- Педалью накачай, - посоветовал милый Генрих.
- А стрелка на месте, - возразил пилот, после, как что-то растоптал сорок четвертым полуботинком.
- Хорошо, - сказал милый Генрих, раскуривая заново обрезок металлической трубы. - Значит, не украли.
Я рассмеялся.
- Вы что? - спросил милый Генрих. - Вы не смейтесь. Дело серьезное.
- Мундштук у вас смешной, - не удержавшись, я снова прыснул. - Мундштук для сигар. Вы его Ростову на именины дайте.
- Ко мне, бургомистр, - сурово приказал милый Генрих. - Оставьте молодежь молодежи. У меня до вас деликатное поручение.
Должно быть, Максимович обернулся командиром эскадрильи, и я сел рядом с ним. Совершил мягкую посадку на дно перевернутого «бульбулятора».
- По-моему, вы пьяны, штурман, - сказал Генрих.
Сунув мне обрезок трубы, он поднес зажженную спичку к шарику на потешной десертной ложечке.
- Вдуньте в прибор. Но внутрь себя. Официально.
Я засосал дым из трубы.
- Не дышите, - озабоченно распорядился лечащий врач, щупая пульс на моем запястье. Я снова задержал дым каннабиса в легких органах.
- Дышите, - милый доктор похлопал меня по плечу. - Одевайтесь. Нет у вас никакого триппера.
Я выдохнул, и рассмеялся. Я прикинул, чтобы мне еще надеть, и с кого это снять.
- Расслабьтесь, - шепнул мне хирург. - Дело серьезное. Продольный мозг я вам удалил. А ты, Сикорский хренов, свою телегу с ручника наперед сними. Так мы хрен долетим до восточного полюса.
- Забыл, где тут ручник, - милый Шевченко долго сопел, шаря под приборной доской. - Техника новая. Все переставили. Может, вообще украли.
- Ты его в грузовом отделении забыл. Принеси, потом снимешь.
Белобрысый пилот дернул себя за усы, чтобы стрелки зафиксировать, и полез в бомболюк, через который мы с готом Василием еще прежде в кабину попали.
- Забавно, что полюс восточный, - я хихикнул.
- Не смешно, - помрачнел Максимович. - Если бы западный, тогда смешно. Послушайте, я Шевченко спустил. Подальше от слухов. Он со всеми запасами RM 20/20 утром эвакуируется на МИ-10 версия «К». И с господином Ростовым. Крейсерская скорость 160 миль по Фаренгейту. Грузоподъемность 43 тонны по Кельвину. Пилот Шевченко. Знакомы?
- Бургомистр, - я протянул руку Максимовичу.
Он пожал ее, и продолжил.
- Этого хватит, чтобы вывезти полный боекомплект. С вертолета гений Чистяков «Кениг-Рей» дистанционно запустит. Они хотят устранить все следы производства и свидетелей.
- «Рей» будет по-английски дождь, - ухмыльнулся я. - На кой вы собрали его?
- По-немецки «Рейн» будет река. Я ее собрал, я и разобрал.
- Это как? - мне тогда все было чрезвычайно интересно.
- Да так как-то. Сердечник вынул. Без него магнитное ядро, создающее сверхмощное гравитационное поле в заданных пределах хрен завертится.
Максимович очень увлекательно рассказывал, и мне интересно было услышать про детали его диверсии.
- Про детали, - сказал я Генриху.
- Детали я спрятал, - свернул Максимович свою историю, и принялся сворачивать джойнт. На статью многотиражки «Kozeinik Zeitung» он аккуратно насыпал мелко порезанную солому каннабиса, свернул ее, обмазал языком, и прикурил.
- Это что же, - спросил я Генриха. - Никто больше не умрет без нас?
- Почти, - Генрих с удовольствием затянулся, и передал мне джойнт.
Я с удовольствием затянулся. Наступивший мир был прекрасен.
- И все-таки, - спросил я лаборанта. - Зачем вы ускоритель собрали?
- Чистяков профан. По технике ноль в 16 степени. Моя установка пурги намела. Согласен. Побочные жертвы. Зато, «Кениг Рей» нарушил устойчивость красной ртути при низких температурах.
- А в холодильнике что?
- Оно, - Генрих забрал у меня самопальную сигаретку, и затянулся. - Ниже 40 оно. Ниже 30 продукт распада. Та ртуть, что в градуснике по сравнению с ним ядерный заряд.
После удаления продольного мозга, моя голова работала блестяще.
- И когда они погрузят контейнеры в свою вертушку, - сообразил я дальше самостоятельно. - Все запасы меркурия за полчаса окажутся в жо…
- …стких порошках малотоксичного сульфида, - окончил мою мысль деликатный Генрих, опасаясь, что я не смогу ее окончить интеллигентно. - Пришлось еще от себя добавить в «Кениг Рей» кое-что для ускорения дезактивации.
- Но позвольте, - мне стало смешно на Генриха, какой он славный, а рассеянный.
Ему продольный мозг со всей очевидностью мешал детали пересчитать.
