У Светы была новая прическа. По дому она ходила в дорогом спортивном костюме. Увидев меня, она удивленно задрала брови. Сказала, что я хреново выгляжу, и ушла резать непременный сыр.
Я не люблю пить алкоголь дома. Давным-давно кто-то сказал при мне, что бытовое пьянство — кратчайший путь к алкоголизму. Фраза запомнилась. Я боюсь алкоголизма, как врывающиеся в еврейское местечко махновцы, наверное, боялись сифилиса. Компаньоны попадали в кресла. На столике стояли рюмки. В вазочках плавали соленые огурцы и маринованные грибочки. Они напоминали отходы при производстве обрезания. На большой тарелке лежала порубленная колбаса.
Рядом с Эдиком сидел невысокий Руслан. У него была плохая кожа вокруг рта и сзади на шее. Бывают такие вечно диатезные парни. Когда-то Руслан был боксером. Ни разу не видел его на ринге, но, наверное, он был хорошим бойцом. Как-то при мне он из положения «сидя на корточках» ударил в лицо парня, подошедшего взять плату за парковку. Руслан сел в машину и уехал. Парень не мог подняться еще минут десять.
Клуб, за который раньше выступал Руслан, купил ему квартиру в центре. Откуда он приехал в Петербург, я не спрашивал. И так было видно, что очень издалека. У него были слегка монголоидный нос, голая кожа на месте бровей и выдающиеся вперед острые скулы. Такие парни до старости выглядят, как хулиган-подросток со стеклянными глазами. Любитель бритвой отрезать лапки лягушкам и щипать девушек в присутствии их молодых людей.
Света принесла с кухни большую корзину с горкой мягкого хлеба. На экране телевизора кого-то со знанием дела били. Час был поздний. Работали только музыкальные и кабельные каналы. Компаньоны скинули ботинки и громко смеялись. Ногам положено дышать.
— С кем вы вчера ездили? Кореец был?
— Все были.
— Главное, я тебе говорю, это подход!
— А Кореец был?
— Вся банда была.
— Парня развести... как сказать?.. тут подход нужен.
— Ты лучше расскажи, Борман, как девочку двенадцатилетнюю трахал.
— Отвали!
— Стесняешься, что ли? А трахать не стеснялся?
— Отвали!
— Помнишь, как она плакала: «Дя-а-адинька! Нина-адо!» Помнишь?
Борман улыбался.
— Откуда ты знаешь, что она плакала? Ты же накубатурился и заснул. Да и не плакала она. Вообще не плакала. Взяла денежку и спасибо сказала.
При мне никто не называл Бормана по имени. Он был ближайшим приятелем Эдика. У него были вечно черные пальцы. На ногтях виднелись большие продольные трещины. Пару раз я видел его в тренажерном зале. Оказалось, Борман весь изукрашен старыми зелеными татуировками. Такие узоры накалывают в тюрьме, растопив на спичке подошву кирзового сапога.
Еще Эдик рассказывал, что в пенисе у Бормана имеется имплантант из оргстекла. Ошалев от скуки и онанизма, зеки черенками алюминиевых ложек дырявят свои члены и вживляют туда брусочки или шарики. Долгие годы до освобождения они мечтают, как станут извиваться на этих членах сочные женщины воли. Через некоторое время имплантанты выгнивают наружу. Но сперва жизнь не кажется такой однообразной.
— А мне недавно показали амфетамин, который можно с алкоголем жрать.
— Говно твои амфетамины!
— А что не говно?
— Алкоголь не говно.
— Алкоголь это бычий кайф. Он тупит. Золотую тему, короче, знаешь?
— А сыр еще есть?
— Амфетамины с алкоголем мешать нельзя. А этот можно. Бензодол называется. Мне химики посоветовали. Те, помнишь?
— Сыр, говорю, есть еще?
— Светка, принеси сырку! И грибочков! Грибочков принеси! А то все кончилось.
— А где он, сыр?
— В верхней камере. Ну, найдешь, короче.
— Если амфетамины с алкоголем жрать, на такую депрессию нарвешься... А с бензодолом можно. И стоит недорого.
Обычно я запиваю водку. Еще лучше мешать ее с «Колой». Купить лимонад никто не догадался. Я решил закусывать сыром. Скоро он опять кончился. Я откинулся на диване. Теперь мне загораживала экран спина Вадика. Он был похож на молодого Джона Малковича. Вадик куда-то звонил, пытался пригласить девушек. Часы на стене показывали полпятого. Необъяснимо, но девушки обещали скоро быть.
У Вадика были странные отношения с компаньонами. Вроде бы бизнес они делали вместе. А с другой стороны, любой мог сказать: «Сгоняй за сигаретами!» — и Вадик бы сгонял.
Кончил Вадик плохо. Где-то через полгода он украл у компаньонов деньги. Они вместе пили в офисе охранной фирмы. Потом понадобилось куда-то уехать. Когда вернулись, оставленного в офисе Вадика не было. Вместе с ним пропал небольшой офисный сейф. Денег внутри было немного, меньше $5000. Зачем он его уволок, я так и не понял. Его стали серьезно искать. Парень попробовал даже уехать из страны. Но по дружбе сказал Шуту, что отлеживается на квартире сестры.
