Первое упоминание о смене имени "Марк" на "Максим" "Марк" в Германии тогда был опасен. Тётушка варьирует имена "Макс" и "Марк" в зависимости от обстановки.
"… так мы работали, и заработанное питание меня ело, а не я его. Марк, как всякий мальчишка на его месте, быстро и сносно освоил язык, стал понимать немецкий, я же — ни слова, если не считать простых и необходимых слов…"
Удивительное явление: почему одни из нас, очутившись волею Судьбы среди иноязычного народа, пытаются, хотя бы немного, освоить из языка того народа, а иные — нет? Мой отец работал на немцев, но ни единого немецкого слова я от него не слышал. Загадка.
И на них навалился чесоточный клещ. Откуда взялся чесоточный клещ в чистоплотной Германии — это нужно исследовать. О кожных паразитах человека знала тётя, а вот бауэр о них и не догадывался:
"работали мы до позднего вечера, а ночью спать не можем: чесотка раздирала наши руки в кровь. Утром опять на поле, под зной, сил наших нет! Обратились к хозяину, показываем руки и говорим, что это нехорошая болезнь, что это болезнь от грязи:
— Найн, найн! Это есть болезнь от солнца! Майн кляйне зон тоже имеет такую болезнь! — как дураку объяснить, что нужно лечить нас? Надумала припугнуть его:
— Нельзя меня пускать к коровам, могу им вымя заразить!
Нас никуда не выпускали без надзора. Если и посылал нас хлеб получать, то всегда кто-то из его детей сопровождал нас: или сын, или девка лет десяти. Тюрьма — да и только!"
Как чесотка оказалась на руках у рабочих с Востока? Откуда? Её привезли? Или она была местная? Чьи знания были выше? Полнее? Малограмотная женщина с Востока знала о чесотке, немец бауэр — ничего: "это у вас от солнца!"
"И написать некуда. А если на биржу!?" — и тётушка пишет письмо на биржу с просьбой перевести её с Марком на другое место работы. Когда письмо было написано без выбора выражений в адрес работодателя, то
"…письмо решила отдать почтальону и однажды утром стала его поджидать.
Почтальон появился в усадьбе, я тайком вручила ему послание с оплатой трудов в размере одной рейхсмарки…"
но попалась: бауэр видел момент передачи письма почтальону и перехватил депешу. Стал выяснять, куда она хотела отправить послание? Тётушка обманула бауэра заявив, что письмо она написала на родину, на что тут же получила вопрос: почему тогда письмо без адреса?
"…а он отнял письмо у почтальона, стоит, играет письмом и на меня смотрит. "Ну, теперь он меня съест!" — и следом мысль: "Может и подавится!" — злость меня охватила страшная, выхватила письмо из его рук и спрятала на груди под платье. Бауэр захлопал глазами, покраснел и залопотал что-то о "русишен фрау" "Э, чёрт с тобой, ругайся, письмо не порвал, беда миновала!"
Так это письмо и пролежало до осени, а осенью за фруктами к бауэру приехал начальник биржи. Мне об этом Максим сказал, он уже хорошо их разговор понимал"
Сцена передачи письма начальнику биржи кинематографическая: когда начальник собрался отбыть и стоял рядом с машиной, то тётя, держа письмо в кармане фартука, направилась к начальнику, быстро подошла и сунула послание ему в карман. Начальник очень удивился и спросил, что всё это значит? Тётушка помянула русского переводчика на бирже и сказала, что он, переводчик, разберётся. Начальник понял, что она хочет сделать какое-то заявление, и не стал возражать:
"… как раз на моё счастье изверга рядом не было, и я успела передать письмо. А до этого он меня избил на поле за то, что я не понимала, что он мне говорил. Избил, сел на велосипед и укатил…"
Сцена: обиженная побоями тётушка направилась "куда глаза глядели. Иду вся грязная, в коросте, измученная, на ногах немыслимые опорки. Иду и думаю о том, где на этого зверя управу найти! А сама плачу в три ручья! Не помню, сколько я прошла по дороге, только встретилась мне группа знакомых немок. Знали они меня, приезжали в усадьбу овощи покупать. Спрашивают, что со мной, а я и объяснить не могу. Встретилась я с немками у другой усадьбы, стоим, и забору со стороны дома подходит молодая украинка и спрашивает: "что случилось?" Объяснила, за что получила побои, та перевела немкам, а немки так возмутились, что одна даже заплакала! А тут ещё одна подъехала на телеге, и ей поведали мою историю отношений с бауэром! "Митинг" начался: "Фрау много работает, и за это побои получает!? Мы сейчас едем к нему за овощами, а ты направляйся к полицейскому и всё расскажи! Тут же и постановили: ты сиди здесь, двое для защиты от бауэра останутся с тобой, трое поедут к полицейскому! Нужно объяснить этому скоту, что бить женщину нельзя! "
Вот она, женская солидарность! Женщины воюющей Германии, чего вы плачете и возмущаетесь!? Нужно вам влезать в отношения между русской рабочей с Востока и своим помещиком? Кто вам ближе? Почему вы становитесь рядом с ней?
