— Есть! — послышался снаружи голос прокатчика. — Вы позволите?
Патрик приоткрыл шторку. Барнардец держал на весу жилетку и шорты тёмно-серого цвета.
— К сожалению, вашего размера — только серый, — извиняющимся тоном произнёс он. — Но это допустимо. Если только лично вы ничего не имеете против серого...
— Не имею, — заверил его Патрик, всей душой надеясь, что плавки не будут торчать из-под шортов. Приняв из рук прокатчика костюм, он снова задвинул шторку и принялся осваивать инопланетный наряд.
Плавки, к счастью, не вылезали. Зато рубашка при попытке заправить её в шорты выехала через нижний край штанины. Патрику пришлось высунуться ещё раз и пожаловаться прокатчику на техническую проблему.
— Пустяки, — сказал тот, — просто наши рубашки обычно короче. Вы можете приобрести две-три прямо здесь.
— А это дорого? — обеспокоился Коннолли. Прокатчик улыбнулся самым лучезарным образом.
— У нас не бутик. Наша задача — помогать людям выходить из маленьких затруднений.
Цена в самом деле оказалась умеренной; Коннолли надел одну рубашку на себя, ещё две попросил упаковать для него. Теперь костюм смотрелся на нём сносно. Прокатчик уже тащил откуда-то пару тяжёлых шнурованных сапог.
— Примерьте, — сказал он, плюхнув сапоги на коврик. Коннолли остолбенел.
— Сапоги у вас что, тоже сдаются напрокат?
— Их дезинфицируют после каждого клиента, — поспешил объяснить барнардец, — не беспокойтесь, полная стерильность.
— Нет, я про оплату, — заикнулся было Коннолли. Барнардец сделал приглашающий жест.
— Плата за прокат костюма фиксированная, туда уже входят все детали верхней одежды.
Поняв, что от сапог ему отвертеться не удастся, Коннолли натянул их на ноги и зашнуровал. Сапоги сели как влитые. Было удобно, хотя немного жарковато. Он встал и прошёлся. Пожалуй, ради доклада можно потерпеть, решил он.
— Пилотку и косынку сами подберёте или вам помочь? — послышалось у него за спиной.
— О господи! — воскликнул Коннолли, оборачиваясь. — А это обязательно?
— Конечно, обязательно, — авторитетно заявил прокатчик. — Это как галстук у вас на Земле.
Он нажатием кнопки откинул панель в стене, и перед Коннолли предстала череда разноцветных головных уборов. Под каждым лежал свёрнутый шейный платок такого же цвета.
— К вашему сведению, — сообщил Патрик, — галстук уже более века не считается обязательным.
— Придётся вам смириться с консервативностью старой доброй Барнарды, — хихикнул прокатчик.
"Старой доброй Барнарды"! Где он только набрался таких словечек, изумлённо подумал Коннолли.
— Лично я бы посоветовал вам вот это, — прокатчик снял с полки шапочку и платок голубого цвета, оттенка старой бирюзы. — Это замечательно подойдёт к вашим волосам. Вы не обидитесь, если я спрошу?
— Что? — Коннолли разглядывал поданные ему аксессуары.
— Вы их красите, или это ваш естественный цвет?
Коннолли пригладил ладонью рыжую шевелюру.
— Естественный на сто процентов, — сказал он, — правда, редкий. Дайте зеркало, что ли...
Никакая это была не пилотка, и даже не тюбетейка — что-то среднее между тем и другим. Прокатчик любезно помог ему завязать на шее платок.
— Вот видите, — сказал он, страшно довольный, — вы безупречны.
Коннолли подошёл к большому зеркалу на стене и без особой надежды заглянул в него. Однако он выглядел вовсе не так нелепо, как ожидал увидеть. Даже, скажем так, ничуть не нелепо. Костюм придавал ему какой-то неожиданный аристократизм.
В конце концов, всё это не глупее, чем ирландский килт, пришло ему в голову.
— Ну как? — спросил его прокатчик.
— Пожалуй, — сказал Коннолли, подбирая сброшенный им смарт-пояс, — я похожу так немного... Мне надо привыкнуть.
Он оплатил пять дней проката плюс стоимость рубашек, запихнул свои вещи в пакет и вышел. Спускаясь на лифте, он всё ещё придирчиво изучал себя в зеркалах. Если Лика будет ржать, подумал он... а впрочем, может, и не будет. Не кажется же ей смешным кое-кто другой.
Сквозняк из кондиционера неприятно дунул ему по голым ногам, когда он открыл дверь своего номера. Коннолли поёжился. Пора привыкать, напомнил он себе. Он забросил пакет с вещами в номер и отправился ужинать.
Лику он отыскал в дальнем углу ресторана. Она сидела одна за столиком, Лаи с ней не было. При виде коллеги она вытаращила глаза, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась ему.
