Рагнхильда также в большом количестве продавала населению капли, для которого эти капли были излюбленным угощением. Магазин красок и аптекарских товаров был окружен нетрезвыми покупателями. Вокруг него стоял запах камфары, эфира и спирта.
Я отправился в дальнюю дорогу до самого Йокмока и привез Рагнхильду назад в аптеку.
Пятнадцатое мая. Кричит кукушка. На площади Мортена по утрам рынок. Именины Софии. Я хотел ее поздравить.
Нильс уехал на север в Осло и стал давать объявления о препарате доктора Вильтона «Кровь и сила» во всех норвежских газетах. В объявлениях он писал, что может представить сотни письменных свидетельств от людей, излечившихся с помощью этого препарата от всех видов судорог. Он начал свою деятельность в Норвегии и посылал оттуда свои пилюли в Данию, Финляндию и Швецию. Когда возникли трудности с экспортом, он открыл самостоятельные базы в Стокгольме, Копенгагене и Хельсинки. Препарат его представлял собой порошок, состоящий из белковых веществ, углеводов, эфира и фосфатидов на спирту, бикарбоната натрия, кальция, а также железа в форме соли молочной кислоты.
Я поехал в Осло и забрал Нильса обратно к себе в аптеку. Я сказал ему:
— Осло! Осло!
Жаркие дни. Пятнадцатое июля. На улицах спокойно. Все застыло. У Рагнхильды именины. Я хотел подозвать ее к себе. А она смотрит в сторону.
Свен уехал на север в Эверторнео и там открыл торговлю каплями Гофмана. От сплавщиков леса и бродяг по всей округе распространялся знакомый запах эфирных веществ.
Я проехал много километров до Эверторнео и забрал Свена обратно к себе в аптеку.
Конец лета. По вечерам и утрам прохладно. Двадцать седьмое августа, именины Рольфа. А он не показывается.
Рольф уехал на север в Чёпинг и открыл там продовольственную лавку, где он вопреки «Положениям об аптекарских товарах» продавал куроловый экстракт с лецитином.
Рольф начал также по почте торговать электрическими поясами Тонерфельта, средством Хаига против опухолей в горле, капсулами Киддса, Вольтовыми крестами, магнитными поясами Альфреда Эриксона и электромагнитными зубными каплями Маттеи.
Я поехал в Чёпинг и привез Рольфа обратно к ожидавшим его в приемной аптеки покупателям:
— А вот и Рольф!
Сентябрь. Я иду по Монастырской улице и к подошвам прилипают мокрые листья.
Восьмое октября. Именины Нильса. А он не появился.
София уехала на север в Доротею и нанялась прислугой в кафе вдовы Густафсон. Посетителям кафе она продавала капли, которые они подмешивали в квас. При более тщательном допросе выяснилось, что капли эти обычно распивались на конюшне Олафа Нильсона.
София также принимала заказы на успокоительное средство доктора Гартмана и на средство от рахита Ханса Бенгтсона.
Я поехал в Доротею и привез Софию обратно к себе в аптеку. Я сказал ей:
— Мне не нужно напоминать тебе о твоих обязанностях.
Четвертое ноября. Именины Сверкера. А он не показывается.
Пятое декабря. Именины Свена. Свена нет.
Заморозки по ночам.
Гунхильда уехала на север в местечко Баке в Вест-норландской провинции, открыла там ларек и продавала в больших количествах ципрол, который, если смешать его с ягодным соком, становился горячительным напитком и, прямо скажем, пользовался у населения большим спросом.
Гунхильда также принимала заказы на пояса Ауксиля, бычий порошок Бертранда и медицинские вибраторы.
Я отправился за много миль, чтобы забрать сестрицу Гунхильду к себе в аптеку.
Все дома: Гунхильда, Нильс, Гертруда, Ингвар, Рагнхильда, Сверкер, Рольф, София и Свен. Все на месте. Все вернулись обратно в аптеку. Все чемоданы распакованы и стоят пустыми в аптекарской камере.
Раннее утро. Я собрал братцев-сестриц в препараторской и сказал им:
— Вы не были в Бьюрхольме, Экшё, Мальмбергете, Йокмоке, Осло, Чёпинге, Доротее или в Баке. Вы не бывали нигде за пределами Лунда. Я не бывал за пределами Лунда. Ни на каких поездах с центрального вокзала вы не уезжали. Я ни на каких поездах с центрального вокзала не уезжал. Мы все это время оставались здесь. И мы никогда никуда не поедем. Аптека продолжает работать, и вы остаетесь на должности моих помощников. Будьте любезны, начинайте обслуживание. В приемной ждут покупатели.