Оттуда его и забрали. Ночью компаньоны привезли его на кладбище и топором отрубили кисть правой руки. Несколько человек держали его — Шут тоже держал, — а Эдик в два удара оттяпал торчащую из манжеты руку, ухватился за длинный средний палец, кинул ее в полиэтиленовый пакет и увез с собой.
Думаю, сперва ничего такого они не планировали. Но как было не разойтись на подобной декорации? Пахло жирной землей. В свете луны надгробья казались зелеными, как шкала радиоприемника. Вадик лежал, прижатый к чьей-то могиле, и скулил от ужаса. Эстетические чувства не чужды компаньонам. Сестру Вадика, стриптизерку дорогого клуба, они отправили отрабатывать украденные деньги. За нее кто-то вступился. Компаньоны пошли на конфликт. В общем, это долгая история.
Я сидел с Шутом на кухне и курил. Пол был залит водой. Шут по третьему кругу рассказывал, как вчера съездил в «Южную». Я широко распахивал веки. Все равно казалось, что я смотрю на мир только одним глазом. Из рук постоянно выпадала сигарета.
— Мы это... Короче, с пацанами на машинах... Подъехали... Ну, там, посидели, покушали... Там так нормально, в этой «Южной»!.. Гостиница «Южная», никому не нужная!.. Ха-ха-ха!.. Телки... С правой в дыню, и в багажник!.. Ха-ха-ха!.. Долбиться!.. Жестко, жестко, жестко!
— Что — «жестко»?
— Все — жестко! Танцевали, кокс нюхали... Пакетик из носка достали, а он мятый такой... грязный... Представляешь, какой вонючий?.. Константинов всю машину заблевал... Puker, бля!.. Я одну — прямо в туалете!.. Вся такая, на поцелуйчиках!.. Сироп-девочка... Жестко!.. Прямо в туалете!.. Только Светке не говори.
— Не скажу.
— То есть со Светкой мне тоже нормально. Просто это другое, понимаешь?
— Понимаю.
— Это... Как сказать?.. Ну, короче, ты понимаешь?
— Понимаю.
Потом приехали девушки. Их количество постоянно менялось. Сперва мне показалось, что их... может быть, четыре. Потом за столом сидели совершенно точно две. Потом я запутался. Некоторые исчезали в дальней комнате и больше не появлялись. Запомнилась шатенка с мелкими зубами и жирно подведенными глазами. Она хихикала и пила из всех рюмок подряд. У нее были дурацкие черные колготки в зацепках.
Иногда из своей комнаты, затерянной в петербургской квартире Шута, выплывала его старая бабушка. На нее не обращали внимания. Орало радио. Во дворе-колодце Шута была отличная акустика. Бабушка убирала со стола грязную посуду и исчезала. Потом к Шуту заглянул незнакомый мне тип с женой. Посидел полчасика и уехал. Без конца звонил телефон. Я тоже куда-то звонил.
Потом в дверях кухни появился Эдик. У него были мохнатая грудь и огромные мышцы плеч. Ширинка перепачкана белым. Возможно, это был соус. Раньше член называли «срамный уд». Смешное словечко.
— Слушай, Володя. Алкоголь, это... Кончился.
— Сейчас схожу.
— Зачем? Вола пошлем. Только ты ей скажи, где тут. Сам понимаешь, за руль я не сяду.
Девица долго искала туфли. Платье спиралью заворачивалось вокруг ее выпуклого живота. Я снова поразился, какая толстая пачка денег лежит у Шута в кармане. Эдик сказал, что не дай Бог девице потеряться.
Мы опять сидели в большой комнате.
— Я тут книгу читал. Короче, знаешь, что такое «туалетный раб»? Между прочим, хорошая книга.
— Я этому черту говорю: «Слышь ты, черт!»
— Только не сквозани! Андрюха, я тебя прошу: не сквозани!
— Блядом буду, не сквозану!
— Кем будешь? Андрюха, ты точно не сквозанешь?
— С чего мне сквозануть?
— Я же вижу: ты сейчас к Машке поедешь.
— Не поеду. Зачем мне ехать? Тем более к Машке.
— Андрей, я прошу! Как пацана прошу: не сквозани! Не сквозанешь?
Девица вернулась быстро. В пакете утробно булькало. Света помыла бокалы. Эдик влил туда сразу пальца на четыре водки.
— Володя! Слушай меня, Володя!
— Да.
Шут долго искал его глазами.
— Может, групповичок устроим?
— Давай.
— Я отдам Арину, а ты Светку.
— Кто это — Арина?
— Да вот же!
Эдик уперся толстым пальцем в девицу. Она была похожа на странное голокожее животное.
— А я кого отдам?
— Светку.
— Как это Светку? Нет, Светку я не отдам.
— Почему?
