— Расскажи о ней, — попросил я.
— Мы похожи? — спросила Хуана.
— Чем-то, — сказал я и добавил, вглядываясь на протяжении еще нескольких ударов сердца в лицо Клары: — У тебя ее глаза.
— Ты думаешь? — удивилась она. — Да, может, и так.
— А она что, была блондинкой?
— Нет. Никогда бы не подумала. Клара была блондинкой, только когда ей это требовалось.
— Клара? Ты называешь ее только так?
— Я с тем же успехом могу называть ее «мама». Нас никогда друг другу не представляли.
— Ну расскажи же.
Хуана ушла на кухню за водой. Я сидел за столом и украдкой бросал взгляды на Клару. Хуана поставила стакан с водой на стол передо мной, а сама уселась ко мне на колени, прямо перед портретом своей матери, как будто хотела кое-что показать Кларе: смотри, какая я хорошая, мама. У меня есть мужчина. Я тоже чего-то стою.
— Клара пела, — начала она свой рассказ. — Это изображение — ее официальная фотография для прессы. Она хорошо пела. Ее семья происходит из города Пинар-дель-Рио. Я знакома с ее братом, Энрике, моим дядей, но бабушку и дедушку никогда не видела. Они порвали связь с папой после смерти Клары. Может, они его винили, а может, и нет. Кларе было не больше семнадцати-восемнадцати лет, когда она уехала в Гавану. Сначала она танцевала в каких-то кабаре и казино, а потом ей удалось попасть на прослушивание к Бенни Прадо, и ее взяли на постоянную работу в его оркестр. Тогда она назвалась именем Лола Перес. Бенни Прадо уже никто не помнит, но он возглавлял оркестр из двадцати человек, собиравший самые большие залы как здесь, так и в Мехико. Даже после того, как они потеряли Клару. Сам Бенни был потрясающим трубачом.
— А что они играли?
— Румбу и ча-ча-ча. Меренге. То, что хотят слышать туристы, или то, что ассоциируется с Кубой в Нью-Йорке и Чикаго. Но Клара была очень талантлива. Она могла петь джаз. Ты знал, что Клара пела дуэтом с Фрэнком Синатрой? В отеле «Капри»?
— А кто такой Фрэнк Синатра? — спросил я. Я на самом деле никогда не слышал о нем.
— Боже мой, Рауль, да ты настоящий провинциал! Но ведь и Клара была такой же. И это ей не мешало. Ее родители занимались табачным бизнесом. Они не были vegueros[9] или чем-то в этом духе, они были, можно сказать, сельскими тружениками. Кажется, отец работал смотрителем на небольшой vega[10]. Так что Клара вынуждена была обеспечивать себя сама. Она стала Лолой Перес. А потом встретила папу. Ему было тридцать, а ей двадцать два, и она была его пациенткой. Я думаю, что она просто-напросто споткнулась и вывихнула лодыжку. Папа не знал, кто она такая, просто красивая девушка с больной ногой, которая тем не менее пыталась ходить в совершенно не подобающей случаю обуви. Он влюбился в нее с первого взгляда, прямо в кабинете. Он был очень скромным, но все-таки решился спросить: «Можно встретиться с вами еще раз?» Она не ответила, только улыбнулась. «Вы с кем-нибудь помолвлены?» — спросил папа, и тогда она покачала головой. Она предложила договориться так: если ее нога через неделю заживет, он может встретиться с ней в «Лас-Паломас» — это кабаре — в восемь часов вечера в следующую пятницу. Если же нога не заживет, то они больше никогда не увидятся. «Вы будете танцевать со мной», — пообещал папа.
Я медленно ласкал ее обнаженное бедро, вспоминая, что ее отец назвал его «щенячьим жиром». А потом я подумал, что в рассказе Хуаны было что-то благородное и романтичное, на фоне чего наша с Хуаной первая встреча, которая произошла две недели назад, выглядела почти непристойно. У нас все тоже началось с ноги. В пятидесятые годы было совершенно немыслимым, чтобы мужчина и женщина познакомились таким образом. Мне стало интересно, знает ли отец Хуаны историю нашего знакомства.
Хуана продолжала свой рассказ, не обращая внимания на мою руку:
— И вот папа оделся во все самое лучшее, что у него было, и пришел в «Лас-Паломас» за целый час до назначенного времени. В восемь часов он так нигде ее и не увидел, а когда часовая стрелка начала приближаться к девяти, он загрустил и расстроился. И вот на сцену вышел оркестр Бенни Прадо, и после двух инструментальных номеров появилась Клара и начала петь. Ее нога была совершенно здорова. Но после концерта Клара не вышла в зал поздороваться с ним, и поэтому папа приходил в казино еще два или три раза. Он не делал попыток заговорить с ней, просто сидел в темноте и наслаждался, глядя на нее. А потом он принес с собой цветы, прошел за сцену в ее гримерную и попросил разрешения пригласить ее поужинать. Она сказала «да».