- А как же тот запас, что еще до вашего «Кениг-рея» синтезировали?
Максимович лениво перебрался в кресло пилота и костяшкой указательного пальца стукнул по датчику, оправленному в стекло.
- Прав, Шевченко. Тахометр испортили. Тот запас, бургомистр, я посоветовал Чистякову тоже прогнать через «Кениг-рей». Для страховки. Чистяков ни черта не смыслит в химии. Папаша у него академик, согласен. Чистяков у меня и формулу синтеза красной ртути спи…
- ..сал, - окончил его мысль я, деликатный, опасаясь, что Генрих не сможет окончить ее интеллигентно.
- Списал, - согласился милый Генрих, докуривая джойнт. - И загнал Борису Александровичу Ростову. После Ростов акции комбината химических удобрений выкупил по дешевке, нанял четверку немецких специалистов. Потом запустил красный меркурий в серийное производство. Потом специалистам что-то не понравилось, и они исчезли. Но производство уже было налажено. Конвейер полностью автоматизирован. Линия выжимала мизер, но круглосуточно.
Я рухнул на спину и жутко расхохотался. До слез. Хохотал, пока слезы не иссякли. Слезы иссякли, началась икота. Закончилась икота, я снова принялся хохотать. Пока икота не началась.
- Выпейте воды, бургомистр. Икота следствие регулярного злоупотребления каннабисом на большой высоте. Я выпил всю охлаждающую жидкость из обрезанной пластиковой бутылки, застрявшую в заднем кармане пилотского кресла, наверное, давно. Токсичная жидкость убила мою икоту на месте. Я встал, просветленный и счастливый.
- Позвольте пожать вашу мужественную руку, милый Генрих, - торжественно обратился я к лаборанту. Вместо этого я стиснул эколога в объятия, и расцеловал во все лицо, включая губы.
- Вы меня компрометируете, бургомистр! – притворно возмутился Генрих, кое-как отбившись. - Вам следует сменить ориентацию. Или пол.
- Или потолок, - сострил я, как тогда мне показалось, удачно.
Генрих посмотрел на меня точно я умственно отстающий.
- Потолок у нас 25 тысяч метров, - сказал холодно Генрих. - Без Шевченко вы хрен его смените. На автопилоте идем. И где он? Хохла только за смертью посылать.
Слова его были услышаны. Ступени трапа загрохотали, и сторожа, дремавшие над пластиковыми бутылками, всполошились. Гот Игорь выхватил сзади из-за пояса обрезанных своих кожаных джинсов пистолет системы «ТТ». Заметался по кабине:
- «Альфа» пошла на штурм! Бронежилет мой никто не видел?
- Дай-ка, - я протянул руку, и гот Игорь сунул в нее пистолет системы «ТТ».
- Бей только по команде! - проорал он, скрываясь за кресло пилота. - Команда у них человек шестнадцать! В обойме восемь патронов! Полкоманды успеешь положить, пока Васька огнетушитель в них кинет!
Из люка высунулась голова графа Болконского. Завидев меня с пистолетом, граф сдал назад, но его снизу впихнул, точно пробку, белобрысый авиатор.
Чтобы сократить угол обстрела, Болконский прямо на четвереньках совершил марш-бросок в мои ноги. Чуть не сбил, подлец. Удочку и пустой целлофановый пакет он бросил на низком старте.
- Не казни, владыка! - запел он точно рыночный продавец, которого стороной обходили домохозяйки. - Вели слово молвить! Слово хорошее! Честное! Вели, на полном собрании Достоевского присягну! Именем батюшки Руси дай по совести оправдаться!
- Он каннабис курил с утра? - спросил я готику Марфу, критически изучавшую пустой целлофановый пакет.
- И с обеда. Три по два литра выдул, халявщик.
- Ты вели мне хоть в жерло кинуться! – продолжал зазывать меня шеф-повар Болконский. - Но суда прошу благородного! Честь по чести как шпик разведчика! Если скажешь, в пучину страшную окунусь и пойду на выселки!
- Какие, мать его, еще выселки? - свертывая очередной джойнт, поморщился Максимович. - Пусть молвит, что хотел, и проваливает.
- Молви, шеф-повар, - убрав пистолет, я задымил свернутой Генрихом соломой.
Удаленный пистолет сразу вернул шеф-повару все его наглость, изворотливость и неискоренимую жажду вранья.
- Шеф-повар это легенда. Я профессионал. Со смыслом я готов рискнуть, а без пользы врагам увольте.
- Знакомься, - сказал я Генриху. - Перед тобой живая легенда. Граф Болконский. Совести у него нет, но родословная имеется.
- От Всеволода Большое Гнездо ведусь, - подтвердил Болконский.
- По существу, граф. Коротко.
- По существу. Коротко. Мотор заглох. Шел на веслах. Волны исключительно встречные. Вижу, славяне уже там. Повернулся в нейтральные воды. Но приказ ваш сохранил. Рискуя быть узнанным, сохранил в письменной форме.
