Эфраим Севела - Белые дюны

Олег бредет у самой кромки воды. Легкая волна набегает на берег, слизывая его следы на песке. Вдали белеет маяк.

Олег с грустью бродит вокруг маяка, заглядывает во двор, вспугнув кур. Из сарая выходит белоголовый мальчик.

Мальчик. Кого ищете?

Олег. Понимаешь, мальчик, я здесь бывал… давно… еще до твоего рождения.

Мальчик. Мой отец — смотритель маяка. А до него, говорят, здесь жили старик со старухой.

Олег. Вот, вот. Старик со старухой… у самого синего моря. Я их знал, мальчик.

Мальчик. Они давно померли.

Олег. Вполне естественно. Им уже тогда было много лет.

Мальчик. Хотите посмотреть их могилы? Когда они померли, тогда здесь кладбище сделали… До них не было покойников. Могу вам показать.

За маяком прямо в дюнах торчало из песка несколько могильных камней — вот и все кладбище в этом безлюдье. В камне — овальные портреты покойников. Старик… Старуха. И еще одна могила. Чуть в стороне. Олег шагнул к ней и невольно отпрянул.

Из овала ему улыбалась Валя. Совсем юная, какой он ее знал.

Мальчик. Утопленница. Ее обманул злой человек, и она утопилась. Вот с ее могилы и началось это кладбище.

Валя улыбалась ему с портрета. А он плакал. Не стесняясь. Как плачут в детстве. Горько-горько. Плакал по ней. А еще больше — по себе.

За его спиной плескалось, вздыхая, море. Потом донесся топот диких лошадей и их ржанье. Печальное, как плач.

С моря наползает туман. И видится Олегу юная Валя, обнаженная, уходящая в туман, как на фото.

Он бредет один по дороге. Мимо пронеслась открытая машина с моряками. И среди них, ему показалось, громко хохотала девица, с которой он сюда приехал.

И снова и снова оживала фотография, сделанная Федей — Валя еще и еще раз уходила в туман моря, трогательно белея юным телом.

На маяке стал подвывать ревун, подавая сквозь туман стонущие сигналы кораблям.

Олег, один-одинешенек, бредет среди дюн. Покинутый всеми. Мир отвернулся от него. Но нет, кто-то помнит о нем. Впереди на дороге он увидел хрупкую фигуру жены, поджидавшей его. Терпеливой и всепрощающей.

Олег улыбнулся ей сквозь слезы. И видение исчезло. Никого на дороге.

Он второпях достал очки.

Снова жена стоит на дороге, кротко поджидая его.

Он протер очки. Исчезла жена. Как мираж.

А из миража возник табун диких лошадей. С пылающими огнем глазами, мчатся кони, словно плывут. И столько в них буйной неувядающей красоты, что всему вопреки все же хочется жить на нашей грешной земле.