Раннее утро. Тридцатое января. Именины Гунхильды. Я:
— Поздравляю, Гунхильда.
Братцы-сестрицы остаются на своих местах в стенах аптеки. Обслуживают покупателей. Никто из них никогда никуда не ездит.
Ни зима, ни весна. Март месяц. Я стою и смотрю на братцев-сестриц. Долго так смотрю.
Я хочу, чтобы они были в поле зрения. Чтобы они мне прямо в глазницы проникали. Один за другим. Проходили бы сквозь роговицу, сквозь камеры глаза, заполненные внутриглазной жидкостью, сквозь радужку, в зрачок, в самый его центр.
Чтобы они проходили сквозь хрусталик, лучевое тело, соединительную оболочку, всасывались бы в белое желе стекловидного тела яблока.
Сквозь сосудистую оболочку, сквозь колбочки и палочки сетчатки, сквозь зрительный нерв до самого мозга.
Так близко ко мне должны быть братцы-сестрицы. Я хочу видеть их каждый день.
Я никогда не забываю именины братцев-сестриц.
Меня радует обслуживание покупателей и производство лекарств в аптеке «Лев».
Я люблю иногда вечером посидеть пару часов, не спеша, в постели, а потом все-таки встать утром пораньше.
В аптеке «Лев» все как прежде.
Настала весна. У Гертруды именины 17 марта, у Ингвара 10 апреля, а у Софии 15 мая. Я их поздравил.
Лето и конец лета. Рагнхильда именинница 15 июля, Рольф 27 августа. Я их поздравил.
Аптека производит лекарственные препараты и некоторые краски, аптекарские товары и химикалии.
Братцы-сестрицы работают молча. Идут дни.
Сентябрь. В аптеке «Лев» царит усердие и прилежание. Я спросил братцев-сестриц:
— Вы довольны? Я доволен. А вы-то довольны?
Братцы-сестрицы у входа в аптеку повесили листок, на котором было написано, что они на время вышли и вернутся через полчаса. Когда они вернулись, я им строго сказал, что ни в коем случае нельзя покидать аптеку всем вместе.
Они ответили:
— Но мы ведь только на полчаса, и мы же записку написали, чтобы покупатели знали, что мы вскорости вернемся.
Я сказал:
— Дежурная аптека ни в каком случае не должна закрываться. А как, по-вашему, покупатели аптеки могут узнать, когда вы вернетесь, если вы не потрудились указать на листочке время, когда он написан? При таком попустительстве полчаса могут растянуться на сколько угодно.
Наступил октябрь. Я без труда бодрствовал несколько часов по ночам. Но порой и меня одолевали апатия и усталость. Я хотел бы понаблюдать, как братцы-сестрицы справляются с обслуживанием и порадоваться работе аптеки. И не мог себя заставить.
Нильс именинник 8 октября, Сверкер — 4 ноября. Я не помню, поздравил ли я их. На мой прямой вопрос они ответили, что я как обычно не забыл их поздравить. Однако они так торопились с ответом, что я усомнился:
— Правда ли это? Я действительно вас поздравил?
Нильс и Сверкер:
— Да, ты нас достаточно поздравлял. Перестань спрашивать. Ты же нам не отец и не мать.
Я спросил братцев-сестриц:
— Вам, наверное, кажется, что я в мои годы не должен был бы уделять столько внимания всяким пустякам?
Братцы-сестрицы обслуживают покупателей аптеки неоправданно долго. Уходят по делам. Не возвращаются в условленное время. Я выговариваю им, на что они отвечают мне полным молчанием.
Я:
— Вы, небось, ждете, чтобы я лег и заснул навсегда? И больше не просыпался?
Декабрь. Холодно. Я собрал братцев-сестриц в препараторской. Говорю им:
— Я решил оставить поприще аптекаря. Братцы-сестрицы спрашивают:
— А что же ты будешь делать?
Я отвечаю:
— Я же не могу всего знать.
Я перестал заказывать у оптовых торговцев товары для аптеки.
Я ограничил часы работы аптеки.
Я перестал изготовлять товары на продажу.
Братцы-сестрицы:
— Разве ночное окошечко не должно быть открыто?
Я приколол у входа в аптеку листочек, где написано, что в дальнейшем дневное обслуживание прекращается и любое обслуживание будет происходить только по договоренности с аптекарем.
Братцы-сестрицы:
— Что же, все наши покупатели перейдут теперь к «Оленю» и «Лебедю»?
Я колеблюсь в выборе будущего жизненного и профессионального пути и предаюсь разным хобби. Но они меня не веселят. Все они кажутся мне скучными и утомительными.