Хуана встала с моих колен и уселась на стул. Потом осторожно положила фотографию на стол стеклом вниз.
— На сегодня хватит пялиться на Клару, — сказала она и громко рассмеялась.
Бросив последний взгляд на ее мать, я подумал, что кто-то в Клариной семье несколько поколений назад нарушил в тени табачных плантаций все конвенции. И никакие блондинистые кудряшки не могли этого скрыть.
— А потом они поженились и появились вы? — спросил я.
— Да нет же. Не забывай, что папа был врачом, а семья Эррера очень обеспеченной. Было бы неслыханным, если бы стало известно, что он влюбился в простую певичку. Так не делалось. Папа не мог вынести давления. Он был вынужден взять с Клары обещание, что она бросит петь. Чтобы они могли пожениться, Лола Перес должна была исчезнуть. А Клара, вероятно, была очень в него влюблена, потому что согласилась. Она спела на собственной свадьбе, но после этого не исполнила ни единого куплета. Неслабая жертва, да?
Я кивнул. Хуана сжала губы.
— Особенно если вспомнить, что Лола была на пути к вершинам славы. До того, как они поженились, она пела в «Тропикане», лучшем заведении города. Нет, не так…. «Тропикана» была лучшим заведением в мире. У нее был контракт с известным импресарио, были планы записать пластинки и поехать с гастрольным туром по США. Лола мечтала спеть в «Радио-Сити-мюзик-холле»… это в Нью-Йорке. Импресарио, естественно, был в ярости и считал, что Лола его обманула. Мой дед выложил немало денег, чтобы избежать судебного процесса и купить Кларе свободу Так было раньше.
Клара забеременела практически сразу после свадьбы. Папа устроил ее под наблюдение к доктору Морейре, лучшему акушеру в городе, с которым познакомился пару лет назад. Через несколько месяцев выяснилось, что у них будут близнецы. То есть мы. Через шесть месяцев Клара стала огромной. Через семь — гигантской. Она больше не могла лежать, так что последний месяц осенью пятьдесят пятого просидела на стуле. Клара была очень маленькой и хрупкой. Когда беременность подходила к концу, все уже поняли, что разрешение от бремени будет непростым. Так и случилось. Роды были чрезвычайно тяжелыми. Они длились много часов, Клара потеряла очень много крови. Со мной тем не менее все было в порядке, а вот Миранда не хотела появляться на свет. Клара совсем обессилела. Так что пришлось делать операцию, чтобы достать Миранду. Иначе она получила бы сильные повреждения мозга и превратилась бы в растение. И Клара всего этого не вынесла. На этот счет есть две версии. По словам папы, доктор Морейра вышел к нему в халате, залитом кровью, — в те времена все было очень строго, и даже папа, который был врачом, не мог войти в родильную палату — и сказал, что он ничего не может сделать, чтобы спасти ее. Но по словам самого Морейры, он вышел и предложил папе выбирать. Он мог спасти только одну из них — либо Миранду, либо Клару. Но папа был в шоке и не мог ничего ответить. Такова версия Морейры. Слова одного против слов другого — они с тех пор не разговаривают. Отец, он злопамятный. Клара была любовью всей его жизни, и он считает, что Морейра убил ее по врачебной небрежности. Больше ему никогда не приходила мысль жениться. Может быть, это доказательство.
— Крутая история, — сказал я.
— Будет еще круче, — кивнула Хуана. — Парадокс заключается в том, что папа любит Миранду больше, чем меня. Она убила Клару, но он отдает предпочтение ей.
— Он так и говорит?
— Нет, конечно, он так не говорит. Но это заметно. Мне кажется, он считает, что так как Клара умерла, когда родилась Миранда, Клара возродилась в Миранде, что-то в этом духе. Настоящее суеверие. А может, это Лола Перес?
Я взял ее руку и погладил. Мне показалось, что она слишком долго единолично пользовалась ею.
— Думаю, ты ошибаешься, — сказал я. — Я совершенно уверен в том, что ты ошибаешься. Другой вопрос: как ты думаешь, Лола Перес стала бы снова петь, если бы Клара выжила?
Хуана кивнула. Теперь ее пальцы ответили. Они осторожно сплелись с моими.
— Без сомнения. Нам с Мирандой хорошо удается манипулировать папой. Полагаю, что Клара была сильнее нас обеих. Ты так не думаешь?
Моего лучшего друга звали Армандо, и он был на два года меня старше. Мы были знакомы со школы, и жил он всего в нескольких кварталах от меня. После завершения учебы в школе и службы в армии Армандо играл на контрабасе в оркестре, у которого было довольно много заказов. В основном они работали на танцах в районах Ведадо и Серро. В этой среде шла жестокая конкуренция между музыкантами, поэтому, по всей видимости, Армандо и его оркестр отличались от других. Но для Армандо музыка была делом второстепенным; как говорил он сам и отмечали другие, настоящим его увлечением были женщины.