Потом решили, что первый вариант слишком долгий и встретившаяся немка, что управляла конным экипажем по тётушкиному определению "возок", довезла её до магазина, оставила транспорт и повела тётю к полицейскому в дом:
"…пришли, немка позвонила и нам открыли. Хозяина не было дома, нас приняла его жена. Немка ей всё объяснила и та стала возмущаться. Так, которая меня привела в дом полицейского, ушла, а хозяйка пригласила меня на кухню и накормила обедом…"
Бог ты мой, сколько шуму поднялось в этой Европе из-за одной зуботычины! В воюющей Европе, заметьте! Вражеской! Как бы я рассудил? "Получила — значит, было за что!", так нет вам, чуть ли не всё женское население Германии встало на защиту рабочей с Востока! Не преувеличиваю? Да нет…
"…через какое-то время пришёл полицай, и я ему показала свои руки Их и "руками" грех называть было: в мозолях и в чесотке. А жена ему всё говорит и говорит что-то, а тот в ответ ей ни слова. Потом принёс мне большое яблоко, а сам сел обедать. Отобедал, мы вышли, он взял велосипед, и мы пошли в усадьбу. Бауэр отпускал овощи и когда меня увидел в компании с полицейским, то до его сознания что-то дошло…"
Полицейский вместе с тётушкой вошёл в дом бауэра через парадный вход. Как сегодня входят в дома граждан полицейские Германии — мне неизвестно, а тогда вход состоялся через парадную дверь. А жена полицейского? Зачем ей было кормить эту русскую? С русскими мы воюем, поэтому всякие положительные эмоции в их сторону — лишнее. Полицай угостил тётушку яблоком? И это лишнее, не нужно упоминать в историях о пребывании русских рабов такие эпизоды. Издевательства бауэра — да, они "характеризуют", а вот сцена, когда немки плакали, глядя на замученную работой, для их же блага, русскую — это лишнее.
Как потом рассказал Марк тетушке, дочь хозяина прибежала и известила:
"— папа, шнель, Мина с полицаем пришла! Вижу, что полицай бауэру начал что-то выговаривать, а тот, как заяц, перед ним вертится, что-то лепечет, оправдывается и заикается. Первый раз я пожалела о том, что языка не знаю. Отчитал его полицейский и пошёл к выходу, а бауэр за ним семенит! Кланяется, из тигра превратился в кролика!"
Потом она принимала поздравления: француз и поляк жали её чесоточную руку.
Победа? Нет.
"с тех пор он меня и пальцем не тронул, но другими способами возмещал злобу. Не позволял одеваться в холод с простым объяснением: чтобы не замёрзнуть, сам будешь быстрее работать…"
Разумно! Позволь вам одеться, так вы и вообще шевелиться перестанете!
"…а на мне было платье с коротким рукавом. Как-то раз я попала под холодный дождь. Глубокая осень стояла, а он заставил меня влезть на дерево и собирать сливы. До того я замёрзла, что собираю сливы, а сама плачу. Послал он девку посмотреть, что я делаю, та вернулась к родителю и докладывает: "Мина с ума сошла! Сидит на дереве и плачет!"
Конфликтовал бауэр и с Марком:
"бывало, только на Марка кинется, а я — вот она! — он и отходит, лопочет что-то. Марк переводил: "боится, что опять жаловаться побежит"
Тётушка без предисловий вводит на поля бауэра граждан и других государств:
"однажды на поле пленный француз сжалился надо мной, снял с себя пиджак и дал мне. Так эта скотина содрал с меня пиджак, вернул французу и что-то злое ему выговорил. Был ещё и пленный поляк Стас, так тот говорил Марку:
— Замучает твою тётку бауэр, а потом будет над тобой издеваться в своё удовольствие"
Тревожные мысли о письме на биржу не покидали её: почему так долго нет ответа? Да и нужны ли мы им? Она писала, что она и её племянник — городские жители, что сельхозработы им плохо даются, нет у них способностей к работе на земле От этого у них и появляются конфликты с владельцем поместья. Поэтому она просит дать им любую, самую низкую работу, но в промышленности. Помянула и условия жизни у бауэра:
"… мы день работаем, а ночью не можем уснуть потому, что нас заела чесотка. Спрашиваю Стаса:
— Как ты думаешь, ответят мне на письмо?
— Могут и не ответить. Тогда нужно будет что-то ещё придумать"
