— Я устал, Вадик. Мне очень тяжело и все надоело. Я хочу тишины. Просто тишины, чтобы всё это кончилось и никогда не возвращалось, понимаешь?
— Понимаю, Антон. Все когда-то устают. Это бывает. Со мной тоже. Ты это…
— Помолчи пока. Доедем, ляжешь спать, и завтра всё как рукой снимет. Только выспись, у нас в два часа клиенты приедут.
— Клиенты… Работать с клиентом, слушать клиента, предлагать клиенту позицию… Ты знаешь — мы с тобой две проститутки. Старые, но все ещё достаточно дорогие бляди. Нет, даже хуже проституток. От простых московских блядей ты можешь подцепить сифилис, а мы заражаем людей сифилисом мозга, понимаешь?
— Понимаю, понимаю. С другой стороны, кто тебе мешает уйти?
— Ты считаешь, это возможно, Вадик? Мы не оставляем друг другу ни одного шанса, родной.
— Возможно. Другой вопрос — готов ли ты к этому? Ты же специалист только в одной области, правда?
— Да, специалист. Ты знаешь, Вадим, я придумал для нас с тобой название. Ты знаешь, кто мы?
— И кто же?
— Мы специалисты по беспорядочным половым связям с общественностью.
В машине повисла тишина. Водитель, видимо, увлечённый нашей беседой, даже приглушил радио. Я смотрел в окно, Вадим периодически хмыкал, собираясь с мыслями. Пока он готовился ответить мне, я водил пальцем по запотевшему от перегара стеклу, выводя на нём свою роспись. В тот момент, когда Вадим начал говорить «А знаешь…», я уже отрубился. Кажется, что он сказал напоследок что-то вроде:
— А знаешь, не так уж это и плохо…
Я открываю глаза уже дома, лёжа в собственной кровати. У меня жутко ломит глаза и болит голова. Спотыкаясь, я плетусь на кухню, выпиваю два стакана воды и смотрю на часы — 04:32. Я иду обратно, падаю лицом в подушку и снова засыпаю. Мне снится, что я нахожусь в Останкино, в студии программы «Пусть говорят» и слушаю, как Андрей Малахов представляет участников шоу.
Малахов: Здравствуйте! В эфире шоу Андрея Малахова «Пусть говорят». Наши сегодняшние героини Елена Ивановна Петухова и Мария Александровна Дорохова из села Стаканкино. Перед тем, как мы узнаем их историю, я хочу показать вам документальные съёмки.
На экране возник утренний пейзаж простого русского села. Несколько изб, покосившийся клуб, коровники, два трактора, распахивающих поле, дети, бегущие за гусями, и героини передачи, ведущие к местному медпункту своих маленьких дочерей. Голос за кадром:
— Стаканкино почти не отличается от прочих русских сел и деревень. Те же проблемы, те же радости. Многие молодые уехали в город, потому что село ветшает. В нём нет работы, нет перспектив, и, в общем, заняться людям особо нечем. Но некоторым его жителям работы, как оказалось, хватает…
Картинка сельского утра сменяется ночной магистралью, проходящей рядом с селом. Героини передачи стоят у дороги с вёдрами в руках, мимо проезжают машины. Тормозит «КамАЗ». Из него вылезают дальнобойщики, Петухова и Дорохова идут к ним, качая вёдрами. Между водителями и женщинами завязывается диалог. Одна из них влезает вместе с водителем в кабину, другая удаляется с его напарником в сторону ближайших кустов. Голос за кадром:
— Елена Петухова и Мария Дорохова приходят сюда почти каждый вечер. Как на работу. Хотя это и есть их работа. Лена и Маша оказывают водителям-дальнобойщикам услуги интимного характера. Попросту выражаясь, Лена и Маша — проститутки.
В зале начинается движение. С верхних рядов закричала женщина:
— Шлюхи!
Вслед за первым криком из разных рядов ей вторят другие:
— Да как вам не стыдно!
— А с виду и не подумаешь!
Петухова и Дорохова начинают кричать в ответ, оправдываясь:
— Да это враньё всё! Сама ты шлюха! Мы картошкой ходили торговать!
Начавшая перепалку худая визгливая тётка с верхнего ряда встаёт во весь рост, поправляет лежащий на плечах платок, тычит в стаканкинских баб указующим перстом и гневно верещит:
— Знаем мы, чем вы торговать ходили! Пи(пии-ип)ой вы ходили торговать!
Малахов:
— Женщина в верхнем ряду, прекратите орать! Прекратите, я сказал, я вас из зала удалю!
Зал тем не менее продолжает:
— Как дочерям-то своим в глаза будете смотреть, шлюхи?
— А мужу?
— У таких и мужей-то не бывает!
— За коровой надо ходить, а не мужей чужих по кустам ублажать!
— Да картошкой мы в кустах торговали, у меня там лоток с овощами стоял!
— Сама ты в кустах стояла!
