэты, мелькавшие вокруг нее, начали принимать четкие очертания. Она поймала ритм новой песни и задвигалась в такт, уже чуть спокойней.
Цветные прожектора отбрасывали на танцующую толпу сине-красно-желтые блики. Над головой вертелся огромный шар, сверкавший тысячей зеркальных кусочков. Алла вглядывалась в разноцветные лица вокруг – расслабленные и сосредоточенные, громко смеющиеся и бессмысленно улыбающиеся, пьяные и не очень. Вроде все вместе, но каждый сам по себе.
Как странно, подумалось ей, выглядит в наше время предложение потанцевать быстрый танец. «Давайте потанцуем», – говорит мужчина. Выводит женщину в круг и… каждый трясется в одиночку.
Алла разглядывала лица мужчин и женщин и пыталась понять, кто из них пара, а кто нет.
Внезапно ей показалось, что в толпе мелькнуло знакомое лицо. Сердце остановилось, потом куда-то упало. Она не поверила своим глазам и зажмурилась. А когда открыла глаза, перед ней делала руками пассы какая-то грузная дама, извивавшаяся на манер одалиски, хотя ничего от одалиски в ней не было. Алла досадливо поморщилась и переместилась вправо.
Увы. Видение исчезло.
В отчаянии она завертела головой, перебегая глазами от одного лица к другому, и неожиданно увидела его почти что рядом с собой – метрах в трех.
Она смотрела на него, узнавала и не узнавала. Это было невероятно, но это, несомненно, был Он, ее таинственный незнакомец. Но таким она его еще не видела – он смеялся! Высокий, подтянутый, в отличном костюме, он был прекрасен! Во всяком случае, Алла не видела в нем никаких недостатков.
Мир сузился до фрагмента размером примерно метр на два. Она видела только Его.
Наверно, она смотрела слишком пристально, потому что он, почувствовав что-то, повернул голову точно в ее сторону и глянул ей прямо в глаза.
Нет, никакая молния между ними не ударила и электрические разряды не пробежали. Но внезапно возникшее напряжение становилось все сильнее, притягивая их все ближе друг к другу.
Он перестал смеяться, но продолжал улыбаться, не столько губами, сколько глазами.
Быстрый танец закончился, заиграла медленная музыка. Бородатый детина дернул Аллу за локоть. Она не обратила на него никакого внимания и совершенно естественным движением положила руки на плечи своему незнакомцу.
Он обнял ее за талию, и они медленно поплыли вдаль.
Зеркальный шар кружился под потолком, разбрасывая по стенам разноцветные блики, а ей казалось, что это звезды падают с неба.
…
Боль в виске становилась невыносимой. По силе ощущений с ней мог сравниться только зов переполненного мочевого пузыря.
Остатки сна постепенно растворялись в предутренних сумерках.
Алла слушала храп, доносящийся справа, и чувствовала, как ужас накрывает ее с головой. Господи, что она наделала!
В голове вертелись обрывки воспоминаний о вчерашнем вечере, плавно перешедшем в ночь. Все было каким-то сумбурным и невнятным. Алла плохо помнила детали, да и не была уверена, что хочет вспоминать. Во всяком случае, он, вероятно, получил то, что желал. А она?
Алла представила, что сказала бы Варвара, если бы узнала о таком позоре, и ей захотелось умереть.
Это было нестерпимо. Глаза не открывались полностью. Проделав в них маленькие щелочки, она с трудом поднялась с комканой постели и на ощупь побрела по квартире в поисках ванной комнаты.
Наконец, нужная комната была найдена. Но, чтобы ей воспользоваться, необходимо было включить свет. Собравшись с силами, Алла нажала на выключатель и чуть-чуть приоткрыла дверь, привыкая к свету. Потом зашла внутрь и уселась на самое ценное изобретение человека со времен колеса, ощущая, как с каждой секундой освобождаемое внутри нее пространство заполняется жизненной силой.
По крайней мере, одной проблемой стало меньше. Алла озиралась по сторонам, сидя в уголке и постепенно приходя в себя. То, что она видела, нравилось ей все меньше и меньше.
Нет, ванная комната была большой, современной и чистой. Вот только на вешалке у двери висел розовый махровый халат в голубенький цветочек. И это был явно не мужской халат. Да в стакане на раковине стояли две зубные щетки – оранжевая и фиолетовая.
Вторая волна ужаса пополам с паникой сдавила горло и парализовала оживившийся было мыслительный процесс.
Хотелось верить, что этот тип все же не был последней сволочью и не привел в дом чужую женщину в то время, как там находилась своя. Но проверять это у Аллы не было никакого желания.
«Вон отсюда!» – сказал внутренний голос. И он, как всегда, был прав.
Очень тихо, на цыпочках, она вернулась в спальню, где стоял мерзкий спертый кислый запах. Быстро, стараясь дышать через раз, собрала вещи и опять же на цыпочках вышла в коридор.
Там бесшумно оделась, схватила сумку и выскользнула за дверь.
На улице она постояла несколько минут, жадно глотая морозный воздух. Потом зачерпнула горсть свежевыпавшего снега и потерла им щеки.
Воскресное утро набирало обороты. Почти рассвело. Где-то в стороне слышался шум проезжавших машин. Дворник в синем фартуке расчищал от снега дорожку к соседнему подъезду.
Алла вздохнула и пошла прочь, пытаясь сообразить, где она, и озираясь в поисках автобусной остановки.
…
8-го декабря Зубов был не в состоянии ехать с женой покупать новый автомобиль, как ни пыталась Лариса привести мужа в чувство.