— Привет, — сказал Коннолли, подходя к столу. — Встречай новую разновидность барнардца — рыжую.
— За барнардца ты не сойдёшь, — критически заметила Лика, — рост не тот.
— Да уж, — усмехнулся он, — костюм еле подобрали.
Он был несказанно рад, что она не произнесла ни слова о шортах. Стащив с головы голубую шапчонку, он положил её на стул.
— Патрик, барнардцы не снимают пилотку за столом, — сказала Лика. Он слегка поморщился и снова нахлобучил злосчастный головной убор. Что ж, по крайней мере, она воспринимала его преображение адекватно. Больше всего он боялся услышать от неё какую-нибудь хохмочку на тему бойскаутов или гитлер-югенда. Но Лика просто сказала:
— Между прочим, красивый цвет — тебе идёт.
— Где Вик? — спросил он, успокаиваясь.
— Пошёл встречать своего чумового племянника. Собирается привести его к нам поужинать.
— Ладно, — сказал Коннолли и встал со стула. — Пойду возьму себе чего-нибудь.
— Будь другом, захвати мне ещё пару вон тех птичек. Тебе тоже рекомендую — специй много, но вкус отличный.
Запечённые целиком птицы были чуть крупнее воробья и с точки зрения Патрика едой не являлись. Исполнив просьбу Лики, он отправился искать для себя что-нибудь более питательное. Это удалось ему без труда — буфет был заставлен множеством разных блюд, и персонал постоянно следил за тем, чтобы запасы пополнялись. Коннолли немало повеселила карточка с надписью крупным шрифтом: "Корова земная".
— Это на всякий случай, — объяснил ближайший официант, — если у кого из гостей аллергия на наших животных или психологическое предубеждение...
Коннолли решил не вдаваться в словарные тонкости.
— Дай-ка мне этой коровы, — сказал он, подставляя тарелку. Под загадочным ярлыком, как оказалось, скрывался обыкновенный бефстроганов.
Стараясь не запачкать прокатный костюм, Патрик вернулся к столу.
— Решила сесть на диету? — осведомился он, наблюдая, как Лика доедает птицу. — Не мори себя голодом, ты и так неотразима.
— Для кого это, интересно? — Лика выплюнула косточку.
— Для всех, — коротко сказал Патрик и подмигнул. Лика вытерла руки салфеткой и отодвинула тарелку.
— Ты вроде бы не успел выпить, — нахмурилась она. — Или это переодевание ввергло тебя в такую эйфорию?
— Отчасти, — сказал Коннолли, приступая к еде. — Я надеюсь, что теперь, когда я напялил на себя этот костюм, ты будешь разглядывать и меня, а не только одного Вика.
— Что за ерунда! — воскликнула она, вспыхнув. — Ты что, ревнуешь?
— Нет, просто констатирую факты. С некоторых пор ты воспринимаешь его... внештатно.
— Вот как! И в чём, по-твоему, это проявляется?
— Ты ведёшь себя с ним не так, как раньше.
— Глупости.
— Ты стала конфузиться перед ним. В экспедиции ты не конфузилась.
— Я за собой этого не замечала. Возможно, это оттого, что я на чужой планете.
— Лика, — сказал Коннолли, — враньё — не твоя профессия.
Лика метнула на него полный бешенства взгляд.
— Ты сюда пришёл есть или издеваться? — негромко, раздельно проговорила она.
Несколько секунд Патрик глядел ей прямо в глаза.
— Лика, — сказал он, — не пытайся его захомутать. Из этого всё равно ничего не выйдет.
— Я и не пытаюсь, — бросила она и отвела взгляд.
— Надеюсь, вы не станете бить меня ногами, — раздался позади них весёлый голос Лаи, — за то, что я заставил вас так долго ждать? Разрешите представить: мой племянник, Доран Лаи.
Его спутник крутнулся на каблуках и звонко рассмеялся. Это был тощий парень с необыкновенно живым и подвижным лицом; в прошлый раз Лаи говорил, что ему четырнадцать лет, но по виду ему можно было дать все восемнадцать. Впрочем, так и должно было быть, ведь век барнардцев недолог — для них нормально умирать в пятьдесят-шестьдесят. Несмотря на землистую смуглоту и удлинённый разрез глаз, он выглядел менее экзотично, чем его дядя — благодаря довольно высокому росту и молодёжной причёске (каре тяжёлых чёрных волос, разделённых пробором). Доран явно чихать хотел на дресс-код обеих планет — на нём был подпоясанный балахон без рукавов, феерически оранжевого цвета, который при движениях распахивался, открывая чёрные холщовые штаны, похожие на джинсы.
Столкнувшись взглядом с землянами, Доран снова засмеялся — на этот раз смущённо.