Малахов:
— Все, я вас сейчас удалю из зала. Последнее предупреждение!
Зал медленно стихает. Экраны гаснут. Малахов спускается в нижние ряды и продолжает:
— Это ещё не все. Во второй части картины мы узнаем, что делали наши героини после встречи с водителями.
На экранах снова утренняя деревня. Петухова и Дорохова с пластиковыми пакетами под мышкой поднимаются по ступеням медпункта, открывают дверь и исчезают внутри. Через какое-то время они, улыбаясь, выходят оттуда уже без пакетов и идут домой. Голос за кадром:
— В качестве оплаты за свои услуги наши «ночные бабочки» получили от водителей, следующих из Таджикистана, наркотики, которые тут же продали врачу своего села. (Зал ахает.) Вот такая работа у наших героинь из простого русского села Стаканкино. А вот перед нами и её плоды.
Из медпункта выходит мужик, придерживая рукой карман телогрейки. Камера смотрит ему в спину и провожает его по сельской дороге. Следующий кадр. Мужик валяется в кустах уже без телогрейки. (Крики в зале: «Расстреливать таких надо! Сволочи! Куда власти смотрят!») Рубаха на нём расстёгнута почти до пояса. Крупным планом лицо мужика, выражающее полную безмятежность. Голос за кадром:
— Когда впереди ничего нет — ни работы, ни семьи, ни будущего, остаётся только медленно убивать себя. Состояние безмятежности после укола героина нормально для тракториста Степана. Ему пока хорошо. Через какое-то время он пожалеет о том, что делает. Пожалеют ли они? (Крики в зале: «Своими руками бы разорвала суку! Да что же вы их не арестуете прямо тут?»)
Камера снова показывает Петухову и Дорохову, которые, улыбаясь, идут от медпункта. Экран гаснет. В студии Петухова тихо плачет, приговаривая «за что же нас так». Дорохова закрыла лицо руками.
Малахов:
— С одной стороны, этим женщинам нет оправдания, но с другой — обстоятельства…
Но договорить ему не дают. Левая половина рядов, состоящая почти из одних женщин, вскакивает со своих мест и с криками «Наркоманки! Убийцы!» бежит к героиням. Лица массовки искажены ненавистью. У некоторых на глазах слезы. Малахов отбегает к стене, между массовкой и героинями возникают милиционеры и охранники студии. Героини передачи — белые от ужаса.
Толпу разъярённых женщин растаскивают милиционеры. Некоторых выводят из студии, прочие рассаживаются по своим местам. Малахов возвращается в проход между рядами, поправляет очки и раскрывает папку, которую держит в руках.
— Наш следующий герой — Антон Дроздиков, человек, который снял все эти ужасы на плёнку.
В зале раздаются аплодисменты и крики «молодец!», «хорошо, что заснял тварей этих!», «в суде пригодится!». Я сижу в кресле, киваю залу и улыбаюсь.
Малахов:
— Скажите, Антон, как вы себя чувствуете?
— Отлично!
— Что вы можете сказать о своём фильме?
— В целом получилось очень своевременное кино о быте русского села..
Петухова:
— Вам не стыдно?
Дорохова:
— Что же ты, сволочь, наделал-то?.
Я криво улыбаюсь:
— Вы понимаете, дело в том, что современная медиа работает в разных жанрах…
Мaлaхов:
— Действительно, Антон, вам не стыдно? Даже мне уже стыдно. Я расскажу историю, Антон, или вы сами её расскажете?
Я:
— Мне, в общем, всё равно. Вы ведущий, вы и рассказывайте.
Мaлaхов:
— Хорошо. Антон Дроздиков, известный журналист, приехал в село Стаканкино и договорился с жителями о том, что снимет правдивое кино о русской глубинке. Елена Ивановна Петухова и Мария Александровна Дорохова действительно продают дальнобойщикам картошку и овощи со своего огорода. В качестве оплаты за них они берут у водителей анальгин, димедрол и ношпу в ампулах, которые невозможно достать в селе. Они относят их в медпункт. Антон Дроздиков знал об этом, снимал все на камеру, а затем сделал монтаж, включив туда кадры с пьяным трактористом. После чего Антон наложил закадровый текст, который все вы слышали. И который, как понятно, не имеет ничего общего с действительностью. Антон считает это «работой в разных жанрах». А что думаете вы, уважаемые зрители?
В студии висит напряжённая тишина, прерываемая поочерёдными всхлипами Дороховой и Петуховой. Наконец из первого ряда встаёт мужик в спортивном костюме и громко произносит:
— Да что тут думать? Он чистый пидор. Мочить таких надо!
— Правильно!
— Мочить!
— Убить его, суку!
— Так оболгал честных рабочих женщин!
— Мочить!
— Мочить суку!
Почти все зрители вскакивают со своих мест и несутся ко мне. Я встаю с кресла и отступаю к стене с экраном. Толпа движется на меня.
